Борис Привалов - Странные происшествия в бездымный день

— Давать по одному сервизу в руки, не больше! — категорически распорядилась Роза Максимовна.

— Это что за порядки? — возмутилась одна из женщин. — Я уже договорилась с Беркиным — он дает мне три!

Дверь черного хода скрипнула, и в нее, вместе с лучом света, скользнула еще одна фигура.

— Всем хватит, всем, — засуетился Беркин. — Вы мне, я — вам. Вы, уважаемая Роза Максимовна, не забудьте насчет справочки, а вы, Наденька Ивановна, обещали мне задний мост для «Запорожца»…

Это уже само по себе было удивительно: осторожный Беркин никогда к себе, в складское святое святых, больше двух человек одновременно не пускал. А тут сразу целая очередь!

— Расходитесь! Все сервизы беру я! — диктаторски заявила Роза Максимовна. — Беркин, пусть посторонние очистят помещение!

Но обычно послушный и вежливый, Беркин, не обращая внимания на ее слова, уже тащил пакеты с сервизами, приговаривая:

— Всем хватит, уважаемые, всем! Только не забудьте — оплата оплатой, а услуга — услугой!

— Я сама достану тебе задний мост! — закричала Роза Максимовна, ощущая гигантский прилив сил я чувствуя себя способной тут же свернуть всю гору товаров, находящихся на складе. — Сервизы оставлены за мной, поэтому и менять их на прочий дефицит буду я!

— Но я тоже хочу… дефицит на дефицит!.. — воскликнул Беркин. — В конце концов: кто тут заведующий? Я или еще кто-нибудь?

— Плевать я на тебя хотела! — объявила Роза Максимовна и, вырвав из рук Беркина пакет с сервизом, протянула его Надежде Ивановне. — Вот, бери, но помни: мне нужна шкура леопарда!

— Если дать тебе, Розочка, волю, — ответила Надежда Ивановна, — то ты все звезды на небе соскребешь в кучу и обменяешь их на модные сапоги! Откуда я возьму шкуру?

— Не слушайте ее, Наденька Ивановна, — нервно воскликнул Беркин, — мы с вами договорились раньше! Берите, платите, уходите и помните…

— Ах так? — грозно проговорила Роза Максимовна и шмякнула сверток с дефицитным сервизом на пол. — Тогда вот так!

Сервиз жалобно звякнул.

— Было в нем фарфора на шесть персон, стало на три, — спокойно сказала Надежда Ивановна. — Так и проторговаться можно!

— Кто здесь заведующий? — петухом налетая на дородную Розу Максимовну, закричал Беркин. — Только я имею право бить здесь сервизы!

И он ударил о пол два других пакета.

Женщины заохали, испуганно отступили к дверям:

— Что с ними?!

— Заболели!

— Их покусала бешеная собака!

Привлеченные шумом и криками, доносящимися со склада, в дверь начали заглядывать любопытные.

— А что я получу дополнительно? — кричал Беркин.

— Справку от психиатра, задний мост, шкуру белого медведя и три выигрышных билета в «Спортлото»! — отвечала Роза Максимовна, запихивая в свою необъятную нейлоно-безразмерную сумку сразу три пакета с сервизами.

— Не надо мне белого медведя! — торговался Беркин. — Я добавлю голубую ванну и обои-пленку, — а вы мне достаньте семь пар мужских кроссовок «Адидас»!

Людей на складе собиралось все больше и больше, но уважаемая Роза Максимовна и Беркин, ни на кого не обращая внимания, продолжали свой торг во все убыстряющемся темпе:

— Плюс две голубых ванны!

— Тогда минус обои!

— Беру еще десять сервизов!

— Давайте еще два выигрыша по денежно-вещевой!

— Хватит и «Спортлото»!

— Моя жена Олечка спортом не интересуется! Ей нужно пончо-лапша!

— Прикиньте к голубой ванне розовый кафель и получите неодеванную лапшу!

Те, кто вошел в склад позже, в первые мгновения принимали диалог кладовщика и Розы Максимовны за репетицию какой-то веселой сцены и даже пытались подбадривать торгующихся, но постепенно смех уступал место удивлению.

— Ну, что стоите? — обратился к собравшимся Беркин. — Налетайте, меняю импорт-экспорт, только для своих! Слышите — не болтать никому! Я — вам, вы — мне! Сколько нужно?

— О, аллах, кто разберет, что случилось с этими уважаемыми людьми? — удивленно спросил старик в каракулевой шапке.

— Тут, отец, одному аллаху, пожалуй, и не разобраться! — возразил кто-то. — Им врач нужен!

— Или милиция! — громко произнес чей-то бас.

И, словно так сговорено было — тут же появились на складе милиционеры, вежливо, даже нежно, взяли за локти продолжавших торговаться меж собою Розу Максимовну и Беркина и повезли их прямо в райотдел, к майору Кариму Муратову.

По дороге задержанные пришли в себя и удивленно начали рассматривать сопровождающих.

— Где я? Что со мной? Куда вы меня везете? — растерянно спросила Роза Максимовна.

— Ой, а если моя жена Олечка узнает, что я был задержан с женщиной?! — поник головой Беркин.

— Товарищ майор! Очень прошу — отпустите меня домой, — взмолилась Роза Максимовна. — Не говорите ничего мужу! Не знаю, какой бес меня сегодня попутал, все делала будто в угаре… Ничего не понимаю! Я никогда еще не впадала в криминал! Это просто невероятно! Я, наверное, заболела — мне теперь нужны витамины, диета, спокойная обстановка… Хочу домой-ой-ой — совсем уж по-детски захныкала Роза Максимовна, и из ее глаз заструились слезы.

Майор переглянулся с Маликовым, Ковшовым. Милиционеры недоуменно пожали плечами.

— Может, будем считать… — на полном серьезе произнес майор Муратов, погладив свою мохнатую бровь, — что у вас, уважаемая, был солнечный удар?

— Был, был! Именно — он, удар! Сегодня солнышко уж так припекало, так припекало, а у меня как на грех бирюзовой шляпки в тон этому платью не нашлось. Зонтика два, правда, есть, зарубежных, ко оба они скорее для дождя. Вы знаете, одна знакомая обещала преподнести мне какой-то изумительный полузонтик-полувеер от солнца…

— Довольно, гражданка, — сказал майор. — Идите домой и подумайте над тем, почему вы сегодня стали всеобщим посмешищем! Хоть авторитет мужа пожалейте, если уж о своем добром имени не заботитесь, простите за резкие слова. Сервизы пока оставьте у нас. За них и за те, разбитые, заплатите потом, когда склад предъявит иск. До свиданья!

— До свиданья? — удивилась Роза Максимовна. — Значит, мне еще придется сюда к вам приходить?

— Может быть, — ответил майор. — Сержант, оформите все как полагается и проводите гражданку.

Роза Максимовна, не спеша, вынула из золотистой сумочки пудреницу в виде раковины-жемчужницы, какие-то цветные тюбики, деловито подреставрировала фрагменты своего лица, очаровательно улыбнулась, сделала глазки майору и вышла из кабинета. За ней последовал сержант Маликов.

— Страшный случай, — Муратов выколотил пепел из погасшей трубки и начал набивать ее табаком. — Что с ними случилось? Ковшов, как ты думаешь?

Милиционер развел руками:

— Вроде бы трезвые… А с Беркиным — кладовщиком будете беседовать, товарищ майор?

— Веди его сюда, — раскуривая свою большую трубку, молвил Муратов.

Кругленький Беркин по прозвищу «Невеста», потупив очи, предстал перед майором.

— С вами, гражданин, дело посложнее, — пыхтя трубкой, проговорил майор. — Использование служебного положения, злоупотребление, нарушение правил торговли… э-э, тут целый набор безобразий! Давайте разбираться по порядку… Боюсь, вас не «Невестой» теперь называть будут, а «Черным ходом». Беркин — Черный ход, а?!

Заведующий складом Беркин по прозвищу «Невеста» был несчастен в браке — об этом знал весь Ново-Дарьинск. Причем, сказать просто несчастен — значит, ничего не сказать: он по-настоящему бедствовал, Аллах послал ему (а ЗАГС зарегистрировал) крайне ревнивую супругу по имени Олечка, Олечка от природы кроткая как ягненок (по утверждению ее родителей), становилась настоящей тигрицей, когда в ее сердце попадал вирус ревности. А так как она ревновала мужа постоянно, то бедняге Беркину так ни разу и не представилось случая убедиться в ее природной кроткости, и от этого Беркин постоянно томился страхом и тяготился шаткостью своего семейного бытия.

В силу указанной особенности характера Олечки, Беркин более всего на свете боялся невзначай испачкался на складе красной краской. Доказать жене, что не губная помада, абсолютно не представлялось возможным. Даже если следы краски оказывались на манжетах брюк.

Со временем у Беркина выработалась защитная привычка: если он шел с Олечкой по улице и в поле зрения попадало существо женского пола, то голова его автоматически молниеносно поворачивалась в противоположную сторону. Но это не всегда убеждало Олечку в безгрешности мужа, ибо, как правило, и на другой стороне улицы оказывалась какая-нибудь представительница прекраснейшей половины человечества.

Чуть ли не ежедневно Олечка устраивала Беркину различные проверки. Она, например, могла тайно проникнуть на склад, спрятаться среди товаров и тихо сидеть там, выжидая, когда в помещение заглянет женщина. И даже традиционная дамская мышебоязнь (чего-чего, а уж мышей на складе хватало!) у Олечки отступала на второй план перед всепоглощающей ревностью.