Djonny - Сказки темного леса

С разу же за ЦФТ[74] мы повстречали еще одного ночного прохожего, который нес в специальном контейнере десяток яиц. Он был похож на полуночного инженера и вызвал неудовольствие Барина своим пасмурным, нарочито обывательским видом. Резко сорвав дистанцию, Барин со всей силы ударил ногой по контейнеру с яйцами. Пластиковая сумка распахнулась, а все яйца лопнули и разлетелись по сторонам.

Но атакованный мужчина не растерялся. Резко взмахнув рукой, он ударил Барина открытым контейнером по голове. Там еще оставались остатки битых яиц, поэтому у Барина в волосах осел желток, белок и яичная скорлупа. Довольный своей маленькой местью, от дальнейшей схватки мужик предпочел уклониться. Бросив контейнер на землю, он развернулся и побежал.

— Держи его! — заорал Барин. — Гоним мышь!

Мы бросились в погоню, но поймать мужика не смогли. Нам помешал экипаж милицейской машины, заметивший, как мы преследуем свою жертву. Благодаря этому мужик спасся, а мы с Барином провели остаток ночи в местном отделе.

Когда Барин явился, они с Фери первым делом решили избавиться от Слона. Тот совершенно обессмыслился и представлял собой угрозу для помещения. Фери и Барин оттащили Слона на лед Финского залива, и там бросили лежать в нескольких километрах от берега. Они надеялись, что Слон замерзнет или утонет в фарватере, на худой конец — заблудится и пойдет не туда, но все было напрасно. Часа через три Слон выспался на холодке, встал, безошибочно выбрал направление и скоро опять колотил Фери в дверь.

Во избежание осложнений с родственниками было решено из Фериного дома бежать. Продолжать банкет мы намеревались в центре города, в районе «теплой трубы». Все было очень культурно — я немного пришел в себя, Строри еще держался, а Фери только-только сравнялся с немного протрезвевшим Слоном. Но нас подвел Барин — на эскалаторе станции метро «Гостиный Двор» он неожиданно перекинулся. Мы заметили перемену, только когда Барин начал орать снизу эскалатора:

— Все вокруг меня — лохи, пидоры и петухи! — надрывался он, словно труба, и унять его не было никакой возможности.

Когда начинается такой «банкет», хуже всех приходится тому, кто сохраняет какие-то остатки человеческих чувств — немного совести и чуть-чуть понимания. Синее бродилово, охватывающее коллектив, тянет всех в разные стороны — подбивает на хулиганские выходки и склоняет к бессмысленному насилию. Иногда удается избежать конфликтов с законом, но уж если было принято решение ехать в центр — об этом и мечтать не приходится.

На Невском, возле Стены Плача, раньше стоял ларек «Мальборо». Перед ним располагалась высокая урна, и Барин решил этим воспользоваться. Он подошел и начал ссать в эту урну, за чем был замечен нарядом ППС. Но когда наряд поравнялся с Барином, навстречу им из-за ларька вывернул Слон. Он ссал с противоположной стороны, а как только увидел ментов — сразу же заступил им дорогу. Помогая себе левой рукой, он сложил из пальцев правой «fuck» и сунул его под нос старшему наряда.

— Fuck you, baby! — добавил к этому Слон на словах.

Барину хватило ума скрыться, пока крутили отчаянно сопротивляющегося Слона. Стоял вой и мат, но под конец Слона все же сумели упаковать в машину и направить в трезвяк. Так закончился тот вечер: Слон в трезвяке, а Голова в нарколожке.

Этой весной Кримсон организовал невиданное доселе мероприятие: учрежденное им товарищество выбило аренду на помещение детского сада у нас во дворе. По этому договору товарищество обязалось провести в арендуемом здании перепланировку и капитальный ремонт. В будущем Кримсон рассчитывал открыть в этом помещении несколько магазинов. Попутно он оформил Барина и Фери в своё товарищество на практику от их училища столяров-краснодеревщиков. Он подрядил и других членов нашего коллектива, раздобыл некоторое количество ломов и приступил к перепланировке.

Детсад — двухэтажное здание, по второму этажу которого идет длинный крытый балкон. Территория вокруг обнесена металлическим забором, за которым расположены детские домики, песочницы и кусты сирени. Все разрисовано зайчиками и синими цветами, на окнах — прозрачный тюль и светлые занавески. Атмосфера бестревожного детства еще не покинула это место, опочила на стенах, выкрашенных в нежно-салатовый цвет. Именно это, как объяснил нам Кримсон, мы и призваны исправить.

В первую очередь Кримсон приобрел несколько канистр пива и пол-ящика водки, а Крейзи спонсировал мероприятие коноплей. Штаб мы устроили на втором этаже, в спальне, подвинув к стенам крошечные кроватки. Посередине мы установили ту мебель, что изготовили для нас Барин и Фери: вешалку из гнилых досок и кресло из сбитых вместе стульчаков. Отметив как следует начало проекта, мы накинули каски и принялись за дело: ломали стены, поднимали полы, крушили унитазы и выкидывали все это в окно. Во время этой работы произошло несколько любопытных случаев.

Фери прославился меж нами своим весьма специфическим чувством юмора. Когда я, надвинув на глаза каску, дремал в стульчаковом кресле, он подкрался ко мне с совковой лопатой.

— Приколочка! — услышал я сквозь сон, но среагировать не успел.

Тяжелый удар плашмя пришелся в край каски и практически оглушил меня. Часом позже мы выкидывали битый кирпич со второго этажа, а Фери стоял внизу и складывал сцементированные блоки в контейнер для мусора. Тут-то я и решил ему отомстить. Подтащив два куска побольше, я бросил сначала один. А когда Фери нагнулся — сразу же бросил второй. Он полетел вниз и попал бы Фери по каске, не предупреди я его, как в старом анекдоте:

— Фери! — крикнул я, когда кусок был уже на подлете. — Фери!

Фери поднял голову на крик, так что кусок кирпича попал ему в край каски и немало осушил по лицу.

В рамках «плана перепланировки» появилась необходимость снести все стены, кроме капитальных. Для этого нужно было встать на старые ящики и отбить раствор, которым стенная панель крепится к потолку. Тогда её можно будет уронить, опрокинув в соседнюю комнату. Мы именно так и поступали, а когда уронили очередную стену, то неожиданно увидели Барина. Он стоял у противоположной стены с весьма удивленным лицом. Он намеревался поссать и не ожидал, что одна из стен комнаты вдруг с грохотом упадет, подняв целый шторм белесой каменной пыли. Стена тогда не достала до Барина всего каких-нибудь пятидесяти сантиметров. Потом Кримсон решил завести арматуру, чтобы заварить окна в решетки. Арматуру привезли, но с ней вышел вот какой казус. ВПД, знакомый Кримсона, накурился в сопли и принялся эту арматуру пилить. Мы не отставали от него ни с косяком, ни с ножовкой, и за полдня распилили всю арматуру на куски длиной сантиметров в пятнадцать. Трудно сказать, зачем это было сделано, но все, кто в этом участвовал, получили огромное удовольствие. Потом Кримсон пытался сварить из этих обрезков решетку, но это было себе дороже — варить-не переварить, просто охуеть можно. Через пару недель такой работы от детсада не осталось ничего. Мы планомерно перепланировали каждую комнату: сломали стены, сорвали рамы и подоконники, оторвали плинтуса. Мы разбили сантехнику, проломили полы, снесли все двери и только тогда принялись за остальное — детские домики и прочую лабуду, оставшуюся на территории. Последними мы взялись за ненавистные синие цветы — их замазали кистью, а поверх намалевали поганки и всякие другие, более приличествующие перепланированному помещению надписи.

На исходе двух недель стало понятно: никакого магазина не будет в этом убогом хлеву. Тогда Кримсон нашел каких-то черномазых, которые взяли у него руины детсада в аренду на несколько месяцев — за наличку и мимо каких-либо документов. Эти хачики ненадолго там задержались: до первой проверки с целью выяснения, как проходит капремонт и перепланировка. После этой проверки руины забросили совсем.

Их судьба поучительна — в них стала собираться местная молодежь, та же, что раньше посещала этот детсад и спала в крошечных кроватках. Так же, как и тогда, эта публика продолжала орать и гадить на пол, но вместо молочка и овсянки взялась за водочку и героин. Подвал здания облюбовали районные сатанисты под свою церковь, а на втором этаже поселились репера. Руины простояли заброшенными семь лет, а после этого их снесли подчистую и на их месте выстроили жилой дом. Но фундамент остался прежним, и до сих пор, по слухам, из подвала доносятся стоны и вой, стены сочатся кровью, а на этажах находят использованные шприцы.

Демон по имени Мельхола

«Слово „подоночно“ имеет значение „хитроумно, весело, необычно“».

Этой весною брат Гоблин окончательно выжил из ума, до такой степени, что его амбулаторно лечили в клинике имени Бехтерева, поставив диагноз МДП.[75] Нас это нисколько не смущало, благо он был не один такой болезный — пару лет назад я сам пролежал в стационаре им. Степанова-Скворцова пару недель, а после меня туда же угодил Строри. Со мною это приключилось так. Близилась призывная пора, и мне пришлось решать: отправляться в армию, в дурку или в бега. Поразмыслив хорошенько, я решил отправиться в дурку. В «Приключениях бравого солдата Йозефа Швейка» сказано: «Если вас признали сумасшедшим, то это пригодится вам на всю жизнь…» Руководствуясь этими мудрыми наставлениями, я отправился в районный ПНД[76] и записался на обследование.