Андрей Яхонтов - Учебник жизни для дураков

Собираясь в увеселительные заплывы на пароходе, я всегда сомневался: что надеть? Ведь ночью на воде должно быть прохладно. Поэтому следует захватить свитер. Набросить пиджак. Взять теплые вещи.

Лучше бы я заботился о своей прическе и не сутулился, тогда, глядишь, меня затащила бы к себе в каюту какая-нибудь миловидная женщина, и мне бы не пришлось думать о холоде! Мне бы жарко было всю ночь, вот что я вам скажу.

Но моя мысль бежала по другому руслу. Если будет холодно, то как же должны замерзнуть легкомысленные девушки, которые, конечно же, ни о чем не позаботятся заранее? Значит, следует захватал теплые вещи и для них. (А эти женщины и девушки как раз и были заняты тем, что наводили марафет, по их разумению одежды следовало надевать как можно меньше). В результате я отправлялся в плаванье укутанный, будто ехал на Северный полюс, да еще волоча на себе мешок с теплыми вещами для других. Для тех, которые ехали как попрыгуньи-стрекозы — в легких платьях и маечках, намереваясь согреться совсем другими способами. И они выпивали, жарили шашлыки, танцевали под громкую музыку на палубе, а потом исчезали парочками или целыми веселыми компаниями. В то время как я, стоя в одиночестве на корме и набросив поверх свитера тяжелый бушлат, смотрел на звезды.

Разве это не глупо — думать о других и за других? Не о себе, а о ком-то? Они ведь даже не узнают никогда, что вы о них думали. У них другие проблемы. Но если вам нравится…

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ:

1. Почему надо тратить деньги на покупку парохода, а не транжирить их на ремонт помещения, где протекает научная работа?

ОТВЕТ: Да потому что главное происходит не на работе, а вне ее, и все это прекрасно понимают. Ваше рабочее место, будь оно хоть самым распрекрасным, способно вызвать только изжогу и скуку, и чем оно меньше приспособлено и хуже оборудовано для работы, тем разительнее будет эффект и контраст с пароходной прогулкой.

2. Почему надо отправляться в увеселительные прогулки налегке?

ОТВЕТ: Потому что веселье само по себе должно быть легким и необременительным, отягощенное заботами и приготовлениями веселье — это уже не веселье.

3. Что предпочесть: мерцающие звезды в небе или зажигательный танец — с точки зрения здравого смысла и пользы?

ОТВЕТ: Нет никакой пользы и здравого смысла! Забудьте об этих мнимых понятиях! Нравится зырить в небо — зыръте. нравится крепко держать партнера за талию — так и поступайте, только не будьте лопухом, не пропустите ни одного из удовольствий!

ВЫВОД: В выигрыше всегда тот, кто хочет сорвать лишь один банк — наслаждений. Этими соображениями и следует руководствоваться в каждодневной жизни.

Приносили блюдо вареных раков. Никто не успевал опомниться, а Маркофьев стремительно набрасывался на яство, отрывал и съедал все раковые спинки, оставляя нерасторопным сотрапезникам лишь твердые панцири и не менее твердые лапки. Беднягам приходилось довольствоваться обсасыванием этих малоаппетитных частей рачьих корпусов.

— Кто смел, тот и съел, — улыбался он, запивая шутку водкой. — Чему учит пример рака?

Что КРАСНЕТЬ НАДО ТОЛЬКО В САМЫХ КРАЙНИХ СЛУЧАЯХ.

Маркофьев опрокидывал в себя один фужер водки, затем второй. А потом и третий. И закусывал черной икрой.

О, как восторженно все на него смотрели!

Иногда мы так увлекались пароходными прогулками, что путешествовали месяц, и другой, и третий. И даже забывали проследить, чтобы провиант загрузили в трюмы. Так и плавали, причаливая во всех населенных пунктах и закупая все мыслимое и немыслимое съестное. Маркофьев при этом говорил:

— Отказывать себе в углеводах, жирах и калориях — только лишь из боязни растолстеть? Нравится кушать — ну и ешь. Еще чего — держать себя в узде! К дьяволу все запреты! Ешь что хочешь, пей что хочешь, делай что хочешь. Сидеть на диете, чтобы этим бездельникам из института легче было потом тащить гроб с моим высохшим телом? Черта с два, путь потрудятся хотя бы на похоронах, если не желают вкалывать при моей жизни.

Однажды, во время стоянки, мы отправились в город, на базар. Был поздний вечер, рынок закрывался. Мы не смогли купить ничего, кроме двух гогочущих гусей. Но что было делать с ними на пустынном в ночной час плавсредстве? Маркофьев попросил капитана свернуть им шеи. Тот с достоинством ответил, что он — рулевой и впередсмотрящий, а не живодер. Маркофьев попытался справиться с одной из птиц сам, но гусь его ущипнул. Делать нечего, мы выпустили птиц гулять по палубе, а сами легли спать.

Рано утром гуси разбудили нас громкими криками. Мы приближались к новой пристани.

Здесь, приплатив какому-то мужику в телогрейке, наказав ему кормить и беречь птицу до нашего возвращения, мы избавились от лапчатых попутчиков и накупили другой снеди.

Наши трапезы, как в давние студенческие годы, растягивались порой на несколько дней. Я смотрел на Маркофьева и налюбоваться не мог. Он сидел за столом безмятежный, просветленный, никуда не спешащий, расхристанный, в парусно натянутой на животе рубахе…

Незабываемые, прекрасные мгновения жизни!

— Ведь ты не забудешь этого, не забудешь? — допытывался я у него.

А он отвечал:

— Жизненный путь не всегда устлан розами. То есть как раз розами он и устлан. Мы идем по нему, забывая о шипах. Иногда можно так наколоться…

И еще он говорил:

— Дружище, я не брошу тебя. Самое простое было бы бросить тебя в трудную минуту. И это было бы нормальным поступком. Но я всегда в тебя верил. И продолжаю верить. Мысль тут простая, элементарная. Еще не все потеряно. Если создал неплохой диплом, то логично было надеяться, что создашь и неплохую кандидатскую. Если создал неплохую кандидатскую, то почему не предположить, что создашь и достойную докторскую? — Голос его делался сердечнее, задушевнее. — Понимаешь, я исхожу из того, что человек, если он не совсем пропащий, рано или поздно проявит себя. Ты еще можешь мне пригодиться…

Он учил:

* НИКОГДА НЕ ОТВОРАЧИВАЙСЯ ОТ НЕУДАЧНИКА. ПРИДЕТ ВРЕМЯ, И ОН МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ ТЕБЕ ПОЛЕЗЕН.

* ОТНОШЕНИЯ С ЛЮДЬМИ НАДО ПОДДЕРЖИВАТЬ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ЭТО СОВПАДАЕТ С ВАШИМИ ЛИЧНЫМИ ПЛАНАМИ.

* ЛЮДИ НУЖНЫ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НУЖНЫ.

* НЕ СТАВЬТЕ КРЕСТ ДАЖЕ НА САМОМ ЗАВАЛЯЩЕМ СВОЕМ ЗНАКОМЦЕ.

От себя добавлю: мудрость сия велика есть.

Я его вполне понимал: ему неловко было существовать в науке за счет старых заслуг. Гордость и самолюбие ученого требуют постоянного движения вперед, обновления, не допускают пробуксовки и повторения задов. Я вполне разделял его устремления.

— Самые интересные люди — бездельники, болтуны, фантазеры и прожектеры… Порой им в голову забредают такие идеи… Но увы, реализовать себя они не могут. Поэтому рядом с ними всегда должен находится кто-то, кто воплотит их замыслы в жизнь, зафиксирует каждое слово и поступок. Для потомков. Каждое их слово, правильно истолкованное, впоследствии может иметь для истории и человечества колоссальное, непереоценимое значение… Вот почему мне нужен ты…

— Нет, главное в жизни — не работа, — уверял он меня. — Какая еще работа? Кому она нужна? Что лучше — работать или плыть, как мы сейчас? Главное в жизни — радость. Веселое времяпрепровождение! Если даришь людям радость — и они тебе ее подарят.

И еще он говорил:

— К черту скучные компании! Компании нужны веселые! И тогда мы, скрепленные общим весельем, всегда придем на помощь друг другу. Мы — это все те, кого связывают приятные воспоминания о приятном времяпрепровождении. Не сиди один, — как филин в дупле, не торчи, как пень, — посреди буйного зеленого леса… — прибавлял он.

Только дилетанты считают, что, постоянно совершенствуясь в профессиональной сфере, они преуспеют и достигнут многого. Ничего они не достигнут, если не осознают, что успех ждет алчущих преуспеяния — совсем в иных областях! Замкнувшись в кругу сугубо деловых интересов, они рискуют оторваться от реальности. Подлинную поддержку друзей и единомышленников легче обрести там, где над вами не довлеет необходимость, подневольность общения (присущая всем формам служебных отношений), где единство интересов достигается совместно получаемым удовольствием: развлекательной прогулкой по воде, игрой в бридж, гольф, питьем пива… Именно такое общение сплачивает накрепко и надолго запоминается. Подобной общности с коллегами, если размахивать перед ними научными выкладками, — не достичь никогда.