Сергей Пальчицкий - Новая страна
- Я только что снимал передачу про фашиствующих японских школьниц, но готов ответить на свои вопросы! – пояснил себе мэтр.
- Я хотел спросить тебя, коллега, о телевидении Соборной Ватности.
- “СВ-ТВ” – замкнутая система, - продолжил Компотов, поправляя сползший чулочек, - мы существуем независимо от реальности. Хочу напомнить – мы невероятно независимы. И, прежде всего, это касается реальности. После того, как мне запретили въезд в страны с цензурными названиями, я заперся в студии. Здесь, среди декораций, создается альтернативная правда, - более стилизованная и светлая.
По студии пронеслась Екатерина Дреева в образе Нагато-тян с кексиками*, но мэтра это не смутило.
- Раньше мы рассылали множество корреспондентов, пересылали, монтировали сюжеты. Это головная боль. А теперь достаточно одного – двух ведущих, набора костюмов и десятка картонных декораций. Мы стали автономны, независимы и максимально психоделичны.
Дреева пробежала в обратную сторону. Кексика уже не было.
- Вот никто сразу не догадается, что Екатерина сейчас изобразила нападение авианосца “Энтерпрайз” на нашу базу в ... да не важно где. Но титры, мой уверенный голос и значительное количество ваты в голове у зрителя делают свое дело и 83% зрителей нас поддерживают. Остальные 17% просят сделать авианосцу юбку короче, но тоже довольны.
“Энтерпрайз” недовольно глянул на Диму и пропагандист затих. Компотов с детства побаивался авианосцев.
* Кексики съедобны, Екатерина Д. – нет.
Глава 7.
Геннадий добросовестно выполнял недельную норму по доносам. Но доносы постоянно возвращали ему на доработку по двум причинам: во-первых, проверяющим не нравилось, что он писал исключительно на себя. Во-вторых, в произведениях отсутствовали грамматические ошибки и матерные слова, что выдавало неискренность писавшего. Тем не менее, Гена ждал своего ареста со дня на день. Но внезапно арестовали Мишу. На первый взгляд, это выглядело дико. Но только на первый взгляд.
Михаил долго был блогером - патриотом. После запрещения соц. сетей он по привычке делал плакат с селфи или патриотическим политическим постом и выходил на площадь: постоять час-два, вдруг кто лайкнет. Несколько месяцев это никого не напрягало. Но одним замечательным утром странного вида персонаж с плакатом: “Я не жирный, просто я набит ватой” вызвал нездоровый интерес правоохранителей в размере 1 сломанного ребра с последующей увлекательной поездкой в СИЗО. Вообще-то, было удивительно - как Мишу не замели с ранее лозунгом “Фашизм не пройдет”, который он написал во время запора.
“В детстве я отдыхал в пионерском лагере “Родина””, - начал свежий донос Геннадий, - “Хотя мне немного неловко употреблять именно слово “отдых”.
Геннадия по утрам перло.
“Теперь, спустя в унитаз много лет и целую эпоху в жизни нашей несчастной страны, я могу вспомнить только невероятно длинные дни и короткую фигуру некой абстрактной пионервожатой. Традиционными нашими развлечениями были библиотека и порча государственного имущества. Так как у государства в то время имущества было не очень много, приходилось от безысходности иногда посещать библиотеку”.
Гена начинал находить в утренних доносах что-то душевное и бодрящее.
“К прочтению в пионерском лагере “Родина” настойчиво предлагались фантастические книги и фолианты о коварстве империалистов. То есть, библиотека состояла полностью из трудов фантастов”.
Мимолетное воспоминание о Незнакомке отвлекло его от творчества. Но мысль о том, что в пионерлагере не выдавали эротический литературы “во избежание”, вернула к реальности.
“Сочетание пыльной фантастики с высоким забором лагеря, скорее всего, наложило на формирование меня, как личности, глубокий отпечаток. Были, конечно же, моменты бунта – с забрасыванием прокисшей клубникой обоев комнаты, в которой нас спало 16 человек или попыткой убийства более слепого, чем молодые жители совка, крота”.
В этот момент Геннадий загрустил. Полицейские, ещё недавно радостно избивавшие Михаила более тупыми предметами, вряд ли поймут шутку про крота. Безысходность.
Под окном неторопливо проехал танк с бортовым номером 137 и надписью “Миротворческие силы почты Роисси”. Гена понял, что в стране шутят не хуже него и продолжил донос.
“Но хотелось бы поговорить о внешнеполитических трендах этого сезона. Одно из посещений “Родины” запомнилось необычным поведением одного из самых сознательных пионеров. Необычность заключалась в том, что он весь тихий час старался танцевать на кровати в голом виде с эрегированным членом, превращая тем самым тихий час в некое подобие политинформации”.
Геннадий загрустил. Интересно – как сложилась судьба этого юного патриота? Стал ли он полноценным представителем внешнеполитического ведомства страны, или закончил карьеру в третьесортном стрипклубе?
Ещё два танка с номером 137 и твердыми оружейными дулами деловито проследовали в неизвестность.
“Так вот, про политинформацию. Информации было не очень много по анатомическим и возрастным причинам, что регулярно поясняла патриоту непропорциональная вожатая. Но наш герой был настойчив и подвижен, как учила Коммунистическая партия. Он не боялся ради великих свершений, ради страны идти на подвиг. Современные империалистические организации защиты животных, конечно же, не одобрили бы тот способ, которым пионер убил крота. Но мы понимаем, что ради страны, ради “Родины” нужно идти и не на такое. К сожалению, я до сих пор не так патриотичен...”
Геннадий довольно отложил ручку. Ему хотелось бы увидеть рожу работника госбезопасности в момент прочтения данного опуса, но пришлось довольствоваться зрелищем очередного танка 137, сующего ствол в окно булочной.
Глава 8. Царь Шредингера.
Царь умирал. Или нет. Умирал, конечно же, не в том смысле, который вкладывают в это выражение врачи. Осознание бренности всего сущего пришло к нему при просмотре на телеканале “Культура” сюжета об экзистенциалистах: Кафка, Сартр, Компотов.
Повышение образованности царя не прошло для реальности незамеченным: всю троицу наградили тайным указом 137-килограммовым орденом “За тлен” с обязательным круглосуточным ношением. Счастливый Компотов после этого сообщил стране о пользе радиоактивного пепла, а Сартр и Кафка оставили столь радостное событие без внимания.
- Сегодня я хочу поговорить с Вами о конгруэнтности, - величаво начал царь пресс-конференцию. Озадаченные журналисты рефлекторно попытались прогуглить это слово, забыв о блокировке поисковиков.
- вводится либо аксиоматически, как например, в системе аксиом Гильберта... - лихо продолжал самодержец.
Те, кому полагалось задать царю вопросы, занервничали. Компотов поправил якорную цепь на медали.
- если одна из них может быть переведена в другую сдвигом, вращением и зеркальным отображением (или их композицией), - самодержец был в ударе, - зависимость местоимения от его антецедента!
В зале повисла ватная тишина. Именно в такие моменты граждане остро чувствовали величие лидера.
- А теперь вопросы! – хитро прищурился царь.
- Дорогой Лидер! – первой в очереди вопрошающих оказалась предположительно-счастливая розовощекая комсомолка с резиновой моделью серпа и молота, - разрешите поблагодарить Вас за когру.... ко... (здесь следует отметить, что в комсомоле, как и у коммунистов, всегда возникала проблема с конгруэнтностью).
Царь улыбнулся. Эта выкрутилась - поблагодарила, а вот что скажет следующий...
- Я бы хотел обсудить открытые Вами горизонты постмодерна, - произнес очередной собеседник.
Самодержец хитро прищурился.
- мне кажется не случайным, что термин “постмодернизм” появился во время Первой мировой войны, - продолжил умник, - спорно говорить о развитии постмодерна во времена Второй мировой, но сейчас, когда Вы начинаете Третью... ибо убийство “гуманитарности” ...
Новый стиль пресс-конференций нравился самодержцу. Это раньше он отвечал раскатистым хохотом на вопросы о пенсиях и дорогах. Новый же стиль позволял ощутить реальное превосходство тлена.
Внезапно в помещение пресс-центра вбежали несколько человек в балаклавах и без знаков различия.
“Безразличная армия” – пронесся по рядам зрителей восхищенный шепот .
- Африка здесь? – спросил самый толстый из безразличных бойцов.
Царь улыбнулся. С тех пор, как солдаты стали использовать ГЛОНАСС, боевые действия становились всё более постмодернистскими.
Глава 9.
Если задуматься, всё не так уж плохо. Затянувшаяся вечеринка “Боком в СССР” (как пели ВИА “Жуки-с”) приобретала новых и новых фанатов. На рентгеновских снимках приучились нарезать флешки, выучили слово “фарцовка” и вспомнили очереди. В шкафах стали обустраивать книжные полки, в которых устанавливали фильтры для пыли под типичными названиями: “Целина”, “Всё, что Вы хотели спросить о коммунизме, но боялись ответственности” и “Многотомничек партийного активиста в отставке”.
