Джонатан Линн - Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

– Да нет в этом никакой жертвенности! – чуть ли не взмолился он. – С этим вообще нет никаких проблем!

Вот тут мой секретарь Кабинета полностью прав. Возможно, впервые за всю свою жизнь.

– Хамфри, вы слишком благородны, – покачав головой, сказал я. – Хотя мне также предельно ясно, что именно стоит за вашим предложением.

Он посмотрел на меня, словно затравленный хорек, которого только что выгнали из его теплой и уютной норы.

– На самом деле?

– Да. Вы пытаетесь принести себя в жертву, чтобы избавить своего премьер-министра от лишних хлопот, я не ошибся?

Мой вопрос поставил его в тупик. Он явно не знал, как сформулировать ответ таким образом, чтобы поставить в тупик меня.

– Э-э-э… да, – сначала пробубнил он. И тут же промычал: – М-м-м… нет. – А затем уже более членораздельно произнес: – Вообще-то никакой жертвы тут нет.

Устав от пустого препирательства, я твердо сказал ему «нет».

Однако ему этого было мало. Он хотел услышать конкретные ответы на свои другие предложения. В частности, в отношении нашего «Мозгового банка».

Мой ответ прозвучал приблизительно следующим образом:

– А знаете, Хамфри, чем больше я обо всем этом думаю, тем больше меня тревожит один забавный вопрос: не слишком ли много у вас на тарелке лакомых кусочков? Впрочем, не буду задерживать вас. Не сомневаюсь, у вас и так достаточно важной государственной работы в своем собственном офисе, разве нет?

Он, казалось, не поверил своим ушам. Его просят выйти! Видя его явное замешательство, я решил определить его положение несколько точнее.

– Можете идти, Хамфри. Если секретарь Кабинета понадобится здесь, в Номере 10, его вызовут, не сомневайтесь.

Он медленно встал. Чтобы поправить меня.

– Не если, а когда, господин премьер-министр.

– Да-да, вы правы. Само собой разумеется, когда, – вежливо извинился я. Он, пожав плечами, направился к двери, но… – Кстати, и если тоже, – зловредно добавил я ему вслед.

На секунду сэр Хамфри буквально застыл, затем, почему-то снова пожав плечами, медленно вышел. Оказавшись один, я тут же, пока Хамфри был еще в приемной, связался с Бернардом по интеркому и как можно громче, чтобы секретарь Кабинета тоже услышал, попросил вызвать ко мне сэра Фрэнка. Немедленно!

Вчера сэр Фрэнк был очень занят, поэтому мы поговорили с ним по телефону.

– Слушай, Фрэнк, хотел бы узнать твое мнение. О нашем секретаре Кабинета. Как ты думаешь, не слишком ли много у него на тарелке лакомых кусочков?

Фрэнк, как и следовало ожидать, поспешил заверить меня в том, что Хамфри прекрасно справляется со своими обязанностями, что его потрясающие способности никогда не вызывали и не вызывают никаких сомнений, что у него нет необходимости особенно перенапрягаться и что у него все под контролем. Никаких проблем…

Терпеливо выслушав все это, я заметил, что поскольку секретарь Кабинета одновременно является и главой государственной службы, значит, несет на себе в каком-то смысле слишком тяжелое бремя, то… скажем, не мог бы сэр Фрэнк помочь своему давнему другу. Короче говоря, взять на себя часть его обязанностей. Так сказать, облегчить участь…

Полагаю, читателя не очень удивит тот факт, что после моих слов Фрэнк больше ни словом не обмолвился о «потрясающих способностях» Хамфри. Вместо этого просто заметил, что хотя подобного рода предложения требуют некоторого осмысления, в этом, безусловно, имеется большой смысл.

Я попросил его завтра же найти время и заскочить ко мне в Номер 10, а до этого подготовить служебную записку, в которой будут отображены его профессиональные соображения относительно реальной перегруженности секретаря Кабинета, и уже сегодня переслать мне, чтобы я имел возможность тщательно ее проанализировать.

Не позже чем через час его соображения были доставлены мне в Номер 10. Естественно, должным образом оформленные, как «конфиденциальная служебная записка» на имя премьер-министра.

Вот она:

«2 марта

Уважаемый господин премьер-министр!

Говоря, что ХЭ совсем не перегружен, я прежде всего имел в виду общие кумулятивные нагрузки, понимаемые, как правило, в глобальном смысле, а не в отношении определенных отдельных и в значительной мере аномальных профессиональных обязанностей, которые, логически говоря, не всегда созвучны или гармоничны всему широкому спектру тесно взаимоувязанных и, соответственно, неотделимых друг от друга функций, в силу чего, взятые вместе, таковые, безусловно, могут считаться чрезмерным и, вполне возможно, излишним бременем для того, кто исполняет свои обязанности, особенно в контексте сравнительно немасштабных преимуществ по-настоящему глобальных соображений.

Искренне ваш, Фрэнк».

Я внимательнейшим образом перечитал его записку несколько раз. Мой вывод: он вполне мог бы взять на себя определенную часть функций Хамфри.

Сегодня ближе к полудню ко мне в Номер 10 приехал Фрэнк. Но наша встреча, к сожалению, так и не состоялась.

Когда мне доложили о его приезде, я проинструктировал Бернарда проследить за тем, чтобы нас никто не прерывал. Особенно секретарь Кабинета! Наша беседа требует полнейшей конфиденциальности.

– Само собой разумеется, господин премьер-министр, – с готовностью подтвердил он. – Сделаю все, что в моих силах.

– Боюсь, ваше «все, что в моих силах» может оказаться недостаточным, – мрачно предрек я. О, мои чертовы пророчества!

Еще до этого мне удалось переговорить с Дороти. Она напомнила мне, что по протоколу, прежде чем войти сюда, в Номер 10, сэр Хамфри должен позвонить из своего офиса на Даунинг-10 и предупредить о своем приходе.

Я вопросительно посмотрел на Бернарда. Он почему-то заколебался, но потом в свойственной ему уклончивой манере сказал:

– Наверное, так оно и есть, господин премьер-министр, но… только в теории. На практике это не более чем простая формальность.

– Что ж, тем лучше. Сэр Хамфри обожает формальности.

Мой главный личный секретарь, хотя и без особой охоты, однако все-таки согласился.

– Да, конечно же, господин премьер-министр, но, как у нас принято говорить, «здесь в большем почете нарушение правил, а не следование им».

Должен признаться, иногда все они, и Бернард, и Хамфри, сэр Фрэнк и все остальные из этого чертового аппарата, буквально выводят меня из себя. Ну почему, скажите на милость, им всегда надо говорить на своем «птичьем языке»? Почему никогда не высказывают свои мысли, если, конечно, они у них есть, просто и понятно, а всегда только вокруг да около, всегда так, что, кроме них, никому ничего не понятно?! Например, вся эта абракадабра насчет большого почета, когда нарушаются правила… Ну зачем им, скажите, так корежить и портить самый красивый язык в мире, язык Шекспира? (Хэкер, очевидно, даже не осознавал, что Бернард процитировал самого Шекспира: «Гамлет», действие 1, сцена 4. – Ред.)

«Тот день стал для меня поворотным пунктом всей моей жизни и карьеры. До этого я даже и предположить не мог, что, став главным личным секретарем премьер-министра, смогу стать таким влиятельным и, главное, таким независимым от своего бывшего господина. Для меня это было настоящим открытием, лучом света в темном царстве, прямой дорогой к славе и высокому положению!

Тогда, проводив сэра Фрэнка в кабинет премьер-министра, я вернулся в свой кабинет и тут же набрал номер телефона секретаря Кабинета.

– Сэр Хамфри?

И тут же услышал его громкий отчетливый голос:

– Да?

– Сэр Хамфри? – повторил я.

– Да, – снова произнес он, и тут до меня вдруг дошло, почему его голос звучал так громко и отчетливо: он стоял прямо позади меня, уже войдя в нашу приемную.

– Это Бернард, – тупо сказал я.

– Да уж вижу, – спокойно ответил он.

Я положил трубку. А потом, не менее тупо, добавил:

– Именно с вами я и хотел переговорить, сэр.

– Ну что ж, я здесь, вот и говорите. По-моему, так даже и лучше. Вы же этого хотели, Бернард?

– Да как вам сказать? Вообще-то, и да, и нет, сэр, – смущенно пробормотал я, имея в виду, что вообще-то всего лишь хотел с ним переговорить по некоторым текущим вопросам, поэтому и позвонил, а зачем же еще? В заключение я поставил его в известность, что ПМ настоятельно попросил меня напомнить ему, что было бы намного удобнее, если бы он звонил сюда из своего офиса, прежде чем неожиданно появляться у нас в Номере 10.

Сэр Хамфри с необычной для него готовностью заверил меня, что с этим нет никаких проблем.

– Да, но…

– Нет, Бернард, абсолютно никаких.

– Нет, да, сэр, – почему-то решительно возразил я.

Он пристально посмотрел на меня. А затем вдруг подчеркнуто спокойным тоном спросил, занят ли сейчас премьер-министр.