Алекс Экслер - Полные записки кота Шашлыка
С этими словами Тимур полез в сумку и стал выкладывать какие-то предметы совершенно непонятного назначения. Среди них оказался толстенный ватник с очень плотной подкладкой, от которого противно пахло псиной.
— Представляешь, — снова начал хихикать Тимур, — я тащил этот тяжеленный ватник, как последний идиот. Чтобы твоя горжетка во время тренировки меня не покусала...
Тут и Андрей представил себе, как Цигейка пытается допрыгнуть до Тимура, одетого в этот ватник, и тоже захохотал. Цигейка при этом веселилась больше всех, прыгая и выделывая всякие кренделя. С чего это она вдруг так раздухарилась? А черт ее знает. Мотивы ее поступков лично я никогда не понимал.
— Ладно, — сказал Тимур, когда все отсмеялись. — Так что ты хочешь, чтобы я сделал с этой твоей горжеткой?
— С Цигейкой, — поправил Андрей.
— Хорошо, — не стал спорить Тимур, — с Цигейкой.
— Я хочу, — торжественно сказал Андрей, — чтобы она могла выполнять набор стандартных команд, приносила тапки и охраняла дом и машину.
— Хмм, — саркастично хмыкнул Тимур. — Андрюх, а ты не слишком размахнулся для такого щуплого животного? Для охраны дома ей придется выдать газовый баллончик, а то и два. А машину... С машиной, кстати, у меня есть хорошая идея. Ее надо в бардачок засунуть. Грабитель сядет за руль, поедет, как вдруг бардачок открывается, а оттуда морда этой Цигейки, которая говорит «Аф». Он сразу или врежется, или описается, точно вам говорю, — и Тимур снова начал хохотать.
— Что ты ржешь, как лошадь? — разозлился Андрей. — Сейчас пойду к тебе и с компьютера все сотру к чертовой матери.
— Или не так, — продолжал Тимур, заливаясь жизнерадостным смехом и не обращая на слова Андрея ни малейшего внимания. — Мы ее в машине повесим на веревочке на зеркало заднего вида, как игрушечную собачку. Грабитель в машину сядет, поедет, а она «Аф», — так он или врежется, или описается...
— Аф, — сказала Цигейка, и тут у Тимура начался уже просто приступ от хохота.
Интересно, что это он так заливался? Действительно ведь хорошая мысль — посадить Цигейку в бардачок машины. Ни один грабитель не будет ожидать, что из бардачка кто-нибудь скажет «Аф». Правда, это чревато аварией или мокрым сидением, но во всем есть свои издержки...
Короче говоря, в этот день Цигейка так и осталась недрессированной. Тимур честно несколько раз пытался приступить к тренировке, однако у него сам вид Цигейки вызывал приступ хохота, а когда та говорила свое коронное «Аф», то парень просто валился на пол и дрыгал ногами. «Шварценеггер» при всей своей внушительной внешности оказался очень смешливый. Наконец Андрей сам не выдержал, достал из сумки Тимура толстенную рукавицу, с помощью которой отрабатывают команду «Фас», и попытался заставить Цигейку погрызть рукавицу. Однако Цигейке команда «Фас» напомнила что-то съедобное, и она опрометью помчалась на кухню, вызвав у Тимура уже просто эпилептический припадок.
В конце концов Андрею пришлось попросить Тимура покинуть наш дом, потому что мы все уже боялись за его психическое состояние: парень целых полчаса хохотал, не останавливаясь. Тимур перед уходом очень извинялся, что не смог, как он выразился, подвергнуть зверей дрессировке, однако обещал взять себя в руки и как-нибудь через месяцок, когда отсмеется окончательно, попробовать еще раз. При этом он вручил Андрею книжку по дрессуре и сказал, что Андрей, в принципе, может и сам справиться с воспитанием собаки по этой книжке, потому что у него, судя по всему, намного более крепкие нервы, чем у Тимура, раз он на эту Цигейку спокойно может смотреть без смеха. Правда, сказал Тимур, там описана методика дрессировки обычных ужасных волкодавов, а не горжеток или цигеек, но попробовать, сказал Тимур, можно. Почему бы в конце концов, заметил Тимур, не попробовать... Андрей с Тимуром распрощался довольно холодно, и великий дрессировщик ушел.
— Видала? — сказал Андрей Свете. — Дрессировщика наша собака вогнала в истерику.
— Да он просто какой-то чокнутый, — вынесла приговор Света. — Это надо же придумать — засунуть собачку в бардачок машины. Я этого не позволю, и не думай.
— Кстати, — сказал Андрей, — это у него была единственная ценная мысль.
— Аф, — сказала Цигейка, вернувшаяся с кухни.
Уж лучше бы она молчала, честное слово... С другой стороны, чего это я на нее наезжаю? Вряд ли было бы лучше, если этот Тимур начал ее серьезно дрессировать. При этом и я мог попасться под горячую руку. А я дрессироваться не собираюсь. Мы так не договаривались.
Прощание
Увы, все познается в сравнении. Я в записках долго плакался, что моя жизнь в новой квартире связана со всякими потрясениями и неудобствами, однако жизнь… Извините, что прервался. Что-то нервы ни к черту… Короче говоря, жизнь дала трещину, причем по полной программе. Вот так всегда бывает. Привыкаешь к хозяевам, привыкаешь, дрессируешь их, аккуратно воспитываешь, постепенно добиваясь результатов, а потому вдруг раз — старые хозяева линяют, и тебе приходится все начинать заново. А новые хозяева — это новые проблемы, новые заботы, новая такитка. Ведь к каждому человеку свой подход нужен. Один понимает только язык силы. Другой — лицемерное трение об ноги. Третий срабатывает на дикий мяв и ор. Четвертый… Впрочем, что об этом говорить? Все равно мне все теперь нужно начинать сначала.
Спросите, почему? Да потому что наш маленький мирок, который еще недавно казался таким незыблемым, рассыпается просто на глазах. Дело в том, что Андрею предложили двухгодичный контракт на Кипре. Будет сидеть в тепле и продолжать заниматься ерундой за приличные деньги. Он доволен, как слон. Говорит, что на Кипре круто, хотя пиво довольно дорогое. Но он на радостях даже обещал пить не каждый день.
Светка, разумеется, поедет с ним. Хотя слово «разумеется» лично меня слегка удивляет. Что значит «разумеется»? Она что — не могла здесь пару лет посидеть? Тогда и не пришлось бы расформировывать нашу ячейку общества. Как было бы хорошо: я, Цигейка и Света. Света нас кормит, я дрессирую Цигейку и Свету, все счастливы. Особенно если учесть, что Андрей — постоянный источник дискомфорта — где-то далеко, на островах. Просто рай на земле, честное слово. Но эта дурочка думает иначе. Она собирается ехать к Андреем, а нас они с собой не берут. Говорят, нет возможности.
Какой возможности нет? Консервы нам негде покупать? Дерюжку негде взять, чтобы нам постелить? Нет возможности… И это они говорят нам! Нам, которые живут в этой квартире, как бедные родственники! Мы спим на дерюжке. Мы питаемся дурацкими консервами. А эти люди утверждают, что они нам там, видите ли, не смогут создать условия. Пусть лучше прямо скажут, что им на нас плевать, и не морочат нам голову…
Если честно, немного обидно. На Андрея-то мне, конечно, плевать, уж больно он парень сложный и противоречивый, но со Светой расставаться, однозначно, жаль. Она понимает мои чаяния. Она знает, как нужно чесать животик так, чтобы мне это нравилось. Но увы, эта декабристка отправляется за своим пивохлебом в добровольную комфортную ссылку, а мы…
Мы отправляемся к чужим людям. Причем с Цигейкой меня разлучают, что тоже радости не вызывает. Я, конечно, много на нее сердился и ругался, но она довольно неплохо усваивает мою дрессуру, поэтому мы с ней даже стали одной командой. Но она поедет к сестре Светки, а меня отдают каким-то Андрюхиным фидошным знакомым. Говорят, я теперь известный кот на все это чертово Фидо, потому что Андрей, оказывается, про меня там писал всякие гадости — как я на пакеты писаю и с ним сражаюсь. Что ж, ничего иного я от него и не ожидал. Вековая вражда просто так не проходит. В доме не может быть двух мужчин одновременно. Конфликты неизбежны, и они были. Правда, я не ожидал, что Андрей будет вести себя настолько не по-мужски — рассказывая обо мне всякие гадости. Ну, ничего не поделаешь. В конце концов, я уверен, что смогу обломать любого хозяина, а уж с хозяйкой мы поладим в любом случае. Ни одна женщина не может устоять, когда я забираюсь к ней на коленочки и начинаю урчать моторчиком. Так что я за себя не особо беспокоюсь — не пропаду. Мне только за Цигейку волнительно. Как она там будет, дурочка…
Пардон, опять что-то расчувствовался. Больше не буду. В общем, я пока прерву эти свои записки. Что-то нет настроения продолжать. Завтра мы уже разъезжаемся по новым хозяевам, а что там будет и как — пока совершенно не понятно. Не знаю, появится ли у меня настроение рассказывать о своих впечатлениях. Впрочем, там видно будет. Пока пока. Нет, не пока-пока, а пока — пока. В смысле, временно пока. Еще, может быть, услышимся.
