Леонид Свердлов - От съезда к съезду, или Братья по-хорошему

Второй раз Святослав в такую даль не поехал, и Тмутаракань так и осталась у Ростислава. Ну уж он там и развернулся!

Во все стороны полетели письма. Даже в Константинополе постоянно читали слезные мольбы о помощи от всех тмутараканских соседей: местный шериф, де, беспредел учиняет, всех данью обложил, жаловаться бесполезно, у него везде свои люди, из Киева не отвечают, в Чернигове говорят, что сами ничего сделать не могут. И уже в Византии почувствовали, что такой расклад просто угрожает безопасности империи. Чтобы разобраться с проблемой, в Тмутаракань направили лучшего агента спецслужб.

Он явился к Ростиславу и сказал:

— Князь, гой твою еси, ты мой герой! Весь Царьград только о тебе и говорит! Всю жизнь мечтал с тобой познакомиться! Давай выпьем нашего греческого!

А князь не дурак — отвечает ему с ухмылкой:

— Ага! За придурка держишь? А то я ваших византийских приколов не знаю! Испей-ка ты из моего кубка.

Грек даже ни капли не обиделся.

— Понимаю, — говорит, — твои сомненья. Мы люди взрослые, знаем, как сейчас лохов обувают. Но ты не лох: я как тебя увидел, сразу понял, что тебя обуть нереально, а после этих твоих слов я тебя еще больше уважать стал.

И Ростислав повёлся. Представьте себе, на такую дешевую лесть повёлся. Расслабился и потерял бдительность. А грек вина отпил, пальцем в стакане поболтал:

— У нас, — говорит, — в Константинополе последняя мода — пальцы в вино совать. Так, типа, букет лучше торкает.

А этим пальцем он с утра яд гремучей очковой гадюки с пургеном смешивал и рук не помыл. Ростиславу с того букета так вставило, что он неделю с поносом лежал, а потом и вовсе коньки отбросил. И все удивлялся: «Вместе же пили. Греку ничего, а меня насмерть скорежило. Что не так?»

Ростислав умер, но у него остались три сына: Рюрик, Володарь и Василько. Они стали изгоями, дяди держали их у себя «в гостях». Но это только укрепило их дух. Эти ребята себя еще проявят.

Когда Олег прибыл в Тмутаракань, там правил его брат Роман Красный. Дядья, в отличие от других Святославичей, его не изгнали из княжества, поскольку Тмутаракань жила по своим законам, и даже великий князь предпочитал туда со своими административными инициативами не соваться.

Свежие новости плохо доходили до отдаленного приазовского края, так что Олег мог рассказать Роману много интересного.

— Ты прав, — сказал Роман. — Чернигов нужно брать. Кстати, тут у меня живет еще один любитель подобных дел. Вы с ним наверняка найдете общий язык. Борис Вячеславович, князь из неоткуда.

Так Олег познакомился с изгоем Борисом, странное поведение которого он недавно обсуждал с Владимиром.

— Слушай, Борис, я вот так и не понял, зачем тебе понадобилось захватывать на пару дней Чернигов. Чего ты этим хотел доказать?

— Я его не просто так захватывал, — важно отвечал Борис. — Я там разведку проводил. Теперь я все черниговские укрепления знаю.

— Подумаешь! Я Чернигов и сам как свои пять пальцев знаю. У меня все детство там прошло. Пошли, захватим его. Только учти: Чернигов мой. Он моему отцу принадлежал. А тебе мы потом Смоленск захватим.

На том и сговорились.

III

Были вечи Трояни, минула лета Ярославля; были полци Олговы, Ольга Святославличя. Той бо Олег мечем крамолу коваше и стрелы по земли сеяше; ступает в злат стремень в граде Тьмуторокане, — той же звон слыша давный великый Ярославль сын Всеволод, а Владимир по вся утра уши закладаше в Чернигове. Бориса же Вячеславлича слава на суд приведе и на ковыле зелену паполому постла за обиду Олгову, — храбра и млада князя. С тоя же Каялы Святополк полелея отца своего междю угорьскими иноходьцы ко святей Софии к Киеву. Тогда при Олзе Гориславличи сеяшется и растяшет усобицами, погибашет жизнь Даждьбожа внука, в княжих крамолах веци человеком скратишась.

— Ну, кого там нелегкая занесла? — недовольно проворчал половецкий хан Боняк.

Кто-то громко стучался в его кибитку.

— Это Олег, русский князь, — гордо представился Олег, заходя.

— Русский князь? Великий, надеюсь?

— Я вообще-то тоже на это надеюсь, а с твоей помощью — даже рассчитываю.

Боняк сладко потянулся.

— Киев брать будем?

— Нет, — застенчиво ответил Олег, — это потом. Я вообще-то Чернигов брать собираюсь.

— Это ладно, — зевнул Боняк. — На Киев я бы все равно пока не пошел. Знаешь, как его охраняют! А Чернигов можно.

— Именно Чернигов. Я право имею. Он раньше принадлежал моему покойному отцу…

Олег сунул руку за пазуху, но Боняк остановил его:

— Справки прокурору показывать будешь. Мы тут справок не читаем. Что проплачено, то и получено. Как платить собираешься?

— Оплата по факту. Ну, там пограбить можно — земля богатая, порядку только мало. Никакого уважения к чужому наследству, а я за справедливость.

— Ну, ладно, — вздохнул Боняк, — можно и за справедливость. Хотя лучше, конечно, за деньги.

Страшная это штука — справедливость. Сколько крови из-за нее пролито!

— Чернигов мы тебе возьмем, только ты смотри, князь, — добавил Боняк, потягиваясь, — грабить будем — не мешай. Мы задаром не работаем, и расплачиваться с нами надо по-честному.

— Я по-честному расплачусь, — поспешно ответил Олег. — Не веришь — могу крест поцеловать.

Хан поморщился.

— Поцелуй лучше… Ладно, ничего целовать не надо. Я тебе и так верю.

Олег удовлетворенно улыбнулся.

— Конечно, мы должны доверять друг другу. Мы же партнеры.

— Нет, не поэтому, — Боняк сорвал зубами последний кусок шашлыка и помахал шампуром перед лицом Олега. — Хочешь, я его у тебя в заднице проверну?

— Нет, — отпрянул князь.

— Ну, вот. Не хочешь. Поэтому я тебе и верю.

Боняк сделал свое дело. Олег с Борисом захватили Чернигов, а их дядя Всеволод сбежал в Киев к своему брату великому князю Изяславу.

Вы еще не запутались в семейных связях?

Ничего не поделать: средневековая история это семейная история, а история Руси это история одной семьи — потомков легендарного Рюрика. Владимир Красно Солнышко, крестивший Русь, приходился Рюрику правнуком, Ярослав Мудрый был сыном Владимира. В то время, которое мы сейчас рассматриваем, на Руси правили сыновья Ярослава. Всего сыновей у него было семеро: Илья, Владимир (отец Ростислава, которого грек отравил), Изяслав, который сейчас великий князь, Святослав (отец Олега, Романа Красного и Глеба, который после того, как его выгнал из Тмутаракани Ростислав, стал новгородским князем, но после смерти отца его выставили из Новгорода, а потом он погиб при неизвестных обстоятельствах), Всеволод (отец Владимира), Вячислав (отец Бориса, захватившего Чернигов) и Игорь (у него остался сын Давыд — очень энергичный изгой, о котором мы еще не раз вспомним). Из этих семерых только трое успели побыть великими князьями: Изяслав, Святослав и Всеволод. Это значит, что только их дети имели законное право тоже стать великими князьями, причем в порядке старшинства родителей: сначала дети Изяслава, потом Святослава, а потом Всеволода.

Кроме потомков Ярослава тогда ещё имелись полоцкие князья: тот самый чокнутый Всеслав Брячиславич и его дети. Он был потомком не Ярослава Мудрого, а его родного брата, почему-то Ярославом не добитого. Полоцкие князья Киеву не подчинялись, вели свою самостоятельную политику. Полоцкое княжество тогда фактически было независимым государством.

Скажете, запутано? Это, кстати, еще ничего. Вот когда у детей Ярославичей свои дети появились, а у тех свои — вот это уже жесть пошла. Предохраняться люди тогда еще не умели, князья плодились как клопы, и чем выше была у них рождаемость, тем выше была смертность среди остального населения Руси. Чувство справедливости было у Рюриковичей обострено, и ради нее они ни перед чем не останавливались.

Кстати, чуть не забыл упомянуть, что, если быть совсем точным, на Руси кроме потомков Рюрика жило еще довольно много людей: всяких там древлян, полян и прочих. Но это расходный материал, про них летописцы обычно ничего не пишут. И мы тоже на них останавливаться не будем. Сколько народу погибло 25 августа 1078 года в битве на Сожице, в результате которой Олег захватил Чернигов, а также в остальные дни, когда приведенные Олегом половцы грабили Черниговщину, летописи не сказывают. По крайней мере, ни один Рюрикович пока не пострадал.

До Ярослава Мудрого семейные вопросы у князей решались просто: одному Киев, а всем остальным могила. Дети Ярослава Мудрого решили это положение изменить. Они решили, что убивать братьев нехорошо. Последствия этого гуманного решения мы еще увидим.

А пока вернемся к Чернигову. Пока я описывал семейное древо Рюриковичей, один из них — Всеволод уже добежал до Киева и плакался в жилетку великому князю о неблагодарном племяннике.