Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 46. Александр Иванов - Александр Александрович Иванов
Иначе зачем нам такая земля?..
Август 1992 г.
Нью-Йорк.
Эпиграммы
Аркадию Адамову
Следы, следы, следы, следы
Усеяли его труды.
Прочтешь — и новая беда:
Не остается ни следа!
Чингизу Айтматову
Хоть наш читатель умудрен,
Но тут он натерпелся страху.
Ведь он не просто покорен.
Он угодил на «Плаху»!
Ираклию Андроникову
Кипеньем, страстью, живостью
Его отмечен путь.
Чем-чем, а молчаливостью
Его не попрекнуть…
Владимиру Арро
У драматурга острое перо.
Не зря мир театральный удивился.
«Смотрите кто пришел!» — сказал Арро
И сам явился.
Эдуарду Асадову
Прочтя Асадова, живите осторожно.
Не он ли объяснил вам, юные друзья,
Когда, где, с кем и что конкретно — можно.
Когда и где и что и с кем — нельзя.
Виктору Астафьеву
Мы ценим писателя острое слово.
Стремимся прочесть поскорей.
Но после «Царь-рыбы» — такого улова! —
Неловко ловить пескарей…
Белле Ахмадулиной
Она читала… Я внимал
То с восхищеньем, то с тоскою…
Нет, смысла я не понимал.
Но впечатленье — колдовское!
По поводу книг «Струна» и «Уроки музыки»
Игра талантлива вполне,
Да жаль, что на одной струне.
Олегу Басилашвили
Один момент мне непонятен,
Да как же так, в конце концов:
Интеллигентен, мил, приятен,
А все играет подлецов?..
Юлии Борисовой
Сие — не эпиграмма, а елей.
Я гениальной назову вас даже.
Что за многообразие ролей!
А интонация одна и та же…
Георгию Вицину
Зритель любит Вицина и ждет,
А увидев, горестно вздыхает.
Дело в том, что сам артист не пьет,
А его герой не просыхает…
Всеволоду Вишневскому
Нам ли жалеть о временах иных,
О, бедные трагедии античности!
Страстей и бед вполне хватало в них,
Но не хватало им… оптимистичности.
Игорю Волгину
Имя Волгина лишь создается,
Мы за новое имя — горой.
Волгин, Волгин, чей стон раздается?
То читатели стонут порой.
Расулу Гамзатову
С успехом демонстрирует поэт
Всю многогранность творчества богатого.
Уж невозможно отыскать предмет.
На коем не было бы надписи Гамзатова.
Валентину Гафту
Гафта? Эпиграмму? Ну уж нет!
Ведь от него же никуда не скроешься.
А Гафт, хоть он актер, а не поэт,
Так припечатает, что не отмоешься…
Илье Глазунову
Вы восторгаетесь? Я — за!
Но смущены, однако, вы:
Что ни портрет — одни глаза,
И всюду — одинаковы!
Григорию Горину
На память я не жалуюсь. И кстати
Больной вопрос о памяти замнем.
Возможно ли забыть о Герострате,
Когда сам Горин написал о нем!
Николаю Доризо
«…Огней так много золотых…»
Посмотришь — и не верится.
Стихов так много холостых
У Доризо имеется.
Юлии Друниной
Битвы. Штурмы. Укрепленья.
В доте. В роте. В эскадроне.
Поэтесса — в наступленье.
Мы, простите, — в обороне.
Александру Жарову
О нем скажу я не без лести:
Агитпоэт, невольник чести!
Рине Зеленой
И десять лет спустя,
И двадцать лет спустя,
И тридцать лет спустя —
Дитя!
Михаилу Зощенко
Доказал этот маг.
Мастер слова искусного:
От смешного до грустного,
К сожалению, — шаг.
Людмиле Зыкиной
Издалека долго
Течет река Волга,
Течет река Волга,
Но очень уж долго.
Валентину Катаеву
Кто этой книги не читал,
Пусть горько пожалеет.
Уже и автор белым стал,
А парус все белеет.
Иосифу Кобзону
Как не остановить бегущего бизона,
Так не остановить поющего Кобзона!
Евгению Лебедеву
Играет лошадь. Пожинает лавры.
Теперь ему завидуют кентавры.
Валерию Леонтьеву
Туалеты у него —
Рюши, блестки, вытачки…
А движенья?!. Кто его
Дергает за ниточки?
Георгию Маркову
Не оценить мы не могли
Его полотен ширь.
Кто не осилит «Соль земли»,
Тому грозит «Сибирь»!
Сергею Михалкову
Шел трамвай десятый номер
По Бульварному кольцу.
Мимо ехал на машине
Сам писатель Михалков.
Юрию Никулину
О Никулине вовек
Не напишет худо пресса.
Он же умный человек.
Но — под маскою балбеса.
Сергею Образцову
Все видят, что у Образцова
Театр поставлен образцово.
Ведь многие, в конце концов.
Не знают лучших образцов.
Булату Окуджаве
Читатель наш рожден был хватом.
Да жаль его — сражен Булатом…
Раймонду Паулсу
Он пишет музыку без пауз,
В ней есть и радость и печаль.
И, безусловно, Раймонд Паулс
Сам элегантен, как рояль.
* * *
Он с детства с музыкой дружил,
А их так мало, нот…
И если что-то одолжил,
То, видимо, вернет.
Майе Плисецкой
