Филип Рот - Наша банда
Что же говорит нам Ноа о слове «сам»? «Сам, — говорит Ноа, — это эмфатическая форма слова „он“». Эмфатическая форма слова «он». Так вот, стало быть, что необычного было в лидере, вокруг мешка которого мы собрались сегодня. Он был эмфатически самим собой и никем иным.
Вы знаете. Позвольте, я повторю это. Вы знаете, я бывал на похоронах обычных лидеров всего мира, я знаю, что и вы, благодаря чуду телевидения, бывали на них. Все мы знаем, какие чудесные слова произносятся в этих прискорбных случаях. Но я думаю, что мне достаточно будет лишь повторить для вас слова, которые произносятся над могилами обычных покойных сановников, чтобы вы поняли насколько необычным был наш дорогой, покинувший нас Президент, сам по себе, что, напомню вам, Ноа называет эмфатической формой слова «он».
Нет, я не хочу принизить сравнением обычных лидеров нашей великой планеты. Всего три недели назад, в четверг, я прочитал письмо, которое радикально настроенный молодой человек написал своей подружке, в нем он принижал и высмеивал лидеров нашего мира, издевался над ними. Что же, пусть он смеется теперь. Над Иеремией тоже смеялись. Смеялись над Лотом. Смеялись над Амосом. Смеялись над Апостолами. Уже в наше время смеялись над братьями Маркс. Смеялись над братьями Риц. Над сериалом «Три бездельника». И все же эти люди стали лучшими артистами нашей страны и обрели любовь и преданность миллионов. Желающие смеяться и издеваться найдутся всегда. Когда-то самой популярной мелодией во всех музыкальных автоматах страны была та, что называлась «Смеюсь наружно, плачу изнутри». И всего лишь в позапрошлую субботу я читал в журнале статью одного из наших самых лучших психологов, в которой говорилось, что восемьдесят пять процентов — восемьдесят пять процентов! — тех, кто смеется наружно, плачет изнутри от своих личных невзгод.
Нет, я не хочу принизить сравнением обычных лидеров нашего мира. Я хочу лишь показать вам необычное лидерство человека, который недолгое время ходил между нами в своем деловом костюме, и которого теперь нет среди нас. Лишь вчера утром, в десять часов, я услышал в лифте одного из наших лучших отелей, как одна леди сказала молодому человеку: «Другого такого, как он, в истории не было и никогда не будет».
Так вот. Позвольте, я повторю это. Так вот, когда умирает обычный лидер, — и под «обычным» я разумею не более того, что разумеет Ноа, на странице 953, последнее слово в столбце: «заурядного сорта» или «широко распространенный», — когда умирает обычный лидер, всегда находится множество слов и фраз, которые можно произнести на его похоронах. Когда же, когда же умирает лидер необычный, человек, бывший самим собой и никем иным, — что нам сказать тогда?
Давайте поставим научный эксперимент. Конечно, наука не дает ответов на все вопросы и многие мои друзья из мира науки только и делают, что твердят об этом. Наука, к примеру, не знает пока, что есть жизнь, и разве недавний опрос Гэллапа не показал, что в жизнь после смерти верят сейчас на пять процентов американцев больше, чем двадцать лет назад? Итак, наука не дает ответов на все вопросы, но дает нам множество замечательных озарений.
Поставим же научный эксперимент. Попробуем применить фразы, которыми характеризуют обычного лидера, к этому лидеру, к необычному. И вы скажете мне, не представляются ли они, будучи примененными к тому, кто лежит перед вами в мешке, пустыми для уха и лживыми для сердца — или наоборот. Посмотрим, не скажете ли вы мне, по завершении этого эксперимента: «Слушайте, Билли, вы правы, они нимало его не описывают. Они описывают лишь того, который лидирует, но не того, который является эмфатически самим собой и никем иным.»
Теперь я хочу попросить вас склонить головы. Головы склоняются, глаза смыкаются, все внимательно слушают.
О лидере обычном, когда и если он умирает, конечно, говорят — он был человеком широких взглядов.
Или, он был человеком больших страстей.
Или, он был человеком глубоких убеждений.
Или, он был защитником прав человека.
Или, он был солдатом гуманизма.
Или, он был учен, красноречив и мудр.
Или, он был простым, миролюбивым человеком, храбрым и добрым.
Или, он был человеком, впитавшим все чаянья своего народа.
Или, он был человеком, воспламенившим воображение своего поколения.
О человеке обычном, когда и если он умирает, говорят, что утрата его невосполнима для нации и для мира.
О человеке обычном, когда и если он умирает, говорят, что всякий, чей путь он пресек, изменился к лучшему.
Надо ли продолжать? В прошлом месяце один журнал напечатал статью профессора, который является авторитетом в области поведения человека, этот профессор пишет, что вы легко можете определить, согласна ли с вами людская толпа. Так вот, профессор не ошибся. Потому что я знаю, все вы говорите себе: «Слушайте, Билли, вы правы, — тщетно ждал я слов или слова, которое описало бы того, кто лежит здесь перед нами в мешке; ибо фразы эти дают лишь сводный портрет обычного лидера, а не необычного — того, которого мы потеряли.»
Какие же слова, какое слово способно описать этого необычного человека? Год назад, в июле, я побывал в африканской стране и слышал, как лучший из тамошних политических экспертов назвал его «Президентом Соединенных Штатов». Президентом Соединенных Штатов. В другой африканской стране девочка-подросток при мне назвала его «Лидером Свободного Мира». Лидером Свободного Мира. А один мой друг-юрист, широко известный судья, живущий в Южной Америке, совсем недавно написал в письме ко мне, что он может рассказать мне кое-что интересное. Он напишет, что ему довелось услышать как в лифте лучшего отеля Буэнос-Айреса, что в Аргентине, один человек назвал его «Главнокомандующим Вооруженных сил Америки». Главнокомандующим Вооруженных сил Америки.
Но те ли это слова, которые сохранят его живым в сердцах его соотечественников? Возможно, именно таким он представлялся всему остальному миру. Однако для нас, знавших его, ни одно из этих величественных, официальных слов не сможет воссоздать человека, которым он был, и уважения, которое он внушал. Потому что для нас он был не лидером в обычном смысле этого слова, — он был лидером в необычном смысле. И потому мы, знавшие его, вспоминая о нем, называем его именем бесхитростным и бесцеремонным, именем, которым каждый из нас мог бы наградить любимца всей семьи, именем, которое любой из нас мог бы дать своей собачонке.
Я хочу, чтобы все мы снова склонили головы. Склонив наши головы, сомкнув глаза, вспомним имя, под которым он был известен нам, знавшим его лучше других, имя, которым мы называли его в наших сердцах, пусть даже мы не позволяли имени этому сорваться с губ наших, когда он еще ходил между нами в своем деловом костюме. И столь пригодно было имя это даже для маленькой собачонки, что каждый из нас прежде всего вспоминает о том, какое глубокое уважение питал он к собакам.
Это простое имя, друзья мои. Трикки. Да, для вас, для меня, для всех американцев грядущих поколений Трикки он был и Трикки останется.
Теперь же, склонив наши головы и сомкнув глаза, давайте помолимся. Господи, Ты, Единый, Кто являет нам милосердие и избавляет от кар, смиренно молим Тебя за слугу Твоего, человека именем Трикки…
6
На возвратном пути,
или
Трикки в Аду
Мои дорогие падшие!
Позвольте мне с самого начала констатировать мое согласие со многим из того, о чем говорил сегодня Сатана в своей вступительной речи. Я знаю, что Сатана не менее моего озабочен тем, что нам следует сделать, дабы Порок мог играть и сыграл ту роль, какую он и должен играть во всем творении. Ибо пусть никто не питает иллюзий на этот счет: мы с вами не на жизнь, а на смерть боремся с Царством правоты. У меня нет никаких сомнений относительно того, что Бог мира намеревается, как сам он выразился, «попрать» нас «пятою Своей», что Он и банда Его ангелов не остановятся ни перед чем, чтобы осуществить это намерение. Нельзя не согласиться с Сатаной, когда он говорит, что наша цель состоит не просто в том, чтобы сохранить Порок для себя самих, но в том, чтобы распространить его на все сущее, потому что именно таково предназначение Ада. Распространить его на все сущее, поскольку намерение праведных состоит в том, чтобы не только сохранить свою праведность, но и распространять ее повсеместно. Однако мы не можем одержать победу над Правотой, если будем придерживаться только оборонительной стратегии. Стало быть, мое расхождение с Сатаной касается не целей Ада, но средств достижения этих целей.
Так вот, Сатана утверждает, будто мы выигрываем соревнование с праведностью. Я не могу согласиться с подобной оценкой ситуации. Глядя сегодня на Ад, я проникаюсь убеждением, что мы следуем программам, разработанным руководством, отставшим от времени. Я проникаюсь убеждением, что мы следуем программам, многие из которых не работали в прошлом и не станут работать в будущем. Я утверждаю, что программы и руководство, потерпевшие провал в период правления администрации Сатаны, это не те программы и не то руководство, в которых ныне нуждается Ад. Я утверждаю, что проклятые и обреченные не желают возврата к политике сада Едемского. Я утверждаю, что сыновья и дочери противления заслуживают, чтобы во главе их стоял Дьявол, обладающий совершенной, законченной греховностью, Дьявол который целиком посвятит себя не поддержке застарелых, сработавшихся пороков, но выполнению смелых новых программ распространения Зла, способных сокрушить царство Божие и повергнуть человечество в смерть вечную. Мы здесь нуждаемся не просто в больших надеждах. Нам нужны коварные козни и неустанное рвение. Я считаю, что в сфере исполнительной власти нам требуется Дьявол, который не просто станет задавать общий тон, но будет также лидером, будет действовать в духе того, о чем он говорит.
