Анатолий Вилинович - Дальнейшие похождения Остапа Бендера

Остап улыбчивыми глазами обвел всех в приемной и хотел было идти к выходу, но тут Пристройкину вздумалось представлять его:

— Это наш новый член коллектива, товарищи. Будем открывать свой морской клуб.

В приемную просунулась более чем торжествующая физиономия Ворошейкина и он сказал голосом победителя:

— Я же говорил, что морской клуб…

И тут еще не проведенного по приказу, но уже заявленного начальника этого клуба прорвало:

— Да, товарищи, морской спорт, вот, что вашему обществу не достает. Белокрылые яхты, заплывы массовые, подводные соревнования и школа юных мореходов оживят вашу общественную деятельность. Мы будем проводить соревнования по морскому делу не только с отделениями области, но и республики, нет, всех республик! Сюда будут приезжать представители не только из городов Союза, но и зарубежных стран… — Остап вспомнил свою речь перед васюкинцами в клубе «Картонажник» и его понесло:

— А для этого создадим ряд секций: яхтсменов, шлюпочную, подводную, водолазную… И, конечно, географическую! Члены нашего клуба будут отправляться в дальние романтические страны, участвовать в гонках через Атлантический, Тихий, Индийский океаны, завоевывать зарубежные призы во славу нашего морского дела! Мы займемся подъемом затонувших в войну кораблей, откроем бессмертные страницы их героических подвигов, узнаем то, что скрыто под толщей морских вод, не только жизнь глубин морей и океанов, но и их сырьевые ресурсы, так необходимые нашему народу, всему человечеству! Морские клубы есть во многих городах, но такой, каким будет у нас, будет единственным. И назовем мы его клуб «Двух якорей». Все, товарищи, я кончил эту небольшую речь нашего знакомства…

— Урра, — вскрикнул Ворошейкин и захлопал в ладоши. Присутствующие дружно зааплодировали, глядя восхищенно на своего председателя, а не на оратора.

Был в Мариуполе частный рыбоприемный пункт. Кирпичное длинное его здание находилось на берегу моря со своим причалом и весовой. Рыбоприемник находился не близко к порту и не у пляжа, а между ними на выступающей в море части берега. Пункт принимал от рыбаков уловы осетра, севрюги и белуги, жирного сазана, серебристой чехони и леща, судака, рыбца и ленивого сома, знаменитой тюльки и хамсы, плоской камбалы и золотистой кефали, и, конечно, бычков в изобилии и крупных креветок.

Но однажды заведующий этим рыбоприемником по фамилии Мурмураки пришел с работы в подавленном состоянии. Молча он полез в буфет, достал закупоренную бутылку водки и, расхаживая по комнате, выпил ее всю из горлышка. Допив ее, он снова открыл буфет, вынул вторую бутылку водки, вышел на веранду и, слезливо глядя в сторону моря, медленно выцедил и эту посудину. Когда он снова полез в буфет, жена испуганно спросила:

— У тебя скандал с хозяином?

— Трагедия! — ответил он, откупоривая третью бутылку водки и делая большой глоток.

— Так что случилось, Савва?

— Моего хозяина выселяют за границу, как греческо-подданного и рыбоприемника уже не будет. Нет хозяина, нет рыбоприемника.

— Зачем же ты так много пьешь?

— Чтобы заглушить горе, — отвечал Мурмураки. — Я остаюсь без работы… Консервный завод теперь будет комбинатом. Все шесть рыбоперерабатывающих пункта передаются ему, понимаешь? — покачнулся он и упал на диван. Что-то еще пробубнил и заснул мертвецким сном.

Такова история падения Сан Саныча Мурмураки.

Через несколько дней рабочие побелили внутри здание рыбоприемника, национализированного властью Советов после отъезда владельца — греческого гражданина, расставили там более десятка кроватей с тумбочками и повесили вывеску:

Но запах рыбы, прочно въевшийся в кирпичные стены склада, никак не ароматизировал воздух для отдыхающих. И вскоре желающих пребывать там вовсе не оказалось. Разве что иногда какая-нибудь любовная парочка, ища убежища, закрывалась на ночь в огромном, как вокзал, помещении и предавалась любовным утехам до утра.

Тогда это здание с кроватями заарендовал порт для отдыха приезжих моряков. Но опять неудача. Желающих ночевать в бывшем рыбном складе не находилось. Пришлось отказаться и от этой затеи.

Городские власти подумали, подумали и решили приспособить это помещение под спасательную водную станцию. Но поскольку склад был отдален от пляжа, где надо было спасать утопающих, то вскоре спасательную станцию и перенесли туда в фанерную будку.

Вскоре на здании бывшего рыбоприемного пункта закрасовалась новая вывеска:

Горбыткомбинат предлагал желающим на прокат лодки, шезлонги, палатки, полотенца и даже примусы со сковородками для жарки рыбы. Но опять-таки из-за отдаленности прокатного пункта от пляжа эта затея, не успев еще родиться, тут же и заглохла. Так как прокатными вещами пользовались обычно приезжие курортники, а не рыбаки-одиночки и чайки вокруг них. И прокат перенесли в другую деревянную будку непосредственно на пляж.

Бывший рыбный склад вновь остался без хозяина. Но тут в горисполком пришло ходатайство от местного ОСВОДа отдать его под морской клуб. Городские власти гут же с легким сердцем удовлетворили просьбу председателя добровольного общества по спасению утопающих.

Море было залито солнцем. Волны лениво набегали на берег и лизнув ракушечный песок, нехотя отползали, оставляя после себя кайму радужной пены.

У обветшалого кирпичного строения, которое когда-то было и складом рыбоприемного пункта, а затем профилакторием, гостиницей, спасательной станцией и домом проката, одним словом, поимевшего так много разнозначимых вывесок, появились Остап со своими кровными друзьями Балагановым и Козлевичем, Кутейниковым и Ворошейкиным. Ким Флерович — худющий и длиннющий человек был на этот раз в кавказской войлочной панаме, так как мичманку свою он отдал в химчистку по случаю своего служебного повышения. Сейчас он выступал уже не как завхоз-вахтер добровольного общества спасания на воде, а как заместитель начальника организовываемого морского клуба. И когда он шел, неся ящик с инструментами, его длинная шея и долговязое туловище с утолщенным задом и кавалерийскими ногами, напоминали не стройного человека морского дела, а скорее всего жирафу.

Исидор был в своей видавшей виды мичманке, но в простиранной тельняшке, обтягивающей его выпирающий живот, отчего он походил на бочонок с утолщающимися к низу короткими ножками, благодаря морскому клешу. Он был еще неофициальным сотрудником морского клуба. Ждали, когда адмирал Кузин выполнит свое обещание и спустит несколько штатных единиц мариупольскому ОСВОДу. Но «боцман» уже работал, он принес на плече пилу и лопату, не ожидая своего оформления.

— Ну вот, мы и у цели, — остановился у здания Остап. — Этот древний дворец азовских рыболовов, отведен нам городскими властями под морской клуб.

— Не капитально, на пляже было и лучшее место, — пробасил бывший вахтер-завхоз.

— Смелее, пионеры клуба, смелее и ваш труд, а мое руководство принесут нам богатства подводного мира и неувядаемую славу, — приступил к освоению этого «древнего дворца азовских рыболовов» Остап.

Заскрипел заржавленный замок, дверь, повиснув на одной петле, готова была отвалится, но Бендер, придержав ее, смело шагнул в темноту склада, увлекая за собой пионеров мариупольского морского клуба.

Вскоре возле сарая закипела работа. Ворошейкин с пришедшими старшеклассниками вкапывал столбы для капитанского мостика. Исидор с другими помощниками крепил растяжками на крыше сарая шест. Остап давал ценные указания парням у двух шлюпок, перевернутых вверх днищами. Те старательно конопатили щели паклей. Рядом дымил на костре чан со смолой, которой затем просмаливали швы лодок, готовя их чуть ли не для кругосветного плавания.

Работали все, даже и их капитан Остап Бендер со своими друзьями Балагановым и Козлевичем. Но великий предприниматель не работал в полную свою незаурядную физическую силу. А так — нет-нет и поможет кому-то. Развернулась суетливая работа, с кипучим желанием энтузиастов поскорее сесть за весла и податься в морской простор.

— Смирно! — вдруг зазвучала команда Остапа. Он был в рабочей морской тельняшке, но тут же начал одеваться в уже купленный им китель морского капитана, увидев идущего к ним Пристройкина, в окружении почти всех сотрудников общества ОСВОДа.

Все приостановили работу и застыли у своих рабочих мест, повернув головы к начальству.

— Молодцы! Ничего не скажешь, ай-ай, молодцы! — крепко пожал руку Бендера председатель.

С ним присеменил человек в кепке типа «американка» с блокнотом в руке и с фотоаппаратом на груди.