Алина Кускова - Замуж за 25 дней
С такими странными мыслями она сидела поздним вечером на своем диванчике и слушала Кордона. Оставались считаные дни. Вариантов было два: или Одуванчиков, которому требовалось еще экстренно развестись с женой, или Усачев, которого в любой момент могла женить на себе другая. В запасе имелся также Чесноков, его заботливо одалживала тетя Туся. Но этот вариант казался Соне совсем пропащим, как и сам сосед. К тому же обещан он был тетей Тусей в порыве жалости, когда Чеснокова обнаружила ревущую Соню в зарослях возле детской площадки. Кстати, тогда для чего-то соседка принесла с собой табуретку и села на нее. Странная женщина. Неожиданная и порывистая. Ох, хватит уже неожиданностей.
– Ничего подобного, – заявила с ходу Лариса, – сейчас сядем и разработаем четкий план действий. У нас еще есть варианты!
Для достоверности она потрясла потрепанной брошюрой «Где встретить мужчину своей мечты», оставленной Соней без внимания. Но все же принесенной с работы и даже открытой на иллюстрации, где молодая симпатичная девушка знакомится с состоятельным вдовцом у могилы его жены.
– А что? Такой тип у нас в кармане! – Лариса ткнула в картинку. Но, заметив хмурое выражение лица подруги, перевернула страницу. – Гляди, еще вариант – он спасает тебя на пожаре.
Лариса мечтательно прикрыла глаза.
– Пожарники, они такие сексуальные.
– Пожарные, – поправила ее Соня, – пожарники – это жуки.
– Без разницы. Огнеборцы такие душки! Только представь: дым, пламя, все рушится, ты теряешь сознание, он пробирается к тебе через руины, хватает на руки и несет, несет…
– Куда?
– Ну никакой фантазии! Несет тебя на воздух. Выносит и…
– И грузит мое обуглившееся тело в «Скорую», где врач констатирует мою гибель.
– Не беспокойся, этого я не допущу. – Лариса завертелась на месте и стала оглядывать комнату. – Что бы здесь поджечь так, чтобы было больше дыма?
– А без этого никак?
– Ха-ха! Можно подумать, у нее есть время для того, чтобы перебирать мужиков. Пожарник ей, видите ли, не подходит, душка, огнеборец.
– Пожарный, – устало махнула рукой Соня, – и я не хочу гореть.
Она не захотела тонуть – а ведь спасатели такие бравые молодцы. Провалиться в канализационный люк – слесари вообще герои, за мизерную зарплату трудятся в РЭУ. Попасть под машину – лучше под иномарку. Хотя последний вариант навеял кое-какие мысли. Попасть под машину можно было. Но только не Соне, а прекрасному незнакомцу. Пусть лучше он попадет ей под колеса. Соня тихонечко придавит незнакомца бампером и выскочит, ахая и охая. Потом заберет беднягу к себе в машину, привезет домой, напоит чаем и, чувствуя себя полностью виноватой, выйдет за него замуж.
– Как ты себе это представляешь? – поинтересовалась Соня.
Лариса тряхнула рыжими кудрями. Кстати, делала она это всегда не к месту и не по делу.
– Обыкновенно. Поездишь по городу, поймаешь какого-нибудь прохожего и совершишь на него наезд.
– А если никто не захочет бросаться под колеса?
– Выедешь на тротуар и задавишь там! Лучше на остановке. Там всегда тусуются мужики.
– Лариса, ты – монстр!
Поздним вечером приятельницы выехали на Сонином автомобиле покататься по улицам города. На этот раз за руль села Лариса. Она упросила Соню дать ей немного «порулить», чтобы не терять навыков управления. Та согласилась, зная: если что, именно ей не избежать разборок в страховой компании и отделе ГИБДД…
Лариса лихо выворачивала руль и выжимала педаль газа до пола, а на поворотах закладывала такие виражи, которым позавидовал бы сам Шумахер. Хорошо, что на улицах было немноголюдно. Редкие прохожие спешили домой к дивану с телевизором. Молодежь гуляла в традиционном для этого месте – в сквере. Дети видели десятые сны.
Евгений Ромашкин знал, что он перебегает проезжую часть в неположенном месте. Но Тугуев, в принципе, был пешеходным городом. По статистике автомобиль имелся в каждой второй семье. То есть одна семья ездила на этом самом автомобиле, а соседи передвигались пешком. И не по пешеходным переходам, а там, где им казалось удобнее. К сожалению, удобных мест на здешних дорогах было немного. И чаще всего они никоим образом не совпадали с нарисованным белой краской пешеходным переходом. Некоторые переходы начинались с тротуара, вели через проезжую часть и выводили прямиком к открытому канализационному люку, или утыкались в дорожное ограждение, или упирались в высокий бордюр. Тугуевским дорожным организациям было наплевать, куда они там выводят. Главное, что они есть.
А для Ромашкина этим вечером главным было поскорее добраться до места. Потому он, как и дорожные организации, наплевал на пешеходные переходы и понесся через проезжую часть напрямую к дому медицинской сестры Аделаиды. В его руках были крепко сжаты красные гвоздики, купленные за бешеную цену в ночном магазине.
Неожиданно из-за поворота вылетела машина, взвизгнула тормозами и остановилась прямо на проезжей части, как раз перед Ромашкиным. Тот виновато улыбнулся в тонированное окно водителя и продолжил нарушать правила дорожного движения. Машина дождалась, пока Ромашкин шагнул на спасительный тротуар, и завела мотор. Медленно, но неотвратимо она поехала на злостного нарушителя. Пузом черкнув по бордюру, машина переползла на тротуар и толкнула Евгения под коленки бампером. Они, эти коленки, предательски задрожали. Ромашкин понял, что вредный водитель не собирается отпускать его с миром, и ускорился. Аделаидин дом призывно манил яркими пятнами окон. При желании можно было бы разглядеть и саму Аделаиду, стоявшую на балконе в ожидании Евгения. Но у того не возникло такого желания. Возникло другое: чтоб зараза-машина врезалась в ближайший столб и отстала. Но «девятка» упорно передвигалась по тротуару, маневрируя между столбов и урн, норовя снова толкнуть Ромашкина бампером.
Вокруг никого не было, стояла зловещая тишина, прерываемая гулом мотора. Ромашкину вдруг показалось, что он стал героем какого-то жуткого боевика, в котором машина-призрак из параллельного мира готовится его немедленно уничтожить. А из-за угла, подумал Евгений, непременно выскочит сейчас черная кошка…
Кошка выскочила не из-за угла, а из урны, которую Ромашкин непроизвольно зацепил кулаком с гвоздиками. Недовольное тем, что таким грубым образом прервали его ужин, животное вцепилось в цветы, но, заметив машину прямо перед урной, взвизгнуло и прыгнуло на удаляющуюся спину Евгения.
От неожиданности тот потерял самообладание и свалился мешком под колеса «девятки».
– Какой мужичок, – Лариса склонилась над Евгением, разглядывая его испуганное лицо. – Мордочка пухлая, ушки торчат, волосики есть на лысинке. Соня, – крикнула она подруге, оставшейся в машине, – ну что ты сидишь? Помогай погрузить товарища, на которого мы нечаянно наехали.
Из машины вышла вторая девушка, при виде которой Ромашкин понял все. Это была та самая очаровательная блондинка, которая приходила к нему на прием. Ромашкина перекосило. Та блондинка была явно не в себе! «Силы небесные, – подумал Ромашкин, – я попал в руки к двум сумасшедшим!»
Соня тем временем склонилась над ним и также узнала врача-терапевта, медсестра которого ее дико приревновала. Было совершенно очевидно, что у этого типа с ней шуры-муры. Это доказывали и цветы, вырванные из пасти кота, но все еще сохранившие зелень своих листов. Наверняка Ромашкин спешил к ней на свидание.
– Не стоит с ним возиться, – сказала Соня Ларисе и пошла обратно.
Ромашкин понял, что одна сумасшедшая собирается его прикончить. В его мозгу быстро промелькнули все знания, заложенные туда в медицинском институте. Но, видно, именно эти пары он прогуливал в студенческом кафе. Ничего про сумасшедших Ромашкин не помнил. Знал четко лишь одно: их нельзя раздражать.
– Милые девушки, – пролепетал он, – не беспокойтесь, я в полном порядке. К вам у меня никаких претензий.
– Зато у нас к тебе есть. – И Лариса отдала Соне команду: – Грузи тело!
Ромашкин испугался еще больше и со словами «Я сам, я сам» быстро залез на заднее сиденье «девятки». Машина взревела и понеслась в сторону, противоположную дому Аделаиды. Евгений лихорадочно стал перебирать варианты того, что с ним могут сделать две не совсем адекватные личности женского пола. Самый худший, по его мнению, вариант был – съесть. Но о людоедах в Тугуеве никто ничего не слышал, поэтому Ромашкин успокоился и попытался справиться со страхом. В конце концов, следует дать им понять, что он, прежде всего, мужчина, на которого приходится по статистике две женщины. Фактически – ценный кадр, губить его – нецивилизованно и глупо. Конечно, если они схватятся за мысль, что двум женщинам пойманный Ромашкин все равно не достанется, а повезет лишь одной, он может ответить им, что этой одной очень-очень повезет. На этой почве подруги разругаются, не поделят его… и, если Евгений не успеет сбежать, укокошат со словами «не доставайся ты никому». Ромашкин снова задрожал.
