Палата на солнечной стороне. Новые байки добрых психиатров - Максим Иванович Малявин
Галина (допустим, ее звали так) за пару десятков лет тесного знакомства с нашей службой пришла к двум важным для себя выводам. Первый – о том, что с голосами в голове лучше не разговаривать. И не особо прислушиваться к тому, что они там говорят. И ни в коем случае не делать того, что они советуют. А уж если начинают от советов переходить к директивному тону – сразу бежать на прием и просить о помощи. А то накомандуют такого, что ни в сказке сказать, ни в суде оправдаться. В итоге за последние лет пять – ни одной госпитализации. Все обходится уколом раз в месяц, за которым она исправно приходит.
Второй вывод как раз касается самоидентификации. Приходя на прием, Галина рассказывает, как у нее обстоят дела, как самочувствие, получает лекарства и всякий раз уточняет:
– Только вот этих таблеточек мне, пожалуйста, выписывайте не две пачки, а одну. Я же не Мерилин Монро!
Свою непохожесть на Мерилин Монро она подчеркивает всегда. Было время, когда она приносила с собою литературу, посвященную биографии звезды, и знакомила меня с отдельными ее эпизодами. Не забывая в конце монолога подчеркнуть – мол, вы же видите: у меня совсем другая ситуация! Я всякий раз кивал, соглашался, что теперь, когда она посвятила меня в подробности, перепутать будет сложно: два разных человека, если приглядеться повнимательнее! Галина уходила успокоенной: раз уж и доктор подтверждает, значит, все в порядке.
Однажды она, придя с очередным визитом, получила рецепты на лекарства (помните, доктор, – одну пачку и одну ампулу, я же не Мерилин Монро!) и пошла с ними в аптеку, а я вышел на крыльцо. Погода стояла отменная, и лишь ветерок, что время от времени начинал кружить опавшую листву, обещал вскоре привести за собою осенний дождик.
Галина показалась в дверях минут через пять. Очередной порыв ветра застал ее, когда она спускалась по ступенькам, сосредоточенно о чем-то размышляя. Придержав подол юбки, она сердито глянула в осеннее небо, погрозила пальцем и строго сказала:
– Ты что творишь! Я же не Мерилин Монро! – И, обернувшись ко мне, попросила: – Доктор, ну хоть вы ему скажите!
– Подтверждаю: она не Мерилин Монро, – кивнул я, обратившись в пространство. – Так что нечего человека индуцировать!
Воцарилась тишина. Притихли спешащие на медкомиссию посетители, втянув головы в плечи и стараясь проскользнуть мимо нас с Галиной как можно незаметнее. Притихла парочка пациентов из дневного стационара, что вышла на перекур и весело обсуждала новости чуть поодаль. Притих даже ветер. Не иначе устыдился.
– То-то! – воздела перст Галина и, обернувшись ко мне, кивнула: – Спасибо, доктор.
Забирайте своего друида!
У ряда наших пациентов складываются интересные и порою весьма непростые отношения с миром растений. Кто-то дискутирует с диффенбахией в моем кабинете, нимало не смущаясь присутствием моей коллеги, кто-то пытается добиться взаимности от дриады, и его в итоге снимают с дерева, кто-то и вовсе превращается в гусеницу, и спецбригаде приходится выручать человека, пока тот окончательно не окуклился.
На этот раз Дениса Анатольевича и его орлов наряд полиции вызвал в один из городских парков – мол, приезжайте, клиент уже того. Скоро перезреет. Нет-нет, не ошиблись. Нет, не просто хулиганит. Что делает? С деревьями разговаривает. И не только. А что еще? Да вы приезжайте, сами увидите.
Как выяснилось позже, Игорю, главному герою и виновнику этого вызова, психиатрия была знакома не понаслышке. Правда, пара госпитализаций ни любви к этой отрасли медицины, ни понимания, что лечиться надо не только в стационаре и под присмотром, не добавили. Поэтому, когда он решил в очередной раз обогатить городскую канализацию месячной нормой таблеток, это, возможно, несколько уменьшило процент обострений психических заболеваний у местной аквафауны, но лично ему на пользу не пошло. Опять же, «Жигулевское», хоть и натуральный продукт, но не вполне адекватная замена назначениям доктора.
Поэтому через некоторое время он с тревогой заметил, что деревья в городе ведут себя неправильно. Ведь дереву что положено? Правильно, расти. Зеленеть. Цвести по весне, завязывать там, что им полагается завязать, чтобы по осени невозбранно сорить сначала всякими плодами и семенами, а затем пожухшей листвой. А эти чем занимаются? Нет, они, конечно, зеленеют. Но только для вида. Бдительность, так сказать, усыпляют. А сами – следят.
Игорь тоже стал внимательно следить в ответ. Итоги слежки были неутешительны: оказывается, деревья не просто следили. Они его еще и обсуждали. Поначалу негромко, практически на уровне телепатии, а потом, видимо, решили – чего уж стесняться! – и стали переговариваться вслух. Нет, он не имел ничего против критики, будь она конструктивной, но зачем же так обидно обзываться и выволакивать наружу интимные подробности его так и не сложившейся личной жизни!
Кульминация наступила в парке, когда Игоря обозвали лохом. И, главное, кто!
– Да ты сам лох! – возмутился он. – Причем серебристый! Я тебе расти мешаю? Вот и ты не учи меня жить!
Огреб и подключившийся к спору ясень, и вылезший не к месту со своими репликами карагач. Игоря прорвало. Он обошел все деревья и подробно, не стесняясь в выражениях, высказал все, что думает об этом сборище болтливых дендродебилов. Распалившись, даже врезал дубу… в смысле, ногой, но тот дал сдачи – и завязалась драка.
– Так это же Игорь! – узнал пациента Тимур, выгрузившийся из барбухайки вслед за Денисом Анатольевичем. – Привет, дорогой!
– Ага! – Игорь, оглянувшись, погрозил пальцем березке и дал ей смачного леща. – Успели наябедничать, да?
– Вообще-то, мы с деревьями разговаривать не умеем, – развел руками Денис Анатольевич. – Это лишь у тебя навык прокачан. Нас вон они вызвали.
И доктор кивнул в сторону наряда ППС.
– Ну что? – заметив кивок, полицейские подошли поближе. – Ваш клиент?
– Наш, наш, – подтвердил Денис Анатольевич. – Мы нашего друида забираем, если вы не против.
– Ой, да ради бога! – с радостью согласились полицейские.
– Пойдем, дорогой, – приобнял Тимур Игоря за плечи. – Там по тебе в отделении монстера тоскует, олеандр плачет, декабрист места себе не находит – третий раз горшок переставляют…
Поднимаясь на крыльцо приемного покоя, Игорь попытался
