Владислав Мацкевич - Флотские байки
«Гидромуть»
Курс гидромеханики (за обилие формул мы его звали гидромутью) в «Голландии» 50-х годов и позже читал капитан 2-го ранга Л .А. Кивако — тогда кандидат технических наук. Бывший адъюнкт профессора Патрышева был большим оригиналом и умницей. Лекция начиналась с того, что, проскользнув мимо дежурного по потоку, махнув рукой, чтобы курсанты садились по местам, он от двери бросал крокодиловой кожи чёрную папку, которая, вращаясь, падала точно на трибунку подиума, и тут же, взяв мел, начинал писать формулы «от можа до можа», благо две доски, занимавшие всю торцевую стенку аудитории, легко перемещались вверх-вниз. Нас постоянно удивляло, как он без бумажки, по памяти, всегда знал в каждом потоке, на каких «пси», «кси» он прерывал по звонку предыдущую лекцию.
В 80-х годах было выпущено ограниченным тиражом факсимильное издание «Остромирово Евангелие» 1056–1059 годов — фолиант. Оно напоминает мне своими размерами учебник профессора Патрышева «Гидромеханика».
Наступил «час расплаты» — экзамен, многие узнали «кузькину мать», поездку в отпуск — где и когда «зимуют раки», и пятерку в виде лебедя. Один из курсантов второй роты тянул на три или два. Кивако, желая вытянуть не совсем плохого курсанта, попросил написать дополнительно какую-то формулу. Если память не изменяет, формулу Петрова — давление в масляном клине подшипника скольжения. Пока экзаменуемый «морщил редьку», дежурный по взводу выскочил из аудитории. Друзья тут же на старом ватмане написали карандашом пожирнее эту зависимость. Так как двери аудитории были очень высокими, с застеклённой аркой, карабкаться пришлось друг на друга, при этом плакат прижали к стеклу вверх ногами. Доведённый до отчаяния стоянием у доски курсант, у которого уже «срывало резьбу» ниже ватерлинии, добросовестно перерисовал формулу, но тоже вверх ногами.
Кивако, оторвавшись от другого корифея, обнаружил на доске продукт «ясности мысли необыкновенной». Почти двухметровый «экзекутор» потряс головой, повернулся к доске задом и, переломившись пополам, сунул голову меж ног.
«Ага! Понятно!» — закричал Кивако. Так Архимед кричал: «Эврика!», открыв закон:
На погруженное тело,Как оно бы ни хотело,Давит сила на подъёмРавно как его объём.
После этих акробатических кульбитов преподавателя отпуск курсанта отодвигался на неопределённое время.
Нет, капитан 2-го ранга Кивако был чудесным преподавателем и хорошим человеком.
Знаю по себе. Учившись не очень старательно, особенно по общетехническим дисциплинам, умудрился у него на экзамене получить пять.
«Интим» по-подводницки
Корабельную практику на подводных лодках первый набор «Голландии» проходил после третьего курса. До этого мы практиковались на надводных кораблях. Значительная часть класса «313» была распределена на подводные лодки, базировавшиеся в Балаклаве.
Третье отделение класса попало на ПЛ «С-67», которой командовал капитан 2-го ранга Маркелов. Всех курсантов расписали по боевым постам, пояснив, что через каждые десять дней будет проводиться ротация по боевым постам электромеханической боевой части.
Командиру курсантского отделения, первому по списку, достался боевой пост № 1 в первом торпедном отсеке. Командир отсека выдал книжку «Боевой номер» и приказал за сутки вызубрить обязанности по корабельным расписаниям, а штатный матрос поста рассказал о заведовании и объяснил суть каждого расписания.
Вскоре лодка вышла в море на отработку задач курса боевой подготовки.
Первое в нашей жизни погружение запомнилось надолго, но не из-за того, что было несколько не но себе — это пережили и освоились довольно быстро. Неприятности у курсанта начались часа через три-четыре подводного плавания. Постоянные учения, тревоги не позволяли перемещаться через отсеки, а это вызывало значительные бытовые неудобства.
Старшина обратил внимание, что новый член отсека слегка повизгивает, зажавшись у кормовой переборки. Опытный подводник, служивший срочную по пятому году, неодобрительно покачал головой и изрек: «Что, ниже ватерлинии резьбу срывает?» Молча взял палубный ключ, вывинтил пробку футштока одной из цистерн вспомогательного балласта, многозначительно указал уровень воды в цистерне по футштоку и изрёк: «Войдёт!». Ткнул пальцем на блестевшее бронзой отверстие, приказал: «Ложись! Торпедо-заместительная цистерна в твоём распоряжении, одиннадцати кубов, надеюсь, хватит».
Цистерна, ощутив на себе тяжесть хилого курсантского тела, удовлетворенно заурчала. Пока шел интимный процесс, старшина набрал из какого-то спускного краника кружку забортной воды, оправил на окончившем дело «счастливце» «гюйс». Пока курсант пил «подкильную», речь старшины закончилась словами: «Ты совершил первое погружение, вызубрил «Боевой номер», пил «подкильную» и, наконец, сожительствовал с подводной лодкой. Быть тебе подводником до конца дней!» Что-то тяжёлое ткнулось курсанту в пятую точку. Оказалось, двое матросов торцом аварийного бруса поставили печать.
Десятилетия спустя, после развала Союза, на «прихватизируемом» Черноморском заводе Николаева, где строилась «С-67», уничтожалась техническая документация, с которой сняли гриф «Секретно». Один из выпускников военно-морской кафедры НКИ передал меху-отставнику фотографию «С-67» из тактического формуляра лодки.
Эта фотография висит в спальне отставника, напоминая ему о его «первой любви».
Петух в Полярном
На одной из подводных лодок в Полярном служил механиком В. Колбека. Потомок воевавшего на севере заслуженного подводника, он, чувствуя за собой поддержку авторитета предка, да и в силу своего характера, часто, ещё с курсантских времён, «выдавал на гора» разного рода выходки.
В один из дней военно-морского флота в Полярном вдоль главной улицы шествовал, как Остап Бендер по улице Старгорода, молодой человек, одетый в костюм зелёного цвета в крупную клетку, на шее красный платок, на ногах туфли на «манной каше». Одним словом, как тогда говорили, стиляга. В одной руке у него был прут, а в другой верёвка — конец по-флотски. А вот другой конец конца был привязан к ноге рыжего петуха.
Благовоспитанные прохожие посматривали на него с интересом, народ недоумевал, где «экзоту» удалось раздобыть такой прямой и длинный прут, ведь в Заполярье растут одни каменные низкорослые березки, закрученные невероятно. А детей интересовал петух, так как многие видели эту диковинную животину впервые.
Колбека гнал петуха в сторону дома офицеров флота, и тут ему навстречу едет на газике командующий подводными силами (была в те времена такая структура — штаб подводных сил Северного флота). Контр-адмирал командовал во время войны подводной лодкой и лихо воевал. Надо заметить, он был хорошим командующим, но флагманским матерщинником.
За несколько минут до этого он на рейде Полярного, проходя на катере мимо торпедовоза, доставившего из Североморска ансамбль «Берёзка», через электромегафон «поставил на место» командира торпедовоза. Последний счёл, раз у него на борту несколько десятков девушек, некорректно будет при проходе катера под флагом командующего сыграть свистком сигнал «Захождение» и дать команду «По правому борту стать к борту». Командующий прорычал в мегафон: «Командир, ты думаешь, если посадил на борт кучу потаскух, то можно не выполнять корабельный устав? Трое суток ареста!».
А тут Колбека с петухом. Машина тормозит.
Командующий: «Что за вид? Почему петух?»
Колбека: «Товарищ адмирал! Слух прошел, что Вы в честь дня флота отменили сухой закон и в доме офицеров продают водку. Вот я и гоню закуску».
Дальше машина пошла без бензина, её гнал мат.
Торпедная атака века
В начале 60-х годов «дизелюшке» Северного флота по итогам боевой подготовки выпала честь участвовать в торпедной стрельбе на приз командующего Северным флотом. Честь большая. Приз — серебряный кубок объёмом в два-три тульских самовара. Стрельба должна быть глубоководной, бесперископной, по целеуказаниям шумопеленгаторной станции (по тем временам такая атака почти новинка).
В носовые торпедные аппараты загрузили четыре практические торпеды и по боевой тревоге вышли в море. «Супостата» изображал отряд боевых кораблей в составе крейсера, 5 миноносцев и танкер. Лодка в нарезанном участке полигона боевой подготовки на глубине 125 метров ведёт поиск, в отсеках режим тишины, скорость малошумная около четырёх узлов, нервы у всех на пределе. Правда, уверенный в себе командир приказал коку готовить обед по расширенной программе. Кок старался, ведь до службы после «кулинарного техникума» он воевал с кастрюлями в ресторане Петрозаводска.
На одном из галсов акустик обнаружил шум винтов кораблей охранения, а затем и крейсера. Конвой шел противолодочным зигзагом. Командир лодки ввёл в электромеханический аппарат управления торпедной стрельбой (электроники тогда не было) элементы движения целей, рассчитал «торпедный треугольник» и осторожно стал выводить лодку в точку залпа, одновременно анализируя поведение кораблей охранения, чтобы определить, обнаружены мы или нет и не меняет ли галс конвой.
