Том Шарп - Звездный час Уилта
– Он тебе был очень к лицу. Даже Мистер Перснер сказал, что тебе надо дать приз.
– Было за что: не каждый согласился бы щеголять в панталонах твоей бабушки, набитых соломой. Но чувствовал я себя препогано. Нет, не останусь я на ваш маскарад. У меня как раз на этот день назначен урок в тюрьме.
– Можешь разок пропустить.
– Ты что! Перед самым экзаменом? Вот еще, – возмутился Уилт. – Когда тебе приспичит заняться благотворительностью, ты без моего ведома созываешь полон дом шутов в маскарадных костюмах, а когда я хочу заняться благотворительностью в тюрьме, ты мне ставишь палки в колеса.
– Ты, значит, и сегодня идешь на урок? Сегодня же пятница. Взялся благодетельствовать, так не отлынивай.
– Вот черт! – спохватился Уилт. Он совсем потерял счет дням. Сегодня действительно пятница, а он еще не подготовился к лекции в Бэконхите. Евин сарказм подстегнул его. К тому же он сообразил, что если сегодня пропустить занятие, то в будущую пятницу на него снова напялят набитые соломой бабкины панталоны или нарядят Котом в Сапогах или акробатом в черном трико, которое страшно жмет в шагу. Встревоженный Уилт засел за старые "конспекты своих лекций о культуре и государственном строе Великобритании. Курс назывался «Законопослушность, патриархальные устои и традиционная классовая структура». По замыслу автора, лекции должны были вызвать у слушателей интерес к этим вопросам.
К шести часам Уилт управился с ужином и через полчаса мчался по шоссе, вдоль которого тянулась болотистая равнина, по направлению к авиабазе. Сегодня он ехал быстрее, чем обычно. Его член еще дома опять начал поднимать голову, и, чтобы лекция действительно вызвала интерес, а не скабрезные замечания, Уилт прижал член к лобку коробочкой от крикетных шаров и примотал ее бинтом. Так было удобнее.
Между тем мониторы в двух автофургонах чутко следили за тем, куда движется «эскорт». Инспектор Роджер сиял.
– Я же говорил! – восклицал он, прислушиваясь к радиосигналам. – Я же говорил, что он отправится на дело. Хорошо, что он у нас под колпаком.
– Если Уилт и впрямь такой хитрюга, он нас и нз-под колпака околпачит, – сказал сержант Ранк.
Но инспектор уже сверялся с картой. Уилт ехал в сторону моря. На его пути значилось только несколько Деревушек, вокруг раскинулись однообразные унылые болота и…
– Вот-вот повернет на запад, – предсказал Роджер. Его догадка подтверждалась: Уилт направляется на авиабазу США в Бэконхите. Итак, наркотики получены у американцев. Что и требовалось доказать.
Инспектор Флинт в Ипфордской тюрьме беседовал с Быком.
– Сколько тебе осталось сидеть? – спросил он, не сводя глаз с заключенного. – Двенадцать лет?
– Восемь. Четыре скостили за примерное поведение.
– Как скостили, так и накинут. За то, что Мака замочил.
– Я Мака? Да вы что? Это на меня наклепали! Я его и пальцем не трогал! Он был…
– Клык раскололся, – инспектор Флинт открыл досье. – Говорит, ты приберег снотворное, чтобы угробить Мака. Метил на его место. Хочешь почитать показания Клыка? Полюбуйся. Все по форме, собственноручная подпись.
Он положил перед Быком лист бумаги, но Бык вскочил и заревел:
– На хрена вы мне дело-то шьете?!
Старший надзиратель мигом усадил его на место.
– Тут и шить нечего, – Флинт подался вперед и посмотрел перепуганному Быку прямо в глаза. – Вздумал сковырнуть Мака, а самому паханом стать? Позавидовал, да? Жадность разобрала. Лафа, ей-богу, сидишь себе в тюрьме, проворачиваешь делишки, через восемь лет выходишь на свободу, а там тебя навар дожидается. Живи да радуйся. Твоя вдова небось о выручке позаботится.
– Вдова? – Бык побледнел. – Как это – вдова?
– А так, – ухмыльнулся Флинт. – Вдова. Тебе отсюда живым не выйти. О восьми годах забудь. Будешь сидеть двенадцать, да еще припаяют за убийство Мака. Лет двадцать семь получишь, но все двадцать семь лет придется сидеть в одиночке, иначе попишут. Долго ты так не протянешь.
Бык повесил голову:
– На пушку берете.
– Ничего, ничего, – одернул его Флинт и встал с места. – Лапшу на уши будешь вешать судье. Может, какого сердобольного и разжалобишь. Особенно если расскажешь, сколько на тебе дел. Ах да: на помощь жены не надейся. Она уже полгода как спуталась с Джо Слэйви. Не слыхал?
И Флинт направился к дверям. Но Бык уже сломался:
– Богом клянусь, мистер Флинт, не убивал я его! Мак был мне как брат! Я бы никогда…
Однако Флинт еще не натешился отчаянием противника:
– Мой тебе совет – коси под придурка. В Бродмурской психушке тебе будет спокойнее. Не хотел бы я провести остаток жизни в одной камере с Брэди или Потрошителем.
Флинт еще потоптался у двери и сказал старшему надзирателю:
– Если он пожелает нам что-то сообщить, дай мне знать. Может, нам что-нибудь из его рассказов и сгодится…
Объяснять подробнее не понадобилось. Бык хоть и Бык, а намек понял.
– Что вам от меня нужно? Спрашивайте.
Флинт задумался. Если дать Быку опомниться, он наврет с три короба. Надо ковать железо, пока горячо.
– Мне много чего надо узнать, – сказал Флинт. – Как вы это дельце обтяпываете. Кто чем занимается. Кто передает наркоту. Все до точки. Выкладывай.
Бык сглотнул слюну.
– Про все я не знаю, – сказал он и с досадой покосился на старшего надзирателя.
– На меня не обращай внимания, – успокоил его мистер Блэггз. – Считай меня чем-то вроде мебели.
– Перво-наперво расскажи, от кого Мак получал наркотики, – потребовал Флинт. Он хотел, чтобы заключенный поведал то, что Флинту уже известно. Бык приступил к рассказу, инспектор записывал. Откровенность Быка его обнадежила. Но кто бы мог подумать, что надзиратель Лейн подкуплен!
Сообщив о благотворительнице миссис Джардин. Бык спохватился:
– Ох, порежут меня из-за вас.
– Да никто и не узнает. Мистер Блэггз будет молчать. А когда тебя будут судить, эти показания без нужды оглашать не станут.
– Так вы, значит, все равно хотите передать дело в суд? – испугался Бык. – Зачем?
– Поговори мне, – строго сказал инспектор. Быка надо держать в страхе.
Через три часа инспектор Флинт вышел из тюрьмы в прекрасном настроении. Конечно, Бык рассказал не все. Флинт на это и не рассчитывал. Едва ли этого дебила посвятили во все тонкости. Зато он навел инспектора на след. Теперь Быка можно и не стращать обвинением в убийстве. Он уже заложил слишком многих и поневоле станет помогать следствию: стоит его дружкам узнать, что он раскололся, – и его пришьют прямо в тюрьме. Следующий свидетель – Клык.
«Всякому полицейскому иной раз приходится брать грех на душу», – размышлял Флинт, подъезжая к участку. Однако насилие и наркотики – еще больший грех. Флинт прошел к себе в кабинет и принялся изучать список лиц, упомянутых Быком.
Тед Лингдон. Где-то Флинт уже слышал это имя. К тому же оно значится и в другом списке подозреваемых. Лингдон – владелец гаража. Им стоит заняться. А кто такая Энни Мосгрейв?
13
– Кто? – спросил майор Глаусхоф.
– Какой-то тип. Он вечерами читает лекции – по английской литературе, что ли, – докладывал дежурный лейтенант. – Его зовут Уилт. Г. Уилт.
– Сейчас приеду.
Глаусхоф положил трубку и пошел к жене.
– Ты, золотко, меня не жди. У них там что-то не ладится.
– У меня тоже, – ответила миссис Глаусхоф и стала смотреть дальше очередную серию «Далласа». Вроде и на душе легче, когда видишь, что в Техасе все по-прежнему: никаких тебе дождей, никакой сырости, как в этом чертовом Бэконхите, и люди там с размахом. Угораздило же ее выйти за начальника службы безопасности авиабазы, у которого одна любовь – немецкие овчарки. А ведь когда только-только вернулся из Ирана, прямо на руках носил. Скажите на милость, «служба безопасности»! Где были ее глаза?
Майор Глаусхоф с тремя служебными собаками забрался в джип и подкатил к воротам зоны для гражданских лиц. На стоянке, держась подальше от «эскорта», собралась кучка военнослужащих. Глаусхоф осторожно затормозил и вылез из машины.
– Что там у вас? Бомба?
– А черт его знает, – ответил лейтенант, не отрываясь от приемника. – Может, бомба, может, не бомба.
– Он как будто не выключил радиотелефон. – предположил капрал. – Даже два радиотелефона. Вот и сигналят.
– Где вы видели, чтобы у англичанина в машине было сразу два радиотелефона? – возразил лейтенант. – И потом, радиотелефоны на такой высокой частоте не работают.
– Значит, похоже на бомбу, – заключил Глаусхоф. – Так какого черта вы его впустили?
С этими словами Глаусхоф отошел от «эскорта» еще дальше. В темноте стоять у машины было опасно: кто там разберет, что у нее внутри. Долбанет еще. Остальные последовали примеру майора.
– Этот малый ездит сюда каждую пятницу, читает лекции, пьет кофе и отчаливает, – оправдывался лейтенант. – И ничего такого за ним не замечали.
