Слава Сэ - Весь сантехник в одной стопке (сборник)
– Севастьян, гулять!
Катя любит ходить. Может неосторожно дойти до Парижа и обратно, потому что задумалась. Недавно купила пять пар кроссовок, все ужасно красивые. Зашла в обувной магазин и потратила бюджет Зимбабве. Случайно. Говорит, взгрустнулось чего-то. Новые туфли – лучший антидепрессант.
Я не знал всех значений слова «гулять» и вызвался в попутчики. Я был опрометчив. Мы пошли по пляжу, потом по шоссе, потом по лесу. Первые пять километров даже нравилось. Юрмала отличный город для коней, антилоп и других кочевых животных. В пути говорили о загадках природы. Например, булочки. Непонятно, как двадцать пять гр. теста, съеденных на закате, становятся утром килограммом жира. Астрофизики отворачиваются от этой гравитационной аномалии. Меж тем сдоба орудует у нас под носом и куда опасней чёрных дыр. Чтобы обнулить одно пирожное, нужно гулять три дня. Причём масса снижается за счёт износа ступней в основном.
Катя верит в победу ходьбы над выпечкой. К тому же всех, кто не гуляет, однажды сразит почечуй. Кто не знает, это даже не болезнь. Это эссенция боли и унижения.
Я знаю, о чём она. Один мой друг, театральный режиссёр Петров, однажды перестал гулять. Была зима, холодно и снегу навалило. Такие катаклизмы лучше дома пережидать, в кресле. У Петрова как раз был абажур, плед и стопка непрочитанных романов. К апрелю режиссёр вырос духовно, завёл себе третий подбородок и ещё почечуй.
Сырая картошка инвазивно, холодные ванночки, аутотренинг и другие народные средства результатов не дали. Расставляя ноги несколько по-пингвиньи, Петров побрёл в больничку. Регистраторша издалека поняла, отчего он такой грустный и кривой. Ей овладело чувство юмора.
– Вы к какому специалисту? – спросила она звонко. Петров постарался губами и языком пролезть к ней в окошко, чтобы очередь не слышала тайны.
– К проктологу.
– К кому-кому?
– К проктологу, – повторил Петров и послал луч понимания.
– Говорите громче!
Тут режиссёр не выдержал и в таких деталях описал проблему, что старушка за ним расплакалась. Ему назвали номер кабинета и перекрестили в спину.
В идеале Петров хотел бы встретить ироничного доктора с чеховской бородкой. Такому можно доверить многие тайны. Но попал он к девице, молодой и нервной. Вряд ли девушка сама мечтала о такой специальности. Скорее уж была двоечницей и теперь изучает чёрные дыры, как Стивен Хокинг. Она спросила: «На что жалуемся?» В первом лице, будто они с Петровым семья. Режиссёр удивился её недогадливости. Он прилежно описал симптомы, отдельно отметив, что иногда рыдает, запершись в ванной. Настолько яркие ощущения.
– Ну-с, покажите попку, – сказала докторша. Даже мама и жена не называют эту сторону Петрова попкой. Начался осмотр, похожий на испытание паяльником. Петров отрёкся от учения Коперника и поклялся гулять до Парижа всякий час, невзирая на погоду. Сейчас он чего-то пьёт, чего-то мажет, ждёт операцию и пишет мне в скайпе убедительные строки. Умоляет ходить без перерывов. Вот мы с Катей и гуляем. По пляжу, по шоссе, по лесу и деревне. Я купил четыре пары сандалий. По Катиной классификации у меня почти депрессия.
А мой знакомый алкоголик, бросая пить, вступил в клуб любителей бега. Он не знал всех значений слова «бегать». Оказалось, это клуб супермарафонцев. У них малая дистанция – восемьдесят километров. А если погода хорошая, они освобождают выходные и бегут двести. Теперь алкоголик не то что не пьёт, но даже уже не ест. Живёт один, работает на обувь. В сравнении с ним я весёлый босой хохотун.
Разговоры
* * *Очень легко, оказывается, дружить с тем, на ком жениться невозможно. Из-за отсутствия матримониальных планов мы смело говорили о делах сердечных.
– Вам правда хочется, чтобы она вернулась? – спрашивает Катя.
Она – это Люся. Я говорю, что восстанавливать брак не собираюсь. Катя вздыхает будто бы удовлетворённо. Это она радуется за друга, думаю я. Версия ревности мне бы понравилась больше, но такое в природе невозможно. Ей тридцать два, она прекрасна. А я формально литератор, но умом и манерами тот же сантехник. Настоящие писатели куда породистей. Ходят тише, шутят тоньше. Катя говорит:
– По законам аюрведы вы должны благодарить Люсю. Хотя бы мысленно!
– Ещё чего!
– Ну да. Она многому вас научила.
– А вы своему Генриху благодарны?
– Как-то нехорошо вы акцентируете слово «своему».
– Хорошо, просто Генриху… Не потому ли он сидит в Москве, а вы здесь, что оба понимаете: помочь друг другу вы смогли, но жить вместе – это совсем другое?
– Какая странная трактовка.
– Житейский опыт.
– Интересно, почему вы, такой умудрённый, суп себе варите сами?
– А вы вообще питаетесь соломой.
– А вы дурак!
Катя уходит вперёд, я иду следом. Потом она замедляет шаг, я догоняю. Следующий километр гуляем молча.
– Что это за птица? – спрашивает она, глядя в куст.
– Опять зяблик. Брат предыдущего. А может, не брат, а тот самый. Сюда перелетел. Мы зябликов не различаем, а он этим пользуется.
– Следит?
– Люся запросто могла нанять шпиона-зяблика.
– Тогда давайте притворимся, что у нас всё хорошо.
– Но вы же понимаете, что это будет неправда?
– А как же! Придём домой, продолжу вас ненавидеть. А сейчас расскажите что-нибудь.
– Зачем?
– Не спрашивайте. Рассказывайте немедля, иначе я пойду гулять с зябликом.
– Хорошо. Вот я раньше был сантехником.
– А! Я смотрела один фильм. Там был водопроводчик, брюнет, метр девяносто, с кубиками на животе. Энтони Старк настоящий. Женщины специально роняли в канализацию новые мобильные телефоны, только чтоб его заманить и надругаться.
– Катя. Вы наивная жертва кинематографа. Настоящий сантехник жаден, пузат и пахнет природой. У него скрипят колени, глаза навыкате и одышка. Его пальцы похожи на сардельки и шершавы, как напильник. Для портрета добавьте сапожищи, курение без пауз и привычку втягивать голову в плечи. В общем, всё не так, кинематограф лжёт.
– А голову втягивает зачем?
– На неё часто падает домашняя утварь.
– То есть, никакой романтики?
– Абсолютно. Можно десятки лет проползать у ног взволнованных хозяек и ни разу не воспользоваться положением. Чуть только потоп или, наоборот, вода пропала, хозяйкам сразу наплевать на наши феромоны. Я семь лет перебирал чужие трубы. Я привык смотреть на мир с высоты некрупной кошки. Мне были известны такие тайны, каких не доверяют мужьям и любовникам. Мне наливали суп, дарили коньяк. Трижды намекали, каким прекрасным я был бы мужем в минуту наводнения. Одна клиентка вышла навстречу в трусах и потребовала скидку. Но ни разу никто не погладил меня по позвоночнику. Никаких срываний комбинезона с загорелых плеч. И разводной ключ не выпадал из моих ослабших рук от укуса в основание шеи.
– Самые счастливые в этом смысле, наверное, лётчики!
– Вы думаете, они придумали автопилот на случай внезапной страсти в воздухе? Очень правдоподобно.
– А какие ещё есть эротические профессии? Парикмахеры?
– О парикмахерах ничего не знаю. Зато есть у меня знакомый мастер по вскрытию замков. Назовём его Федей. У него были руки-гладиолусы, запах от Масуки Мацусимы, он не гремит и не гадит на ковёр. Настоящий какангел. Если женщина посеяла ключ, не может войти, сидит на лестнице одна, замёрзла, Федя непременно её спасёт. Лицо его в момент спасения серьёзно и умно. Я видел, как он вскрыл один невероятный замок. Ключ был очень сложный. Шесть бороздок, полсотни ямочек, все под разными углами. Чума болотная, а не ключ. Так вот Федя приехал, достал айпад. Чего-то почитал на японском. Двумя циркулями отметил точку на двери. Просверлил дырку под правильным углом, наискосок. Вставил щуп, сверкающий, как шпага Дартаньяна. Стукнул молотком. В двери кто-то железный потерял сознание, упал с грохотом – и всё. Двадцать латов, можно входить.
Пару раз Федю приглашали воры. Говорят, мы из этой квартиры жильцы. Он впускал бандитов, дверь захлопывал и сообщал знакомому капитану полиции. Потому что незнакомый упёк бы самого Федю. Самые любимые его клиенты, конечно, это женщины, познавшие боль разлуки. Он зовёт их ласково «растеряши». С некоторыми после сотрудничества пьёт чай по сложному графику: вторник – Лена, среда – Аня, каждый третий четверг – Варвара Ильинична.
– Он женат?
– Катя, не перебивайте.
– Молчу-молчу…
– Федя был мечтой кинематографа, совсем как вы описали. Но однажды всё переменилось. Он принял обычную заявку: «Женщина потеряла ключ, не может войти, сидит на лестнице, плачет». Приехал, увидел клиентку и решил взять деньгами. Ей было глубоко за десять. С такой самые лучшие отношения – деловые. А женщина оказалась экстрасенсом. Напрягла чакры, раскинула биополе и прочла Федины мысли. Толстый сантехник отделался бы герпесом, но Федя был мил и с кубиками на животе. Они-то его и сгубили.
