Натаниэль Бенчли - Русские идут!
— Что это? — спросил он.
— Ваша штормовка, товарищ капитан.
— Ах да. — Капитан рассеянно принял штормовку и уронил ее на палубу. — Что вы здесь делаете? — снова задал он вопрос Гарни.
— Долгая история, — отвечал он, — стоит ли ее слушать?
— Как и зачем вы здесь оказались? — рявкнул капитан. Вены на его шее набухли, в уголках рта выступила слюна.
— Я хотел потопить вашу лодку, — выговорил Гарни. — Вы потопили мою, поэтому я решил потопить вашу.
— То есть как это — потопили вашу лодку?
— Разрешите доложить, товарищ капитан, — вмешался Хрущевский, — это хозяин лодки, которую мы… одолжили. Он сам ее взорвал.
Лысенко снова появился в люке.
— Я написал об этом в своем рапорте! — выкрикнул он. — Требую, чтобы его судили за покушение на жизнь советского офицера!
— Да заткнитесь вы, Лысенко, — отмахнулся капитан. — Хотите подать рапорт, делайте это по уставу.
— А этот лодочник, — не унимался Лысенко, — нас подорвал! Это форменная диверсия! Его нужно расстрелять!
— Лысенко! Здесь я решаю, что делать, — одернул его капитан. — Ступайте вниз и не мешайте мне. — Лысенко злобно уставился на командира. — Я сказал — вниз! — неожиданно капитан сорвался на крик, и Лысенко исчез.
— Как вы ухитрились взорвать свою лодку? — поинтересовался капитан у пленника.
— Для этого нужно немного — бензин да горящая сигарета, — ответил тот.
Капитан подумал и кивнул.
— Весьма хитро, — одобрил он и ненадолго погрузился в размышления. Потом заявил бесцеремонно: — А ведь действительно вас придется расстрелять. Если, конечно, вы не желаете плыть с нами. Может быть, вы хотите стать гражданином Советского Союза?
Гарни рассмеялся.
— Судя по вашим людям, моряки у вас — не блеск. Предпочитаю иметь дело с нашими.
Капитан снова кивнул.
— Да, вы видели не самых лучших, — согласился он. — Будь у меня умный замполит, мы побеседовали бы, но… — Капитан поглядел на Польского и спросил: — Как Василов себя чувствует? Он в состоянии говорить?
Польский с улыбкой покачал головой.
— Мочь-то он может, но вряд ли станет. Ему залепили в челюсть, и почти все передние зубы вылетели.
— Ага, — с явным удовлетворением хмыкнул капитан. — Ну что ж, приятно побеседовать в пути можно и без него, так даже лучше, — добавил он.
И тут же задумался: о чем он говорит? Приятная беседа на обратном пути… нет, надо думать прежде всего о неприятных последствиях, ожидающих его по возвращении. Лично он сумел бы как-то объяснить исчезновение Золтина, но рапорт Василова в политуправление уничтожит малейший шанс на алиби и, скорее всего, положит конец его службе на подлодке, да и вообще на флоте. К тому же среди офицеров его поддержат немногие. Лысенко, на которого он в свое время возлагал большие надежды, оказался совершенным подлецом и законченным эгоистом. То, как Розанов вел себя с ним, своим командиром, на свалке, показывало, как мало на него можно положиться. Значит, надо любой ценой не дать Василову написать рапорт, а это значит, что его надо убрать. Каким-то образом Василов и пленник до прибытия в Ригу должны исчезнуть. Капитан сказал Гарни:
— Я думал обменять вас на моего рулевого, но…
Левый вахтенный крикнул:
— Судно по курсу два-семь-ноль! Похоже на торпедный катер.
Капитан повернулся и поднес к глазам бинокль. Потом скомандовал:
— Очистить палубу! Приготовиться к погружению.
На палубе поднялась несусветная суматоха, люди прыгали в люк на плечи друг друга. Кто-то схватил Гарни, швырнул вниз, и он с грохотом рухнул на пол. Другие вокруг него тоже падали. Дважды прозвучала сирена. Сверху и снизу захлопывались крышки люков. Чей-то голос по внутренней связи выкрикнул: «Это катер Береговой охраны». Капитан, встав у перископа, скомандовал:
— Погружение пятнадцать метров, угол — пять градусов.
Все затихло, когда остановились дизели и включились электромоторы. Подлодка слегка накренилась на нос.
— Принять балласт, — приказал капитан. Раздалось шипение забортной воды, заполняющей резервуары. — Поднять перископ!
Матрос щелкнул переключателем, и перископ со скрипом пошел вверх. Из люка над головой тонкой струйкой полилась вода, стекая по трубе перископа, но на это никто не обращал внимания. Держась за рукоятки, капитан поворачивал его, припав к окулярам.
Матрос посмотрел на секундомер.
— Пятнадцать секунд, — доложил он.
— Вышли на пятнадцать метров, — прозвучал голос из динамика. — Под килем всего десять.
— Убрать перископ, — сказал капитан. — Полный вперед.
Послышались глухой стук и лязг рычагов, шипение и гул машины.
— Катер мог нас и не заметить, — произнес капитан как бы про себя. — Через несколько секунд узнаем наверняка. — Он обернулся и увидел сидящего на полу Гарни. — Ну, кажется, вам все-таки придется плыть с нами, — обратился он к нему по-английски.
— Пока да. Только далеко ли вы уплывете?
Капитан покачал головой и улыбнулся.
— Меня не пугает этот катерок. То, что он идет за нами, неприятно, но не более того.
— Шум винтов по курсу два-пять-пять, — прозвучало из динамика. — Скорость около пятнадцати узлов.
— Поднять перископ, — приказал капитан. Он быстро осмотрел поверхность и дал команду: — Ложимся на дно.
Подлодка опять накренилась на нос. Несколько минут царило молчание. Потом из динамика донеслось:
— Шум винтов по курсу два-шесть-ноль. Судно приближается к нам, имеет на борту эхолот.
— Готовьтесь к атаке глубинными бомбами, — произнес капитан. — Стоп машины.
Воздух на подлодке становился все более спертым, было душно. Стояла полная тишина. Единственным признаком того, что лодка движется, была трепещущая стрелка глубиномера, а вскоре и она остановилась.
— Мы на грунте, — доложили по внутренней связи.
Гидроакустик прижал наушники к ушам, коснулся кнопки приемника и произнес:
— Курс два-восемь-пять. Он над нами. Нас пока не обнаружил.
Кто-то кашлянул.
— Тихо! — зашипел капитан.
Все моряки уставились вверх, словно пытались разглядеть корабль-охотник. Лица их блестели от пота, а кое-кто уже снял тельняшки. Гарни, не знавший ни слова по-русски, тем не менее понял, что происходит. Обхватив колени руками, он сидел в луже собственного пота и ждал. «Если я выберусь отсюда живым, — говорил он себе, — то никогда больше не выйду в море, даже рыбу ловить не стану. Буду проводить на острове круглый год, ни за что не уеду, даже заикаться об отъезде не буду. Обоснуюсь на острове, буду жить спокойно и счастливо, всем доволен. А если кто-нибудь будет мне советовать уехать, я отвечу, что в мире нет для меня другого места. Дайте мне только выбраться из этой передряги, это все, что я прошу».
— Курс два-девять-три, — сказал акустик. — Он уходит… нет! Он обнаружил нас и направляется обратно.
«Интересно, что это за катер, — думал Гарни. — Если тот, что базируется на острове, то на нем нет глубинных бомб или, по крайней мере, не было в последний раз, когда я там был. Утешение, однако, слабое: обнаружив подлодку, он тут же наведет на нее самолет. Но если это катер с острова, тогда им командует Джо Розелла, а он вчера здорово надрался в «Пальмовой роще» и, стало быть, сейчас не только подлодку, но и авианосец не разглядит. Господи, сделай так, чтобы катер вел Джо. Окажи такую милость, дай нам шанс выжить!»
— Он разворачивается для атаки, — доложил акустик, — приближается… проходит над нами…
Один за другим раздались два взрыва, чуть погодя — третий. Подлодку с силой швырнуло набок. Лампочки замерцали, на корме что-то треснуло. Люди в оцепенении смотрели друг на друга.
«Нет, вряд ли это Джо Розелла, — подумал Гарни, должно быть, кто-нибудь другой».
— Он взял слишком большое упреждение, — произнес капитан, — думал, что мы движемся.
— Он поворачивает, — докладывал акустик. — Готовится ко второму заходу… Сейчас ищет в другом квадрате… По-моему, он нас потерял… Удаляется…
Моряки чуточку расслабились, некоторые уселись на пол.
— Курс один-два-семь, — доложил акустик. — Уходит… возвращается, снова нас засек, вот он… атака!
На сей раз взрывов было всего два, но они раздались ближе. Подлодку накренило и затрясло. Свет погас, инструменты, утварь, штурманские карты летали по рубке в темноте. Сверху сыпались куски изоляционной пробки, и воздух был густо напитан пробковой пылью. Включились красные сигналы тревоги, бросавшие резкий свет на осунувшиеся лица. Откуда-то донеслось журчание воды.
— Здесь нельзя оставаться, — решил капитан. — Мы должны уйти на глубину.
— Еще одно попадание, и мы вообще никуда не уйдем, — заметил Розанов. — Предлагаю всплыть на поверхность.
— Идиот! — обрубил капитан. — Если катер рядом, то самолеты прилетят через несколько минут. Всплыть на поверхность! В нашем положении хуже не придумаешь.
