Алина Кускова - Ах, эта волшебная ночь!
– А на сыр вы его ловить не пробовали? Все-таки хомяки – это грызуны.
– Что вы говорите? – потер подбородок Седов.
Они нашли сыр, и пристроили кусок в коробке, соорудив подобие мышеловки. Анжела активно помогала профессору, прекрасно понимая, что разговора у них не получится, пока Бусик не будет пойман. А тема была настолько щекотливой, что начинать ее впопыхах не хотелось.
– Спрячьтесь, – скомандовал хозяин, когда все было готово. – Он вас стесняется!
Анжела первый раз в жизни слышала, что ее стесняется хомяк. Но возражать не стала, перейдя к окну и прикрывшись шторой.
– Буся, Буся, Буся, – ласково позвал профессор, размахивая перед собой вторым кусочком сыра.
Анжела хмыкнула. Вот так мужчины ловят доверчивых девушек на сладкий кусочек, пряча ловушку. Но она не глупый хомяк, она ни за что не попадется!
А хомяк попался. Он высунул серую мордочку из вороха газет на столе и понюхал воздух. Скосив черные бусинки глаз на хозяина, он доверчиво подбежал к сыру, и тяжелая профессорская ладонь опустилась ему на спину.
– Вот шельма, – радостным голосом укорил Седов, неся хомяка в клетку, – голодный бегал! Так бы ни за что не попался! Спасибо вам, барышня, что надоумили с сыром. Я часто сам забываю поесть, не то что Бусика покормить, поэтому он и вырывается на свободу в поисках корма.
– Ой, что вы, не за что, – поскромничала Анжела.
– Нет, есть за что, – профессор бережно сунул хомяка в клетку и закрыл дверцу. – Это мой единственный друг и товарищ. Больше никого не осталось.
– А… О… У…
Анжела не находила слов, чтобы начать нужный разговор. Внезапно Аркадий Аркадьевич сам направил ее на нужную стезю:
– А не могли бы вы, барышня, присмотреть за моим Бусиком пару недель? Я заметил, вы превосходно обходитесь с хомяками. Мне нужно прочитать курс лекций в Бристольском университете. Я хорошо заплачу.
– А… нет, не могла бы. Но…
– Что?
– Я – нет. Но я знаю того, кто бы мог!
– Буду премного благодарен. Кто же это?
– Ваша жена Клементина Бенедиктовна!
– Что?!
Профессор от неожиданности осел на пол. Анжела испугалась за его сердце и побежала на кухню за валерьянкой (она заметила там аптечку: не заметить было сложно – она стояла в мойке на грязных тарелках).
– Вы не журналистка, вы от нее, – покачал головой профессор, пока Анжела отсчитывала ему капли в стакан с холодной водой. – Да бросьте вы эту кошачью радость! Сердце спасает только нитроглицерин, валерьянка бесполезна. Она послала вас специально, чтобы лишний раз сделать мне больно?
– Она не знает о том, что я к вам поехала.
Анжела вздохнула и, как ни странно, рассказала правду. За последнее время это была такая редкость – рассказывать правду, что Анжела воодушевилась и трогательно описала страдания Клементины. Она рассказала все или почти все: как они вместе встречали Новый год, как Клементина ждала, что он позвонит и поздравит, как загадывала желание, как вспоминала его, когда запускали в воздух фейерверки…
– Да, – хлюпнул Седов носом, на котором вновь уютно сидели очки, – мы с ней как-то пускали салюты… Но она могла сама позвонить и поздравить меня с новым счастьем! Нет, не говорите мне больше про нее ничего. – Он решительно отмахнулся и вдруг отчаянно признался: – Она не снимает трубку, когда я звоню!
– А вы не подумали о том, что это технические проблемы?
– Не подумал.
– Так вот я вам говорю, что телефоны в Белозерках не работают. Временно, но в вашем случае это едва не обернулось роковой ошибкой.
Анжела помогла профессору подняться, отвела на кухню, усадила на табурет и занялась приготовлением чая, одновременно наводя на кухне порядок. Тоном сварливой домработницы она корила Седова за бардак, что он устроил в квартире, и требовала, чтобы он помирился с женой хотя бы ради несчастного хомяка. Аркадий Аркадьевич сидел и улыбался, глядя на Анжелу.
– Вы чудо, – сказал он, когда кухня блестела, а он сам был напоен и накормлен.
– Чудеса нужно делать своими руками, – назидательно ответила Анжела.
– Грин был прав, – засуетился Седов. – Как вы думаете, прилично будет, если я заявлюсь к ним без приглашения на Рождество?
– Вполне прилично, – пожала плечами девушка, – я же заявилась.
– Вы? – изумился профессор.
– А, не обращайте внимания, со мной – совсем другая история.
Профессор проводил Анжелу до двери, взяв с нее слово, что она обязательно расскажет ему об этой истории, когда он разберется со своей.
Домой Анжела ехала с чувством выполненного долга.
Оставалось второе дело, не терпящее отлагательства. Анжела заехала за Юлей, и подруги вместе отправились в Дом культуры станкозавода, чтобы после концерта подойти к певице Надежде Русановой и немного поговорить с ней. Разумеется, после первого успеха Анжела мысленно готовила речь, что она произнесет перед Надеждой Вениаминовной. Живет в ближнем Подмосковье, скажет она Русановой, некий Бенедикт Аполлинарьевич Пародонтов. Не припоминаете? Жаль. А вот он о вас помнит и с трепетом хранит ваши фотографии. У вас много поклонников, ну и что? Всех не упомнишь? Жаль, что не упомнили. Да ничего. Просто он хотел получить ваш автограф.
– Говорят, – шептала Юля, сидя рядом с Анжелой в вагоне метро, – что она очень простая женщина. И еще говорят, что ее слава заметно поубавилась, с былыми временами не сравнить. Концерты она дает редко, большую часть года проводит на отдыхе за границей, так что нам очень повезло.
Анжела не думала, что концерт старой певицы – такое уж везение. Она с удовольствием сходила бы на выступление Мадонны или группы «Корни». Но окунувшись в уютную атмосферу небольшого зала, изменила свое мнение. Голос со сцены лился ровный, тихий, спокойный, он брал за душу, беспокоил и будил чувства. Никогда Анжела не думала, что народные песни так глубоки. Надежда Русанова, невысокая, ухоженная пожилая дама (язык не поворачивался назвать ее бабушкой), покорила зрителей. После каждой песни в зале гремели рукоплескания.
– А ты говорила, что ее слава в прошлом, – изумилась Анжела.
– Так кругом одни пенсионеры, – возразила Юля. – У них нет лишних средств, чтобы часто ходить на концерты.
Все, о чем пела русская певица, находило отклик в сердце Анжелы. Юля тоже прониклась атмосферой и перестала обращать внимание на время, витая в облаках.
– Пойдем к гримерке, – толкнула ее в бок подруга.
После концерта к Русановой выстроилась очередь из желающих получить ее автограф. Но подруги решили поговорить с Надеждой Вениаминовной возле гримерки, когда лишних ушей и глаз станет меньше. Юркой дамочке, поймавшей их за сценой, Юля сказала волшебную фразу:
– Нам надо. Мы от Иосифа Ильича.
Фраза сработала. Дамочка мило улыбнулась и пропустила девушек в святая святых Дома культуры. Кто такой Иосиф Ильич, Анжела не знала и не интересовалась. У Юлиных родителей были всюду связи, у Юли, соответственно, тоже. Чего-то подобного она от подруги и ожидала.
Но вот чего Анжела точно не ожидала, так это того, что увидит перед дверью в гримерку… Крылова!
– А-а-а-а, – произнесла она таким тоном, словно застала кота за уплетанием сметаны, – и ты здесь! Он за мной следит, Юль! Он мне проходу не дает!
– Я?! – изумился Крылов, прижимая к себе огромный букет темно-бордовых роз.
– Вот что он здесь делает? Что, Юль?! Еще и цветочки приволок! Не нужны мне эти цветы!
Юля пожала плечами.
– Скажи ей, Юля, – обратился к той Крылов, – что я здесь делаю! Скажи! А то она возомнила о себе черт знает что!
– Да не знаю я, почему вы тут стоите, – развела руками Юля.
– Скажи, что я стою тут потому, что пришел поприветствовать великую русскую певицу Надежду Русанову! И эти цветы – ей!
Анжела почувствовала себя полной дурой, но вида не показала.
– Любимая певица, как раз подходит по возрастной категории, – ехидно сказала она.
– У истинного таланта нет возраста. – Крылов одарил Анжелу высокомерной усмешкой. – Ты согласна со мной, Юля?
Юля растерянно кивнула:
– Мы вообще-то тоже пришли, чтобы взять автограф у Надежды Вениаминовны.
– Кто бы говорил о возрасте! – Карие глаза Крылова метнули искры в сторону Анжелы.
– На что он намекает?!
– Дорогая, вы так визжите, что у меня уши закладывает.
Из-за угла показалась Каролина, облаченная в длинное черное платье и выглядевшая как сама элегантность. По всей видимости, они с Крыловым тоже слушали пение Русановой. Анжела замерла от такой наглости. И это после того, как он ее целовал! Впрочем, чему тут удивляться? Все мужчины одинаковы. И Крылов не исключение: устроил сцену ревности одной, а на следующий день ушел с другой. И куда! На концерт. Ладно бы к Мадонне, это бы Анжела поняла.
– Я вам не дорогая! – В эти слова Анжела вложила все свое отчаяние. Соперница выглядела во сто крат лучше ее! О чем только Анжела думала, когда шла на концерт в джинсах?!
