Софи Кинселла - Шопоголик спешит на помощь
– Сама знаешь. За все…
Я в полном отчаянии и не представляю, что говорить дальше. Сьюз – моя лучшая подруга, с ней всегда было легко и просто. А сейчас мы словно разыгрываем пьесу, только я забыла свою роль, а она даже не пытается мне подсказать.
За последние несколько недель, что мы провели в Лос-Анджелесе, все изменилось. Не только между мной и Сьюз – вообще все. Я потеряла голову. Ушла в занос. Мне так сильно хотелось стать звездным стилистом, что я перестаралась. Поверить не могу: только вчера вечером я стояла на красной дорожке и понимала, что не хочу возвращаться в кинозал ко всем этим звездам. Словно все это время я находилась в мыльном пузыре, а он вдруг – бабах! – лопнул.
Люк мне помог. Прошлой ночью мы долго говорили и сумели во всем разобраться. То, что случилось со мной в Голливуде, было сумасбродством. Я в одночасье стала знаменитой и подхватила звездную болезнь. Близкие не будут держать на меня зла, сказал он. Они меня простят.
Ну, они-то, может, и простят. А вот Сьюз – вряд ли.
Хуже всего то, что прошлым вечером я решила, будто все наладилось. Сьюз умоляла поехать с ней, плакала и говорила, что скучает, – и мне сразу стало легче. Теперь же, здесь, все опять по-другому. Она ведет себя так, будто жалеет, что позвала меня. Не хочет ничего обсуждать и излучает враждебность.
Нет, я понимаю, что она переживает за Тарки, и надо проявить к ней снисхождение. Просто… это трудно.
– Неважно, – резко говорит Сьюз и, так и не обернувшись, идет к столику.
Я следую за ней под пренебрежительным взглядом Алисии. Поверить не могу, что она поехала с нами – Алисия, Длинноногая Стерва, мой самый заклятый враг.
Точнее, Алисия Меррелл. Недавно она вышла замуж за Уилтона Меррелла, основателя «Золотого покоя», известного центра реабилитации и йоги. Мне это место нравилось – там проводят разные мастер-классы и есть большущий магазин сувениров. Нам всем оно нравилось – пока Тарки не стал постоянно зависать с тамошним инструктором Брайсом. Он заявил Сьюз, что она «вредительница», и вообще начал вести себя странно (точнее, более странно, чем обычно, потому что он всегда был немного «того», наш старина Тарки).
Именно Алисия выяснила, что они отправились в Лас-Вегас. А еще установила в трейлере кулер с кокосовой водой. Алисия – настоящая героиня. Вот только я ей не доверяю. Я терпеть ее не могу с самого первого дня знакомства. Она пыталась разрушить мою жизнь и жизнь Люка, унижала при каждом удобном случае и заставляла чувствовать себя глупой девчонкой. Теперь она говорит, что все это в прошлом, мы должны забыть о разногласиях и двигаться дальше. А я никак не могу ей поверить.
– Вот что я думаю, – говорю, пытаясь выглядеть собранной. – Нам нужен план.
Я достаю ручку и блокнот, пишу на листе крупными буквами слово «ПЛАН» и кладу на стол, чтобы все видели.
– Давайте перечислим известные нам факты.
– Твой отец втянул двоих людей в какую-то миссию, связанную с его прошлым. Но ты не знаешь, в чем дело, потому что не удосужилась его спросить, – как всегда, упрекает меня Сьюз.
– Верно, – не спорю я. – Прости.
Мне и впрямь стоило уделять папе больше внимания. Если б можно было повернуть время вспять, я бы, конечно, все сделала по-другому. Увы, остается лишь исправлять ошибки.
– Итак, вот что нам известно. – Я пытаюсь выглядеть бодрой. – Грэхем Блумвуд приезжает в Америку в тысяча девятьсот семьдесят втором году. Он путешествует по стране вместе с тремя друзьями-американцами – Брентом, Кори и Реймондом – по этому маршруту.
Я разворачиваю отцовскую карту и указываю на кривую загогулину, очерченную красной шариковой ручкой.
Все мы миллионный раз глядим на карту – старую, потрепанную и самую обычную на вид. Толку от нашего внимания ноль, но мы все равно ее изучаем. Я обыскала отцовскую комнату после его исчезновения, однако нашла лишь эту карту да старый журнал.
– Значит, так… – задумчиво тянет Сьюз. – Лос-Анджелес… Лас-Вегас… Слушай, они заезжали в Большой каньон!
– Сейчас они могли поехать другим путем, – говорю я прежде, чем она решит взять вертолет и отправиться прямиком к каньону.
– Твой отец часто следует привычкам? – спрашивает Алисия. – Можно ли сказать, что он рутинер?
Рутинер? Это еще что такое?
– Ну… Иногда. Наверное.
Алисия обожает задавать каверзные вопросы. Теперь она щурится с таким довольным видом, будто хочет заявить: «Эй, ты ведь не знаешь, что это такое, верно?»
Общается она таким приторным голоском, что мороз по коже. Алисия полностью сменила стиль с тех пор, как переехала из Лондона. Бывшая пиарщица теперь носит штаны для йоги, завязывает волосы в хвост и сыплет новомодными выражениями – вот только высокомерия ни капли не убавилось.
– Иногда он следует привычкам, иногда нет, – импровизирую я. – По-разному.
– Бекс, у тебя должно быть больше информации, – обиженно говорит Сьюз. – Расскажи еще раз о трейлерном парке. Может, ты что-то упустила.
Я покорно начинаю:
– Папа просил разыскать его старого приятеля Брента. Я нашла адрес. Оказалось, он жил в трейлерном парке, но его только что выселили.
Мне становится жарко, и я делаю глоток воды. Здесь я напортачила больше всего. Папа просил найти Брента, а я все тянула и тянула, потому что… Ну, потому что жизнь в Голливуде оказалась слишком интересной, и мне было не до каких-то там дурацких поручений. Если бы я не опоздала, папа успел бы поговорить с Брентом прежде, чем тот уехал. И тогда, возможно, все обернулось бы иначе.
– Папа не поверил, – подвожу я итог. – Он считал Брента богачом.
– Почему? – удивляется Сьюз. – Они ведь не виделись лет тридцать? Или даже сорок?
– Не знаю. Но он думал, что Брент живет в роскошном особняке.
– То есть твой отец прилетел в Лос-Анджелес сам?
– Да. И, судя по всему, съездил в трейлерный парк. Чтобы что-то «прояснить».
– Так тебе сказала дочь Брента. – Пауза. – Ребекка.
Все мы затихаем. Это самая странная часть истории. Я снова и снова проигрываю в голове ту сцену. Вот я встречаю возле трейлера дочь Брента. От нее исходит враждебность – просто парит, как асфальт на жаре. Не успеваю я удивиться, что такого ей сделала, как она заявляет: «Нас всех назвали Ребекками». Я так и не поняла, что она хотела этим сказать. Пояснять, конечно же, эта наглая девица не стала.
– Что еще она говорила? – не унимается Сьюз.
– Ничего. Только «Раз вы не в курсе, я ничего не скажу».
– Да уж.
Сьюз закатывает глаза.
– Кажется, я ей не понравилась. Не знаю почему.
Лучше умолчать о том, что она обозвала меня «чирикающей принцессой» и велела выметаться.
– И она ничего не говорила о Кори?
Сьюз крутит на столе ручку.
– Нет.
– Он живет в Лас-Вегасе. Может, твой отец отправился к нему?
– Наверное.
– Что значит «наверное»? – взрывается Сьюз. – Бекс, нам нужно знать точно!
Понятно, что Сьюз ждет от меня ответов. Однако мы с мамой даже фамилии этого самого Кори или, допустим, Реймонда не помним. Мама говорит, что отец рассказывал о той поездке редко, разве что на Рождество, и она не особо вслушивалась (потому что всякий раз думала про себя: зачем было мотаться по знойной Долине смерти, когда лучше остановиться в отеле с бассейном?).
Я даже вбивала в «Гугл» запросы вроде «Кори Лас-Вегас», «Кори Грэхем Блумвуд», «Кори Брент». Беда в том, что в Лас-Вегасе живет слишком много типов по имени Кори.
– Ладно. – Алисия на миг отрывается от сотового телефона. – В любом случае спасибо.
Алисия обзванивает всех знакомых – вдруг Брайс упоминал, где остановится в Лас-Вегасе. Жаль только, никто ничего не знает.
– Новостей нет?
– Нет, – вздыхает она. – Сьюз, прости, от меня никакой помощи.
– Не говори так! – тут же отвечает та, хватая ее за руку. – Ты – ангел!
Меня они совершенно не замечают. Наверное, нам и впрямь стоит сделать перерыв… Я выдавливаю улыбку.
– Пора размяться. На заднем дворе вроде бы есть контактный зоопарк для детей. Закажите мне вафли с кленовым сиропом, пожалуйста. И блинчики для Минни и еще клубничный молочный коктейль. Пойдем, солнышко.
Я беру крохотную ладошку Минни, и на сердце вмиг теплеет. Хотя бы дочка любит меня, несмотря ни на что.
(По крайней мере, пока я не запрещу ей в тринадцать лет надевать в школу микро-юбки. Тогда она вмиг меня возненавидит.)
(Господи, осталось всего одиннадцать лет! И почему ей не может всегда быть два с половиной?)
Три
По дороге мы сталкиваемся с мамой и Дженис – те как раз выходят из женского туалета. У Дженис на лбу белые очки, и Минни при их виде восхищенно вздыхает.
– Красивые. – Она тычет в них пальцем. – Можно?
– Ох, милая, тебе нравится? – восклицает Дженис. Она снимает их и протягивает Минни, а я ужасаюсь:
– Дженис! Не надо!
– Все хорошо, – посмеивается та. – У меня этих очков сотни.
Надо признать, большие очки Минни идут. И все же мы не можем их взять.
