Джон Томпсон - Один дома
— Ну хорошо, — вздохнула миссис Маккальстер. — Положим его отдельно. Все. Иди. Уже поздно.
За день она порядочно устала от шума, беспорядка, от капризов детей. Ей хотелось спать, Тем более, что завтра нужно вставать рано.
Кевин лениво поднимался по лестнице. Мама была не в духе. И спорить не имело смысла. На полпути он остановился. Все-таки наказание было несправедливо.
— Все ненавидят меня в этой семье, — грустно произнес он и вопросительно посмотрел на мать.
— Может, ты попросишь Санта-Клауса подарить тебе новую семью?
— Не нужна мне никакая семья! — со злостью выпалил Кевин. От гнева у него горели уши. — Я не хочу жить вместе с вами! Я не хочу видеть тебя и никого из других членов моей семьи!
Теперь он сказал все, что думал. Пусть знают, что не очень-то они ему нужны.
— Я надеюсь, что ты это не серьезно, — вздохнула миссис Маккальстер. У нее разболелась голова.
Кевин — трудный ребенок. С самого его рождения они не могли найти взаимопонимания. Но это был ее сын и надо воспринимать его таким, каков он есть.
— Ты будешь чувствовать себя очень неуютно, если завтра проснешься и никого из нас не увидишь.
Кевин усмехнулся. Вот еще! Да он только и мечтает об этом. Но похоже, это только мечты, которые никогда не сбудутся.
— Ничего подобного. Я буду рад. Можете убираться куда хотите.
— Если ты еще что-нибудь скажешь, тогда это непременно случится.
— Я надеюсь, что таких кретинов, как вы, я больше не увижу! — сказал Кевин и побежал по лестнице.
Миссис Маккальстер тяжело вздохнула и закрыла дверь. Все-таки Кевин невыносим, надо заняться его воспитанием. Но потом. Попозже. А теперь она хотела спать. Просто валилась с ног.
С другими детьми у нее не было столько проблем. Конечно, все они немного эгоистичны, часто чересчур требовательны, капризны. Но Кевин… Наверное, надо быть с ним немножечко построже.
Кевин заходился от ярости. Он ненавидел весь мир. Он терпеть не мог этот гнусный чердак, но раз любезнейшие родители хотят, он проведет здесь ночь. Только если они думают, что такое наказание исправит его, то глубоко ошибаются.
Кевин плюхнулся на кровать. Включил радиоприемник. Звучали замечательные рождественские песни.
А за окном стоял прекрасный зимний вечер. В соседних домах горел свет и блестели огоньки гирлянд. Люди готовились к Рождеству: украшали елки, пекли великолепные праздничные пироги и всякие там сладости, прятали под елку купленные заранее подарки.
А вот у них все было не так. Родителям приспичило поехать в Париж да еще позвать с собой этих мерзких родственников.
И почему все относятся к нему как к мрази? Кевин пытался понять. Он ведь не сделал никому ничего плохого. Они же сами всегда во всем виноваты. Если он о чем-то просил, его отсылали. Сделал один самостоятельный поступок — на чердак.
Вот и сегодня. Ведь Баз поступил подло, оставив его без ужина. И ему ничего. А вот его, Кевина, наказали, даже не выслушав. Но это же нечестно!
Эх, с семьей ему не повезло. Не то, что другим детям, которых жалели, баловали, все разрешали.
В душе Кевин просил всемогущего Санта-Клауса помочь ему. У него было одно заветное желание: чтобы в один прекрасный день они все исчезли. Он остался бы один. Как было бы здорово! Один в их целом большом доме. Сам себе хозяин. И никто не будет ему мешать, ругать, наказывать.
Ах, если бы Санта-Клаус услышал его!
МЕЧТЫ КЕВИНА НАЧИНАЮТ СБЫВАТЬСЯ
Тусклый утренний свет едва проникал в спальню сквозь плотно затянутые шторы.
Миссис Маккальстер открыла глаза. Боже! Да уже восемь! Вскрикнув от отчаяния, она вскочила с кровати.
— Что такое? — спросонья Питер Маккальстер не мог понять, что это вдруг его жена вздумала орать среди ночи.
— Мы опоздали!
— Черт! — теперь до него дошло.
Как в лихорадке они забегали по комнате, на ходу снимая пижамы и разыскивая одежду, которую приготовили вчера вечером, но как назло не могли найти.
В доме начался переполох. Лохматые, со слипшимися от сна глазами дети носились по комнатам, собирая свои шпильки, расчески, часы. Кто-то не находил колготок, другой не мог вспомнить, куда вчера положил носки.
Два микроавтобуса из аэропорта уже стояли возле дома. Шоферы носили чемоданы. К одному из них, копавшемуся в салоне, подошел мальчик.
— Здравствуйте, я Мик Мердел. Я живу здесь напротив. Мы тоже собираемся уезжать, но сначала заедем за бабушкой в Миссури. Они поедут во Францию? Там, говорят, холодно зимой.
— Парень, слушай, отвали, а?
Пожав плечами, ребенок направился к другой машине.
Из спальни впопыхах выскакивали взрослые члены многочисленного семейства Маккальстеров. Глава его на ходу застегивал пуговицы рубашки.
— Быстрей, быстрей, — торопила его жена.
Она даже забыла о привычном макияже. Да что макияж? Она даже не застегнула юбку.
— Ты взял билеты?
— Да. Только я положил их в микроволновую печь, чтобы просушить.
Мик Мердел подошел к другому водителю. Мальчик оказался чрезвычайно любопытен и назойлив.
— У этой машины автоматическая трансмиссия? — в одну минуту он задавал неисчислимое множество вопросов.
— Слушай, парень, может, исчезнешь, а?
Многочисленное семейство шумной толпой вывалило на улицу в наспех надетых куртках, с болтающимися шарфами и в шапках набекрень.
— Постройтесь! — скомандовала Кристи. Она была старшей. — Вас нужно пересчитать.
Дверца салона была открыта, и на краю сиденья стоял незакрытый чемодан. Сверху на нем лежал фотоаппарат. Соседский мальчик, в это время очутившись здесь, с любопытством рассматривал столь интересные вещи.
— Раз, два, три, — орала Кристи.
Так она сосчитала и Мердела, случайно оказавшегося здесь и усердно рывшегося в сумке.
— Одиннадцать! Все правильно. Теперь садитесь. Часть — в этот автобус, часть — в тот.
На крыльце появились вспотевшие от спешки взрослые.
— Мы никак не успеваем на самолет, — Фрэнк не унимался. Он никогда не был оптимистом, а тем более не верил в чудеса. — Он вылетает через сорок минут. За это время попасть в аэропорт просто невозможно.
— Надо мыслить позитивно, — успокаивал Питер брата. У него нервы были покрепче. Он не имел привычки волноваться из-за пустяков.
Запыхавшаяся, растрепанная Керри Маккальстер села в автобус. На лбу проступили капельки пота. Отдышавшись, она спросила:
— Всех пересчитала?
— Одиннадцать голов, — отрапортовала Кристи, — шесть девочек, пять мальчиков, четверо родителей, два водителя, не считая багажа.
Облегченно вздохнув, миссис Маккальстер дала знак водителю трогаться.
Микроавтобусы мчались по заледенелым дорогам. Две недели держался мороз. Поля были завалены снегом. Бархатный иней покрывал деревья.
Оставалось четыре минуты до вылета, семейства приехали в аэропорт. Сумасшедшая толпа бежала по залам аэропорта, расталкивая и сбивая с ног других пассажиров, встречающих и провожающих.
У входа в секцию для посадки миловидная служащая аэропорта сообщила, что они успели на свой рейс.
— Как, мы не опоздали?
— Нет, занимайте свои места.
— Ура!
Довольные и счастливые, что все обошлось так благополучно, семейства вихрем понеслись к самолету.
С трудом переводя дыхание, они влетели в салон.
— Давайте свои пальто.
Маккальстеры с удовольствием раздевались. Было невыносимо жарко после этой всей беготни.
Стюардесса унесла их одежду. Потихоньку нервное напряжение спало. Керри откинула голову и облегченно вздохнула.
— Успели. Я не могу поверить. Надеюсь, мы ничего не забыли.
Наконец самолет разбежался по взлетной полосе и поднялся в воздух. От усталости и перепада давления у Керри звенело в ушах.
* * *
В этот день Кевин спал необычно долго и крепко. Возможно, повлиял стресс, который он перенес накануне. Кевин проснулся от необычайной тишины.
Солнечные лучи озаряли комнату. Не было слышно голосов, шорохов, шагов. Странно. В это время дом обычно оживал. Босиком, в одной пижаме, Кевин спустился вниз. Комнаты стояли пустые. Только страшный беспорядок и незастеленные кровати говорили о том, что еще совсем недавно здесь были люди.
Странно. Ни единого звука. Который час? Девять. Да, он прилично спал. Но где же все?
Кевин побежал в столовую. Она была пуста. Ни одного признака, что сегодня здесь завтракали.
Опустевший дом казался необъятно большим, и мертвая тишина наводила тоску. Она пугала привыкшего к шуму Кевина.
* * *
Стюардесса разносила кофе и прохладительные напитки. У Маккальстеров пересохло во рту, и они с удовольствием пили лимонад.
Перед каждым пассажиром стоял серебристый подносик с прибором. Ненси вертела в руках миниатюрную рюмку.
— Эта рюмочка правда хрустальная?
— Да, — кивнул Фрэнк.
— Сопри, сопри эту рюмочку, — прошипела Ненси. Толстуха слыла порядочной воровкой.
