Роман Днепровский - Ироническая проза ч.2
- Круто! - сказал Кэпс, - А теперь давай врубим на сорок пять оборотов!
И они врубили пластинку с докладом Брежнева о новом проекте совецкой "конституции" (1977 года) на сорок пять.
Здесь драйв усилился: на скорости сорок пять оборотов в минуту речь генсека Брежнева можно было уже вполне разобрать. Но это не главное: на "буржуйской" скорости речь Леонида Ильича приобрела какие-то новые, совершенно феерические интонации - больше всего это было похоже на выступление какого-то пьяного председателя совецкого колхоза, который, приняв на грудь грамм двести без закуски, влез на трибуну и знакомит селян с очередными задачами партии на текущий момент. И, хотя в самой речи Вождя говорилось о вполне серьёзных вещах, но дополнительная скорость вращения пластинки сделала её настолько яркой, превратив все брежневские швыркания и пришепётывания в столь комические ужимки и выкрутасы, что слушать это спокойно не было никакой возможности!
- Класс! - давясь смехом, кричали друг другу Гарик и Кэпс - Супер!!!! Это же - вообще!!! Ой, я не могу-у-у!!!... - и катались по комнате, держась за животы.
Дальше... Думаю, понятно, что они сделали дальше. На улице стоял тёплый солнечный май, окно было открыто - и они выставили колонки проигрывателя на подоконник.
...В тот день после школы мне вдруг прибластилось навестить Гарика. Уже когда я входил к нему во двор, я услышал какие-то громкие звуки: было впечатление, что идёт громкая трансляция с концерта какого-то сатирика-юмориста. А уже подходя ближе, я увидел толпу человек в двадцать или тридцать, столпившуюся под окнами Гарика. В этой толпе были разные люди: здесь были и студенты мединститута, позабывшие про лекции, и жильцы этого самого дома, и просто случайные прохожие. И все они внимали тому, что неслось из чёрных колонок.
- Да никакой это не Жванецкий! - доказывал один из слушателей другому, - я тебе говорю: это - Ширвиндт с Державиным прикалываются! Есть такая подпольная запись с капустника, на плёнках ходит! Я у Димки в прошлом году слышал!...
- Да как - "не Жванецкий"?! - кипятился другой собеседник, - Жванецкий и есть! Новый концерт! Я фрагмент по телеку видел, а здесь - полная запись!
- Да дайте послушать, наконец! Помолчите! - вмешалась ещё какая-то тётка, - потом будете спорить! - на этом месте "ускоренный" Леонид Ильич из колонки в очередной раз щёлкнул вставной челюстью, и среди присутствующих вновь началось бурное веселье: - Ой!!!! Ой-ей-ей!... Ну, я не могу!!! Как Брежнева пародирует!!! Ух-ха-ха-ха-а!!!...
Когда я поднялся к Гарику, то застал их с Кэпсом примерно в том же состоянии, что и уличных слушателей: они оба уже устали ржать, но говорить спокойно ещё не могли - давились смехом.
- А вы в окно выглядывали? - спрашиваю их.
- Н-нет... а... а ч-что там?...
- А там - уже толпы возмущённых граждан, - отвечаю, - линчевать вас хотят!
Гарик осторожно высунулся в окно. В это время Леонид Ильич из динамика с поистине неподражаемой интонацией пьяного председателя колхоза выдал заключите своего доклада: " -Й-й-и рабочие сказ-зали нам! П-р-р! Псы-псы! Да! Нам нужна такая - кргхпцц! - конституция!!!..." Те немногие, кто увидел появившуюся в окне под окном сгибались от этого бурного веселья пополам, кто-то уже плакал от смеха. Те немногие, кто увидел появившуюся в окне морду Гарика, стали кричать ему:
- Парень! Д-давай! Давай ещё Ж-жванецкого!...
- Это не Жванецкий! Это - Брежнев! - крикнул Гарик вниз.
- Всё равно - давай своего... Бреж... Жванецкого! ВРУБАЙ!!!
...Чем там всё это закончилось в тот день, я не знаю: разговаривать с двумя этими хрюкающими от смеха персонажами было просто физически невозможно, и я ушёл. Сейчас, вспоминая этот случай, сразу же вспоминаю и старый - ещё брежневско-андроповских времён - анекдот:
- Знаете, почему Леонид Ильич Брежнев летал в командировки по стране и даже за границу - а Юрий Владимирович Андропов никогда никуда не ездил и не летал?
- ???
- А потому, что Леонид Ильич Брежнев работал от батареек, а Юрий Владимирович Андропов - от сети!
И, вспоминая этот анекдот, я думаю вот о чём: вот если бы Леониду Ильичу Брежневу, вдобавок к этим самым батарейкам питания, от которых он работал, гениальные совецкие учёные присобачили бы ещё и переключатель скорости речи - вроде того, что стоял на проигрывателях грампластинок - то представляете, как бы здорово это было! Генсек затмил бы всех жванецких и петросянов, вместе взятых! Или я не прав?
Неизвестный Ленин. Новые цитаты Ильича
В совецкие времена Максим работал художником-оформителем при горторге. "Горторг" - это, если кто не знает, городское управление торговли. По тем временам горторг, хотя официально и являлся, всего лишь, одним из подразделений государственно-партийной Системы, но был, тем не менее, структурой достаточно влиятельной и самостоятельной. Это, собственно, и неудивительно: понятно же, что тот, кто сосиски распределяет, тот и музыку заказывает.
Ну, а Максиму в жизни просто повезло: он - натура тонкая и творческая, одухотворённая и ранимая, умудрился "вписаться" в эту, брутально-хамоватую систему совецкой торговли. Он там вывески всякие для магазинов делал, а в свободное время картины живописные писал. Мастерская - за счёт Горторга, то есть, бесплатно - а картины Максимовы , время от времени, выкупались руководством за "чёрный нал" и дарились затем всяким директорам гастрономов на юбилеи. Не бедствовал Максим, одним словом.
Как уж он на эту хлебную должность попал - Бог весть. Должно быть, соблазнил какую-то торговую диву-примадонну - а она его и пристроила к месту, похлопотала перед руководством. Скорее всего, так и было... При этом, мало того, что Максим не бедствовал - так ведь, его мастерская располагалась, к тому же, на заднем дворе центрального городского гастронома. А это значило, что, как только в гастроном привозили дефицитные товары, Максиму тут же перепадала и баночка растворимого бразильского кофе, и коробочка шпрот, и колбаска, и ветчинка, и рыбка копчёная. Кто в стране совецкой жил - тот поймёт. Но и это ещё не всё: в любое время дня и года Максим имел возможность пересечь двор, зайти в гастрономический магазин - и безо всякой очереди тут же получить бутылку водки! А если надо - то и вторую! Днём ему продавщицы водку выдавали, а ночью - сторожа. Тем был наказ: водку художнику отпускать по первому требованию, ибо он - натура творческая, а водка для вдохновения зело пользительна. Впрочем, Максим сильно не наглел - а выпитая им водка затем списывалась, как разбитая при транспортировке. Ну, чем не жизнь? Разлюли-малина!
Неудивительно, что Максим пользовался заслуженным авторитетом не только в дружном трудовом коллективе Горторга, но и среди друзей-художников и прочей творческой богемы: эти последние почитали за честь попьянствовать в мастерской Максима, почесать языками за Высокое Искусство под дефицитные закуски. Максим, правда, кого попало, на своей территории не принимал - и со временем вокруг его мастерской сложился не очень широкий круг творческой интеллигенции, которая и создавала своими высокоодухотворёнными разговорами творческое настроение при создании таких шедевров, как, например, вывеска для гастрономического отдела "Сыры - Жиры", или стенд "Социалистические Обязательства трудового коллектива магазина "ГАЛАНТЕРЕЯ"".
Вот эти-то стенды с перечнем социалистических обязательств и были, что называется, "коньком" Максима! Всё, что касается Родной Партии И Правительства, он делал с подлинным вдохновением и высочайшим художественным вкусом и мастерством! Доске Почёта, которую Максим сделал для родного Горторга, завидовали даже в горкоме партии: у них ни такой Доски, ни таких художников отродясь не было!... Поэтому, нет ничего удивительного в том, что и из других городских ведомств к Максиму шли с "левыми" заказами - и он делал: то стенд "Никто не забыт - Ничто не забыто!" для Управления Капитального Строительства, то оформлял "ленинскую комнату" на каком-нибудь заводе, то ещё что... Руководство Горторга на эти его "левые" заработки смотрело сквозь пальцы...
И вот однажды к Максиму обратился его старый приятель и однокурсник, работавший художником в центральном городском кинотеатре:
- Макс, выручай! - хрипел в трубку простуженный друг, - послезавтра - 7 ноября, у нас в кинотеатре праздничный вечер будет - а у меня главный стенд не готов! Простудился, понимаешь... Сделаешь? Вот и отлично! Рассчитаемся! Фотографии для стенда у меня в мастерской заберёшь - я позвоню, тебя пустят - а оформите его надо следующим образом... - Максим записывал инструкции карандашиком на бумаге, - ну, и ленинскую фразу про кино, в качестве заголовка поставь! Ладно, старина, поправлюсь - сочтёмся! Бывай!
На следующий день Максим забрал в мастерской приятеля необходимые для создания стенда фотографии передовиков городского кинофронта, и приступил к созданию стенда. Он работал увлечённо и с огоньком: к полуночи стенд для главного городского кинотеатра был готов, и Максим наводил на него последний глянец, время от времени подходя к столу, за которым с полседьмого сидели двое друзей, и пропуская с ними рюмочку - для вдохновения.
