Оганес Диланян - Уролога. net

— Сейчас, сейчас… — Оганес не придумал ничего лучше, чем размазать по всему платью Алины Погосовны следы хулиганства голубей влажной салфеткой. — Сейчас все почистим!

Вдруг Диланян заметил, что Алина Погосовна замолчала. Замолчали все гости. Даже голуби замолчали.

— Э-э-э?

— Да что же ты делаешь, ирод? — полупридушенно прошептала Алина Погосовна. — Хоть бы не так близко от храма, прости господи!

Тут Диланян увидел, что вовсю орудует влажной салфеткой в декольте заслуженного профессора. А гости аж с двух свадеб подозрительно косятся на них.

В полнейшей тишине громко и отчетливо прозвучали слова овцепаса Мовсеса:

— Я понимаю, что у него есть лицензия на отрез причиндалов. А вот на это бесстыжее у него право есть?

Последовал громовый хохот, Диланян бросил пачку влажных салфеток Алине Погосовне и скрылся в толпе…

— …Перед лицом Бога и здесь собравшихся уважаемых людей объявляю вас мужем и женой! — торжественно изрек священник, сочувственно посмотрел на Ашота и закрыл книжку-шпаргалку. — Можете поцеловать невесту!

После того как все формальности были соблюдены, согласно давней и, возможно, когда-то красивой традиции, все главные лица стоят рядышком и принимают поздравления. Казалось бы, ничего такого…

Но не будем забывать про армянский колорит. Поздравление это включает целование всех: неженатого брата, кавора, жениха, невесты, каворкины (крестной свадьбы), незамужней сестры…

— Ай, поздравляю вас со свадьбой! — подошел первым к Диланяну дед невесты. — Будьте счастливы!

С этими словами гераклоподобный дед обнял Диланяна и отечески поцеловал в щеку. Все бы ничего, но кончики его усов повели себя несколько фривольно: один впился в глаз князю, второй до смерти защекотал ему шею.

— Уихихи, вахмамаджан, спасибо, отпустите меня! — заверещал Диланян, неожиданно звонко чмокая деда. — Усы свои из глаз моих вон!

Следующими подошли родители невесты. Целуя и обнимая Диланяна, они заметили слезу на его левой щеке. (Вам когда-нибудь глаз усом царапали? Нет? Ну, тогда вы не поймете.)

— Вах, дорогой наш азап, как он разволновался, плачет аж! — Мама невесты, достойнейшая женщина, достала платок и вытерла князю щеки. — Не волнуйся, лучше обрати внимание на незамужнюю сестру невесты, это твоя доля!

Оцепеневший от такого подарка Диланян автоматически принял поздравления двухсот с лишним человек: в результате грудная клетка его была сжата в тиски столько же раз, щеки его, утром свежевыбритые, были сильно раздражены таким же количеством поцелуев.

Последним к нему подошел Арсен.

— Нет, нет, нет! Хоть ты сегодня не целуй меня, пожалуйста! — взмолился князь.

— Ну не хочешь, не буду. А тебе сейчас надо сопроводить неженатую сестру вон в тот лимузин.

— Это зачем? — подозрительно осведомился Диланян. — Что гости подумают?

— А они и так думают, что вы… Кхм… Ну, раз ты и она не женаты, то надо же вас поженить, правда?

— Кому надо? Я на такое согласие не давал! — испугался князь.

— Я тебе традицию сказал, а дальше как знаешь, выкручивайся!

— Знаешь что, ты, смесь паука и гиены! — взбеленился Диланян. — Хватит меня традициями терроризировать! Путин же лично сказал: нет террору, о нечестивый отрок…

Поток брани Диланяна внезапно остановился. Причиной этому в очередной раз стал овцепас Мовсес: как один из самых дальних родственников, он целовал всех последним. Предусмотрительно пропустив Диланяна, оставив дивное зловоние туалетной воды One man show на невесте и обслюнявив крестную свадьбы, эта паршивая овца достойнейшего семейства с предвкушением направлялась к миниатюрной девушке, незамужней сестре невесты. Вытерпевшая причмокивания различной громкости и всасывательной силы, бедная незамужняя сестра стояла с немой мольбой в глазах, а овцепас Мовсес, втянув внушительный живот и вдув грудную клетку, походкой победителя подходил к девушке и уже находился в одном шаге от нее.

— Эй, овцепас! — мгновенно забыв, как зовут этого кадра, выпалил Диланян. — Сюда посмотри!

— А? Что? — На лице Мовсеса было нарисовано справедливое возмущение, мол, имею право! В очередной раз надо было выкручиваться. Причем быстро.

— Ты что же, мил человек, традиций и канонов народных не знаешь? — заплел хитрую сеть Диланян. — Почто сразу к незамужней сестре идешь, не обнявши и не поцеловавши неженатого брата? За это месть кровная, сертификату соответствующая!

— Прости, прости, дорогой ты наш азап, — широко улыбнулся побледневший овцепас. — Дай тебя поцелую, обниму, прижму к себе как брата родного!

— Э, нет! Ты в божьем храме законную традицию нарушил! — как строгий судья, вынес приговор Диланян. — Сходи в келью, зажги свечки и помолись трижды!

В это время незамужняя сестра, подарив благодарный взгляд Диланяну, уже выходила из церкви.

Овцепас же Мовсес, кряхтя, отправился покупать свечи…

Согласно старой и доброй традиции, надо было в честь молодоженов подарить свободу голубям. Помня о случае с Алиной Погосовной, Диланян решил не доверять этот деликатный вопрос крестному и сам подошел к торговцу плененными голубями.

— Значит так, слушай меня! — поигрывая печаткой на мизинце и угрожающе смотря ему в глаза, произнес Диланян. — Если хоть одна твоя птица покакает в то время, когда мы их выпустим, я тебе обещаю: сам ты какать сможеть только через колостому!

— Брат-джан, дарагой! — вручая явно уже облегчившихся голубей Диланяну, сказал продавец их свободы и стал показывать пальцем на себя, Диланяна и куда-то в сторону церкви. — Вот я, вот ты, вот господь бог! Я не виноват в том, что кавор той свадьбы был скрягой!

Диланян проследил за указующим перстом продавца, поискал господа бога, но по направлению, указанному продавцом, стояли старые «Жигули» со знаком такси. Около машины толстый, давно небритый таксист с жутко недовольным лицом и в расстегнутой рубашке пил кофе, морщился и чесал себе волосатое брюхо. Хруст почесывания вполне отчетливо доходил до Диланяна с продавцом.

— Это не господь бог! — строго сказал Диланян.

Продавец пристально вгляделся в таксиста.

— Каждый человек, птица, зверь или ползун, — вдруг напевно сказал он, — тварь божья! И частичка души божеской есть в каждом из нас, трава ты, цветок или таракан!

Контраст был столь значителен, превращение хапуги-продавца в проповедника столь неожиданным, что Диланян опешил.

— Поэтому можно брать в свидетели любую божью тварь, ибо ты честен перед богом своим единородным, и любая тварь божья может это подтвердить! — вдохновенно продолжил продавец голубей с призванием проповедника.

Диланян молчал.

— Хотя… — вдруг обратно превратился в хапугу и плута проповедник. — Что касается таксистов вообще и этого в частности — это, скорее всего, не божья тварь. Это просто тварь! На, возьми голубей, тебя уже заждались!

Диланян молча расплатился и задумчиво поплелся к процессии. Неизвестно, что чувствовали жених с невестой, крестный с крестной и незамужняя сестра, но Диланян, держа своего голубя, чувствовал биение сердца божьей твари.

Выпустив голубей без эксцессов, покормив нищих и выпив шампанского, процессия направилась к машинам. В этот момент выяснилось, что Диланяну, как почетному неженатому брату, необходимо ехать в лимузине, то бишь рядом с незамужней сестрой…

Черный лимузин. Жара. В баре лимузина сломан холодильник. Из напитков только фанта, которую впору подавать как чай. На заднем кресле целуются новоиспеченные жених с невестой. На боковых креслах расположились крестный и крестная. Оба мирно дремлют. Рядом с ними сидит молодая девушка — незамужняя сестра невесты. Перед ней Диланян. Лицом к лицу. Оба мокрые от пота, ибо жарко воистину!

— Спасибо, что избавили меня от поцелуя этого гризли, — мило смущаясь, по-русски обратилась к Диланяну незамужняя сестра. — Он так смотрел на меня…

— Знаете, я вполне владею армянским, — неприветливо буркнул Диланян, уставший от роли «брата из России, голубоглазого блондина с галстуком в цветах». — Мое сочинение про Ереван до сих пор висит в пионерской комнате нашей школы.

— Хм. Проблема в том, что я не владею армянским. Я всю жизнь прожила в Москве.

— В рот мне ноги! — обрадовался Диланян практически родной душе. — Что же вы раньше не сказали-то?

— Ну, раньше мы с вами и знакомы-то не были, — улыбнулась собеседница. — Да и сейчас — не особо…

— Это мы быстро поправим! Меня зовут Оганес, я Эдуардов сын, принадлежу к древней княжеской фамилии — Диланян. По жизни врач-уролог.

— Очень приятно! Я заканчиваю филологический факультет, из рабочей семьи, отца моего зовут Артавазд.