Сью Таунсенд - Адриан Моул: Годы прострации

Внимание: ни один родитель или ребенок не должен приближаться к строительной площадке ближе чем на метр без шлема и светящегося жилета.

Пятница, 30 ноября

Утром в ванне обнаружил покраснение на том месте, где мне сделали лучевую тату.

По дороге в больницу мать несколько раз останавливалась, чтобы собрать остролиста и плюща. До омелы, росшей на самом верху огромного тополя, ей было не дотянуться, и она решила прихватить с собой завтра шесты для тентов: скрутив их в один длинный шест, она сумеет-таки добраться до этих белых ягод. По ее словам, рождественские растения в этом году продают по безбожным ценам. Я обратил ее внимание на то обстоятельство, что омела произрастает на земле Фэрфакс-Лисетта. Мать не вняла моим предостережениям, «частной собственности на деревья не бывает», заявила она. Пришлось напомнить, что в свое время она пела совсем другую песню, когда муниципалитет Мангольд-Парвы попросил срубить кипарисы, которые она насажала по границе нашего участка. Тогда мать угрожала приковать себя к этим тридцатиметровым монстрам, если муниципальные рабочие осмелятся приблизиться к ним с пилами.

— Кипарисы за деревья не считаются, — отмахнулась мать.

Пока мы стояли в очереди на больничную парковку, позвонила Пандора: в субботу в 2 часа дня она ждет меня на площади Ратуши для фотосессии с Лестерской ассоциацией по предупреждению и лечению рака простаты. Она не просила меня прийти, она приказывала. Знает, что я не могу ей отказать.

Георгина вернулась домой в десять вечера, сказала, что «не заметила, как время пролетело». На ее блузке не хватало одной пуговицы.

Декабрь

Суббота, 1 декабря

Работал над первым черновиком моей рождественской «рассылки».

Дорогие члены семьи и друзья,

Вспомним, как начинался 2007-й. С замерзших труб в «Свинарне»! Сантехники запрашивали за вызов непомерные деньги, и мы три дня просидели без воды, ее не было нигде — ни в кранах, ни в туалетах. В конце концов мать позвонила знакомому знакомого, Ноа Клэпхему. Он не сантехник, но когда-то работал в магазине «Дом — крепость», и у него имелся впечатляющий набор инструментов. Он запросил 25 фунтов в час — и провел у нас пять дней. Отец утверждал, что застукал его спящим на полу в ванной, но Клэпхем отрицал обвинения: по его словам, он таким образом «визуализировал неполадку».

В феврале, на Валентинов день, я преподнес жене сюрприз — автобусный тур по Уэльсу с ночевкой в двухзвездочной гостинице. К сожалению, дождь лил не переставая всю поездку и из окна автобуса ничего не было видно. Георгину охватила паника, когда она ползла по туннелю угольной шахты в рамках тематического ознакомления с жизнью шахтеров в Центре наследия угольщиков. Однако ей удалось взобраться на вершину горы Сноудон — она стала первой женщиной, сделавшей это на шпильках!

По причине загруженности площадок для проведения праздничных встреч мои родители приняли участие в рождественском обеде Общества торговцев аккумуляторными электрообогревателями только в марте. И мать выиграла рождественский пудинг в лотерее! Грейси же побывала в травматологическом отделении скорой помощи после того, как что-то проглотила, — кейс Барби-деловой женщины, как выяснилось в травмпункте!

Грейси в течение года несколько раз простужалась и хлюпала носом, а взрывы ее темперамента по-прежнему являются поводом для беспокойства. В начале года произошел особенно неприятный инцидент в «Пицца-хат», когда Грейси трижды наведалась без спроса к стойке с салатами (мы заплатили за один подход), а затем монополизировала ананасы в сиропе. Тем не менее в «Пицца-хат» согласились вернуть нам доступ в их заведение при условии, что мы будем «держать ребенка под контролем».

Бедняжка Георгина столкнулась в этом году с менструальными проблемами, ее ПМС усугубился до такой степени, что по меньшей мере три дня в месяц она проводит в постели, то плача, то изрыгая проклятья. Однако есть и хорошие новости: моя жена снова работает! Хьюго Фэрфакс-Лисетт, потомственный владелец имения Фэрфаксхолл, назначил ее своим личным ассистентом и организатором мероприятий. В данный период Георгина пытается найти двух жирафов для предполагаемого парка сафари. Да-да, жирафов!

Большим облегчением для всех нас стал тот факт, что у моей матери закончилась менопауза. Ее тревожит усугубившаяся волосатость, и она начала курс лазерной депиляции, так что пожелайте ей ни пуха ни пера! Шишка на левой ступне играет с ней злые шутки, но она боится операции.

Сбылась мечта моего отца — он бездельничает с утра до ночи, бездумно потакая своим прихотям. Теперь он прикован к инвалидной коляске, и без медицинского оборудования, которое мы берем напрокат в Красном Кресте, ему не прожить. Его кишечник по-прежнему вяловат, освобождение происходит примерно лишь раз в три дня. Просьба домашних средств не предлагать! Мы перепробовали все патентованные лекарства, и ничего не помогло.

Георгина прочла послание, стоя у меня за спиной:

— Ты что, совсем рехнулся? Я категорически запрещаю тебе это рассылать. Кому интересны наши отстойные болячки? А парк сафари — это и вовсе страшная тайна.

На терапию я надел свой лучший костюм, рубашку и галстук. Но Салли сегодня не было. Я показал покраснение Клэр, которая работает исключительно по выходным, когда ее муж может взять на себя заботу об их двухлетних тройняшках. Клэр велела не беспокоиться насчет покраснения в области лучевой татуировки, на данной стадии лечения это нормально. Предупредила, что татуировку нельзя ни тереть, ни намыливать, и посоветовала есть морскую капусту, органические яйца по одному в день и много-много чеснока.

— Мойте пораженную область только водой под очень слабым напором. Кожу смазывайте оливковым маслом или соком алоэ, но ни в коем случае не пользуйтесь кремами — в них содержатся консерванты, которые могут вызвать раздражение. Странно, — добавила она, — что Салли вам всего этого не сказала.

Я спросил, верит ли она в альтернативную медицину, в связи с чем упомянул моего тестя, Майкла Крокуса, владельца магазина здоровой еды.

— Да, я его хорошо знаю! Я купила как-то бидон его «Оргосвеклы». А потом обратилась в Инспекцию качества продуктов и услуг.

Отправился в книжный магазин, и мы с Бернардом и Хайтишем украсили витрину рождественскими книгами, добавив немного остролиста, плюща и омелы, добытых моей матерью незаконным путем.

Бернард спросил, что я делаю на Рождество. Праздную дома с семьей, ответил я.

— Ах, семья! — вздохнул он. — До чего же офигенная институция! Чертовски полезна в праздники и выходные.

На мой вопрос о том, как он проведет Рождество, Бернард ответил:

— Как, цыпленочек? На дне бутылки, надо полагать, где и пролежу в отрубе, пока не закончатся торжества и не возобновится нормальная жизнь.

Я так и не смог сказать Бернарду и Хайтишу, что после Рождества торговля в магазине прекратится.

К ратуше я подошел, когда часы на башне пробили два. Площадь была уставлена деревянными щитами с информацией о раке, лотками с соответствующей литературой и плакатами со схематичным изображением простаты. Пандора была уже на месте, в окружении мужчин среднего возраста. Госпожа мэр выглядела весьма колоритно в сари, расшитом покрывале и мэрской цепи. Она произнесла речь о том, какие замечательные в Лестере больницы. Ей вежливо похлопали.

Завладев микрофоном, Пандора разразилась подстрекательской речью о государственном здравоохранении. Она дала понять, что консерваторы с радостью обрекли бы нас всех на платную медицину и, если они придут к власти, нам придется раскошеливаться на каждый визит к врачу. Затем она призвала больных раком не стесняться и подойти к микрофону. На ее призыв тут же сбежалось невероятное количество вполне здоровых на вид мужчин, включая меня. Пандора попросила желающих поделиться своим опытом общения с государственной медициной. Желающих не наблюдалось, и тогда, обратившись ко мне по имени, Пандора вытолкнула меня к микрофону. Я, спотыкаясь через слово, коротко рассказал, как меня лечат в Королевской больнице. Как ни странно, мне бурно аплодировали, а некоторые даже издавали боевой клич американских индейцев. Позже, когда мы с Пандорой пили едва теплый кофе в вестибюле мэрии, я отметил неадекватную реакцию публики на мое выступление.

— Да, говорил ты хреново, — согласилась Пандора, — но тебе аплодировали за мужество.