На одном дыхании. Сборник мини-рассказов - Дмитрий Олегович Никитченко
— А ведь, если отбросить шутки и предположить, что я вот возьму, да и сыграю в ящик взаправду? Мало ли, что может случиться, тот же кирпич — на голову и что? Надо ли, что-нибудь предпринять, как-то подготовиться? Или пусть все идет своим чередом?
Каждый по-своему отвечает для себя на эти вопросы. Михалыч, пока шел к машине, пришел к выводу, что нельзя оставлять не законченных дел. Тех, которые может и должен сделать только он, которые без него так и останутся недоделанными.
Первое и важнейшее незавершенное дело — дочь.
Они не общались уже более трех лет. Совсем. Все из-за придурка — зятя. Он не мог понять, как его умница-красавица, могла выбрать этого никчемного болвана. Попытки вразумления ни к чему не привели. Он надавил, но неожиданно получил настолько решительный отпор от своей всегда послушной девочки, что даже растерялся и вместо того, чтобы спокойно и аргументированно донести свою — единственно верную — позицию, сорвался на грубость и тем окончательно все загубил. Его грубость встретили грубостью и после череды ужасных, невозможных фраз, криков и слез, она хлопнула дверью, на следующий день, пока он был на работе, перевезла свои вещи и заблокировала его номер.
Время от времени, через бывшую жену, до него доходили известия о ее жизни. Муж оказался не таким и болваном, и жили они, похоже, вполне себе дружно и счастливо. Михалыч тяжело переживал ссору, но чувствовал себя незаслуженно оскорбленным и примирения не искал. Пусть — ка сама первая прощения просит, соплячка мелкая!
Но сейчас он посмотрел на ситуацию под другим углом. Какие обиды и амбиции — на пороге вечности? Он должен помириться с дочерью и точка!
Он набрал номер, но ему не ответили. Тогда он написал сообщение, где просил прощения и просил о встрече. Он увидел, что оно доставлено и прочитано. Ответа, однако, не последовало. Ничего, подождем, дадим ей время, первый шаг уже сделан…
Он подумал о бывшей жене. Может тоже написать? Сказать, что скучает… Хотя, зачем? Получит в ответ, какую-нибудь вежливую, ничего не значащую фразу. Ни к чему это, тут все вопросы уже решены и закрыты. Кирпич может спокойно прилетать.
А вот Серега — совсем другое дело…… Незавершенное.
Они были лучшими друзьями в школе, потом — в институте, а потом…..
Много лет назад, в светлую эпоху перестройки, Михалыч, остро нуждаясь в деньгах, решил продать свой видеомагнитофон. Со слезами на глазах. Серега вызвался помочь, быстро нашел покупателя, и даже за большую сумму, чем рассчитывал Михалыч. А когда покупатель принес деньги, попросил отдать ему эту разницу. Обычный процент за посредничество, как сказали бы сейчас.
Но тогда еще вирус капитализма не поразил наше общество и понятия друг и бизнес-партнер еще не стали синонимами. И по разумению молодого тогда еще максималиста-Михалыча, лучший друг не имел права зарабатывать на нем. А если так поступил, то и право называться лучшим другом утратил. А посему он молча вручил Сереге его долю, после чего стал старательно избегать общения. Серега, не сразу понял, а потом, когда до него дошло, состоялся разговор с объяснениями и извинениями, но трещина уже прошла и заделать ее не получилось. Они все дальше отдалялись и в итоге совсем потерялись и последние десять лет Михалыч о Сереге ничего и не слышал. Хотя вспоминал частенько и даже испытывал смутное чувство вины, что так все получилось. В те годы всем жилось не сладко, ну заработал друг пару грошей, в позу-то чего вставать? Павка Корчагин хренов!
Михалыч набрал номер старинного общего знакомца, с которым тоже не виделся кучу лет.
— Привет, как жизнь? О Сереге ничего не слышал, не знаешь где он? А то я его номер куда-то задевал…
— Серега-то? Конечно, знаю — на Южном кладбище. Четыре года уж как. Тромб, понимаешь…
В трубке еще что-то говорили, но Михалыч уже не слушал. В глубокой задумчивости, он брел по тротуару, сосредоточенно глядя под ноги.
Дальше — почти по Булгакову.
Только роль Аннушки сыграл Антон, маляр из РСУ-17. И нечаянно пролил он не подсолнечное масло, а олифу. И не на трамвайные пути, а на проезжую часть. Аккурат в том месте, где дорога делает поворот.
Услышав стремительно нарастающий сзади, шум, Михалыч поморщился — настолько тот показался ему не уместным в данный момент.
Оглушая округу ревом «спортивного» выхлопа, под бравурный ритм кавказских барабанов, наглухо затонированная «Приора» влетела в поворот.
БЛИЦКРИГ
Борман медленно шел по обсаженной кустами дорожке. Он любил пройтись в одиночестве по этому уютному, огороженному от суеты и шума скверику. Он вообще любил оставаться один, это случалось крайне редко, и он ценил такие моменты. Вот и этот подошел к концу — на боковой аллее показались три знакомые фигуры — Ева, а за ней Адольф с Геббельсом. Они пока не заметили его, и он остановился в тени дерева, чтобы не быть обнаруженным — вчерашний конфликт с Геббельсом был не исчерпан, и Борман не хотел его продолжения в присутствии Адольфа. Зная вспыльчивый и не предсказуемый нрав последнего, невозможно было угадать чью сторону он примет, а уж то, что в стороне он не останется, можно было быть уверенным. Поэтому разрешение этого вопроса Борман решил оставить на потом, дождаться случая.
Случай, впрочем, подвернулся почти сразу — невесть откуда появился этот неугомонный Штирлиц.
Насчет Штирлица у Бормана давно уже были подозрения — какой- то он был не такой, чужой, что ли. И эта его расхлябанная походка, бесцеремонность, отсутствие манер, вызывали у Бормана сомнения в легитимности нахождения Штирлица среди элиты.
Вот и сейчас, едва нарисовавшись, Штирлиц тут же сунулся Еве под хвост, за что тут же огреб сперва от Адольфа, а потом и от самой Евы. И пока Ева с Адольфом учили Штирлица хорошим манерам, Геббельс не участвующий в воспитательном процессе остался один.
Вот, прекрасный момент! — решил Борман- пока он не видит надо внезапно напасть сзади, устроить, так сказать, блицкриг — и он стремительно бросился на зазевавшегося противника.
Шел обычный день в питомнике по разведению немецких овчарок.
ТЕМ.КТО ПОМНИТ СКАЗКИ
1.
Они сидели в уютной комнатке, из распахнутого окна которой открывался впечатляющий вид на раскинувшийся внизу
