Михаил Зощенко - Голубая книга
А бывший именинник перестал с ним здороваться и говорит:
— Вот так он мне подарок преподнес!
А сам этот тип ходит теперь тише воды, ниже травы и говорит:
— Так-то я довольно честный, но, конечно, и у меня случаются затмения. Но теперь, после этого факта, я совершенно перековался.
Однако от перековки мы требуем порядочно. И если говорить о перековке, то нам желательно, чтоб окружающие люди были умные, честные и чтобы все стихи писать умели. Ну, стихи, даже в крайнем случае, пущай не пишут. Только чтоб все были умные.
Хотя, впрочем, конечно, ум — дело темное. И часто неизвестно, откуда он берется.
Так что желательно, чтоб все были хотя бы честные и чтоб не дрались. В крайнем случае даже пусть себе немного дерутся, но только чтоб вранья не было.
Это не значит, что не соври. Нет, врать можно. Но только самую малость. Ну, например, жена спросит: где был? Ну, тебе сказать неохота, где был. Ну, скажешь, в аптеке был. Ну, она — хлесть со всего размаху.
— Как это, — скажет, — в аптеке, когда, например, от тебя пивом пахнет?!
Нет, драться тоже нехорошо.
И лучше совсем без вранья, тогда, может, и драки прекратятся.
Итак, желательно, чтоб все были довольно честные и чтоб даже в частной жизни, хотя бы опять-таки в гостях, наблюдалось поменьше вранья и свинства.
А то хозяева иногда от этого сильно переживают.
Вот, например, какой однажды, благодаря бытовому коварству, произошел случай на одной вечеринке.
ИНТЕРЕСНЫЙ СЛУЧАЙ В ГОСТЯХ
Это было порядочно давно. Кажется, лет восемь назад. Или что-то около этого. И проживал тогда в Москве некто Григорий Антонович Караваев.
Он — служащий. Бухгалтер. Он не так молодой, но он любитель молодежи. И у него под выходные дни всегда собиралась публика. Все больше, так сказать, молодые, начинающие умы.
Велись разные споры. Разные дискуссии. И так далее.
Говорилось, может быть, про философию, про поэзию. И прочее. Про искусство, наверно. И так далее. О театре, наверное, тоже спорили. О драматургии.
А однажды у них разговор перекинулся на международную политику.
Ну, наверное, один из гостей, попивши чай, что-нибудь сказал остро международное. Другой, наверное, с ним не согласился. Третий сказал: Англия. Хозяин тоже, наверное, что-нибудь дурацкое добавил. В общем у них начался адский спор, крики, волнения и так далее. В общем — дискуссия.
Что-то у них потом перекинулось на Африку, потом на Австралию и так далее. В общем, в высшей степени дурацкий, беспринципный спор.
И в разгар спора вдруг один из гостей, женщина, товарищ Анна Сидоровна, служащая с двадцать третьего года, говорит:
— Товарищи, чем нам самим об этих отдаленных материях рассуждать давайте позвоним, например, какому-нибудь авторитетному товарищу и спросим, как он про этот международный вопрос думает. Только и всего.
Один из гостей говорит, вроде как шуткой:
— Может, еще прикажете запросить об этом председателя народных комиссаров?
Женщина Анна Сидоровна немного побледнела и говорит:
— Отчего же? Вызовем, например. Кремль. Попросим какого-нибудь авторитетного товарища. И поговорим.
А, Тут среди гостей наступила некоторая тишина. Все в одно мгновенье посмотрели на телефон.
Вот Анна Сидоровна побледнела еще больше и говорит:
— Вызовем к аппарату товарища председателя и спросим. Только и делов.
Поднялись крики, гул. Многим это показалось интересным.
Некоторые сказали:
— В этом нет ничего особенного.
А другие сказали:
— Нет, не надо.
Но хозяин ответил:
— Конечно, этим звонком мы можем ему помешать, но все-таки поговорить интересно. Я люблю молодежь и согласен предоставить ей телефон для этой цели.
Тут один энергичный товарищ Митрохин подходит к аппарату твердой походкой и говорит:
— Я сейчас вызову.
Он снимает трубку и говорит:
— Будьте любезны… Кремль…
Гости, затаив дыхание, встали полукругом у аппарата.
Товарищ Анна Сидоровна сделалась совсем белая, как бумага, и пошла на кухню освежаться.
Жильцы, конечно, со всей квартиры собрались в комнату. Явилась и квартирная хозяйка, на имя которой записана была квартира, — Дарья Васильевна Пилатова.
Она — ответственная съемщица. И она пришла поглядеть, все ли идет правильно во вверенной ей квартире.
Она остановилась у двери, и в глазах у нее многие заметили тоску и непонимание современности.
Энергичный товарищ Митрохин говорит:
— Будьте любезны, попросите к аппарату товарища председателя. Что?
И вдруг гости видят, что товарищ Митрохин переменился в лице, обвел блуждающим взором всех собравшихся, зажал телефонную трубку между колен, чтоб не слыхать было, и говорит шепотом:
— Чего сказать?.. Спрашивают — по какому делу? Откуда говорят?.. Секретарь, должно быть… Да говорите же, черт возьми.
Тут общество несколько шарахнулось от телефона.
Кто-то сказал:
— Говори: из редакции… Из "Правды"… Да говори же, подлец этакий…
— Из "Правды"… — глухо сказал Митрохин. — Что-с? Вообще насчет статьи.
Кто-то сказал:
— Завели волынку. Теперь расхлебывайте. Вовсе не надо было врать, что из "Правды". Так было бы вполне хорошо, а теперь наврали, и неизвестно еще, как обернется.
Квартирная хозяйка Дарья Васильевна Пилатова, на чье благородное имя записана была квартира, покачнулась на своем месте и сказала:
— Ой, тошнехонько! Зарезали меня, подлецы. Вешайте трубку. Вешайте в моей квартире трубку. Я не позволю в моей квартире с вождями разговаривать…
Товарищ Митрохин обвел своим блуждающим взглядом общество и повесил трубку.
В комнате наступила тишина. Некоторые из гостей встали и пошли по домам.
Оставшееся общество минут пять тихо сидело, рассуждая о том, что врать не надо было. А просто вызвали бы по личному делу и поговорили. И ясно, что в этом им бы не отказали. А теперь соврали, и получилось некрасиво.
Во время этой тихой беседы вдруг раздался телефонный звонок. Сам хозяин, бухгалтер Караваев, подошел к аппарату и с мрачным видом снял трубку.
И стал слушать. Вдруг глаза у него стали круглые и лоб покрылся потом. И телефонная трубка захлопала по уху.
В трубке гремел голос:
— Кто вызывал товарища председателя? По какому делу?
— Ошибка, — сказал хозяин. — Никто не вызывал. Извиняюсь…
— Никакой нет ошибки! Звонили именно от вас.
Гости стали выходить в прихожую. И, стараясь не глядеть друг на друга, молча выходили на улицу.
И никто не догадался, что этот звонок был шуточный.
И узнали об этой шутке только на другой день. Оказывается, один из гостей сразу после первого разговора вышел из комнаты, побежал в аптеку и оттуда позвонил, с тем чтобы разыграть всю компанию.
В этом он на другой день сам и признался. И при этом страшно хохотал.
Но хозяин, бухгалтер Караваев, отнесся к этому без смеха и поссорился с этим своим знакомым. И даже хотел набить ему морду, как проходимцу, который ради собственного развлечения пускается на подобные мелкие аферы и хитрости, заставляющие других людей переживать. А главное, хозяин не захотел простить этому гостю за то, что тот для смеха произнес в телефон несколько бранных слов, которые бухгалтер воспринял как должное. За это он ему в дальнейшем не простил и больше не приглашал на вечеринки, которые в скором времени и совсем отменил.
В общем — нижеследующая история, еще более забавная своей бытовой хитростью.
ЗАБАВНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ С КАССИРШЕЙ
В одном кооперативе "Пролетарский путь" за последние полтора года сменилось двадцать три кассирши. И это мы ничуть не преувеличиваем.
Двадцать три кассирши в течение короткого времени. Это действительно нечто странное и поразительное.
Заведующий в свое время так об этом явлении сказал:
— Они все не соответствовали своему назначению. И все были дуры.
И подряд их двадцать две штуки сменил.
Ну, конечно, были дамские крики, вопли и объяснения. Но дело от этого не изменилось. Каждая такая работала у него неделю или полторы, и после он ее с шумом вышибал. Он их вышибал назад, на биржу труда. И требовал еще.
— Если можно, — он говорит, — дайте кассира. Мужчину.
Но ему почему-то вечно присылали не то. То есть женщин. Кассирш. Наверное, мужчин не было. А то бы они, конечно, прислали. Вообще это довольно странное психологическое явление. Скажем, за прилавком обязательно мужчина работает, а за кассой определенно женщина.
И почему это? Почему за кассой женщина? Что за странное явление природы?
Или наш брат мужик не может равнодушно глядеть на вращение денег вокруг себя? Или он запивает от постоянного морального воздействия и денежного звона? Или еще есть какие-нибудь причины? Но только очень изредка можно увидеть нашего брата за этим деликатным денежным делом. И то это будет по большей части старый субъект, вроде бабы, с осоловевшими глазами и с тонким голосом.
