Петр Бормор - Игры демиургов

— Ладно. Он выздоровел, нашел свою семью, выиграл в лотерею миллион, купил протез и новую ферму. Доволен?

— Угу, — кивнул Шамбамбукли. — Теперь ты понимаешь, почему этот человек мне так нравится?

— Да, но всё-таки, почему он не ожесточился? Не стал возмущаться?

— Я же тебе говорил, он так воспитан. У него правильный подход к жизни.

— Да плевать! Какой бы ни был подход, но должен же человек в конце концов возроптать, если ему демиург постоянно устраивает гадости!

— А, это… — Шамбамбукли замялся. — Забыл тебе сказать. Он никак не мог роптать на своего демиурга. Видишь ли, этот человек в меня не верит…

— О великий Мазукта! Молю, отзовись, услышь меня!

— Да слышу, слышу. Чего надо?

— Смилуйся, могучий! Я смиренный раб твой, жалкий червь, прах перед…

— Короче! Можешь опустить эпитеты, я их все знаю. Переходи к делу.

— Молю тебя, творец, о милосердии…

— О чем, о чем?!

— О милосердии. Переполнилась чаша страдания народного, нет у нас больше сил…

— Ты можешь выражаться конкретнее?

— Могу. Нас было девятнадцать душ: отец, мать, шестеро детей, дед с бабкой… и так далее. Из всей семьи выжил я один, остальных вывезли в овраг и закопали заживо.

— Это частный случай.

— Это происходило везде!

— Ну и что?

— Это происходит и сейчас! Мы бежим, а нас настигают. Мы скрываемся, а нас выдают. Мы защищаемся, а нас обвиняют в агрессии… и опять убивают. Реки переполнились нашей кровью, земля уже не принимает наших костей…

— А от меня-то вы чего хотите?

— Милосердия, отче!

— Да зачем оно вам?

— Сил нет больше терпеть! Нас жгут, травят, топят, вешают…

— Это я уже слышал! Ты можешь внятно объяснить, в чем ваша проблема?

— Так ведь убивают же! Невмочь нам уже терпеть, смерть следует за нами повсюду, и спастись невозможно…

— Но ты же как-то выжил? Стало быть, ничего тут невозможного нет. А значит, не всё так страшно.

Человек деликатно постучал в дверь к демиургу Шамбамбукли.

— Простите великодушно, можно войти?

— А, это ты! Ну, заходи, располагайся. Ты по делу или просто так?

— У меня просьба.

— А-а… Ну ладно, выкладывай, что там у тебя.

Человек примостился на краешке стула и вздохнул.

— Я знаю, что при жизни Вы мне благоволили…

— Можно на «ты».

— Спасибо, но мне так привычнее, если не возражаете.

— Не возражаю. Продолжай.

— Да, так о чем я… благоволили. Всячески опекали, избавляли от разных напастей, даровали успех в разных начинаниях… ну и так далее.

— Я же не просто так, — перебил Шамбамбукли. — Ты всё это честно заработал. И вообще, гениям нужен особый уход, а ты, безусловно, гений.

— Спасибо, — серьезно кивнул человек. — Но я вот подумал… Если даже мне, при этом «особом уходе», иногда бывает и плохо, и больно, и одиноко, если даже на меня временами наваливаются проблемы, как-то: болезни, безденежье и непонимание толпы — то каково же остальным людям? Тем, кому Вы не оказываете особых благодеяний?

— Кому легче, кому тяжелее, — уклончиво ответил Шамбамбукли. — А что?

— Я подумал и осмелился попросить. Если будет на то Ваша воля, можно ли сделать так, чтобы счастья в мире стало побольше, а неприятностей — поменьше?

Шамбамбукли помолчал с минуту.

— Послушай, — наконец произнес он. — Вот ты — композитор, верно? На рояле умеешь играть. Как бы ты отнесся к предложению исполнить сложную симфонию на одних белых клавишах, не трогая черных?

— Как ты могла?! — воскликнул демиург Мазукта. — Как ты могла допустить такое, Мари? Что за беспечность, что за безответственность! Ты обо мне подумала?

— Да, — тихо ответила женщина.

— Я же предупреждал! — Мазукта принялся нервно расхаживать от стенки к стенке. — Мы же договаривались! Ты обещала, что этого не случится.

Женщина всхлипнула.

— И вообще, — сказал Мазукта, — еще неизвестно, мой это или не мой…

— Ты, всеведущий, этого не знаешь?

— Знаю, — Мазукта скривился, как от зубной боли. — В общем, так, Мари! Ты должна избавиться от ребенка.

— Нет, — помотала головой женщина.

— Что-о?

— Я сказала, нет.

— Ты что, возражаешь? Мне?!

— Я не стану убивать своего ребенка.

— Но это и мой ребенок тоже!

— Ты от него только что отказался.

Мазукта раздраженно засопел.

— Мари! Ради нашей любви…

— Нет.

— Ну хорошо. Я, твой демиург, тебе приказываю…

— Обойдешься.

— Ну не хочешь делать аборт — не надо. Назовем как-то иначе. Принеси этого ребенка мне в жертву, в месте, которое я тебе укажу, тут недалеко…

— Я сказала, нет! И хватит об этом.

Мазукта сосчитал до десяти, выдохнул и равнодушно пожал плечами.

— Нет так нет. Поступай как знаешь, я ухожу.

— Иди, — тихо ответила женщина и отвернулась.

Мазукта оделся, положил в карман расческу и зубную щетку, огляделся в последний раз…

— Мари, еще не поздно передумать…

— Убирайся! — завизжала женщина. — Я уже сказала, нет! Нет, нет, нет! Уходишь — так уходи! И не смей называть меня Мари, у меня есть нормальное имя! Меня зовут Розмари, Роз-ма-ри, неужели так трудно запомнить?!

— Мазукта, — сказал демиург Шамбамбукли, — я тут хотел у тебя спросить…

— Валяй, спрашивай, — кивнул демиург Мазукта.

— Ведь правда, у людей есть свобода воли?

— Конечно, правда! Наличие свободы воли — основное отличие человека от животного. Это же азы!

— А как тогда быть с предопределением? Мы же оба с тобой знаем, что для людей существует предопределение. Как-то не вяжется одно с другим, а?

— Да, верно, — Мазукта задумчиво почесал нос. — Всё изначально продумано, записано и утверждено лично мной, — он махнул рукой в сторону длинных полок, уставленных книгами Бытия. — Весь мир — театр, у каждого в нём своя роль, и все реплики распределены заранее. Но эти сволочи всё время импровизируют!

— Верую, верую в тебя, всеблагий! — человек пал ниц и с размаху ударился лбом о небесную твердь.

— Ты чего? — осторожно спросил демиург Шамбамбукли, отступая на шаг.

— Верую! Полной верою!

Шамбамбукли подошел и потрогал лоб человека.

— Ты в порядке? Что-то случилось? Ну, кроме того, что ты умер?

— Чудо! Чудо великое свершилось! И я узрел и уверовал!

— Так. Давай по порядку. Что за чудо, где случилось, когда и каким образом?

Человек сел на корточки и нервно облизал губы.

— Я был жрецом Большого Бдо…

— Знаю такого, — кивнул Шамбамбукли. — Забавная религия. И что дальше?

— А дальше у меня вышел спор с одним из пророков Шамба… твоих пророков. Теологический спор. Я сказал, что ты… нет, я не решаюсь это повторить. А твой пророк обиделся.

— А что ты сказал? — заинтересовался Шамбамбукли.

— Ну-у…

— Да не стесняйся, тут же все свои.

Человек неловко засопел, потупил глаза, вздохнул и прошептал что-то на ухо демиургу. Лицо Шамбамбукли застыло, губы стянулись в тонкую линию.

— Да. Понимаю. Пророк обиделся. И что было дальше?

— А дальше было чудо, — развел руками человек. — Твой пророк помахал посохом и крикнул: «Пусть гром небесный поразит тебя за эти нечестивые слова!» Ну… оно и грохнуло.

— Тебя поразил небесный гром?

— Он самый.

— И ты уверовал?

— А как же!

Шамбамбукли почесал в затылке.

— Красивая история. А я тут при чем?

— Ну как же! Ведь чудо же!

— Это был метеорит.

— Что?

— Метеорит. Самый обыкновенный. Хотя и довольно большой.

— Ты покарал меня при помощи метеорита?

Шамбамбукли вздохнул.

— Вот почему жрецы Большого Бдо такие тупые? Посуди сам, этому метеориту шестьдесят миллионов лет! Он откололся от своей планеты, когда на Земле не то что тебя — еще и динозавров не было! И летел себе спокойно все эти шестьдесят миллионов лет по вполне определенной траектории. А когда эта траектория пересеклась с орбитой Земли — произошло столкновение. Самое естественное и ожидаемое, его можно было предсказать заранее. Где же тут чудо?

— Ну как же… Когда этот, ну, твой, призвал на мою голову гром небесный…

— Ну и что? Можно подумать, мне делать больше нечего, только вмешиваться в ваши теологические споры! И ради этого подгадывать астрономические события за шестьдесят миллионов лет! Ты сам соразмерь масштабы, а? Если тут и было какое-то чудо, так это то, что ты во кои-то веки оказался в нужное время в нужном месте.

— Мир несправедлив, — сказал человек.

— Почему ты так решил? — спросил демиург Шамбамбукли.

— Потому что тебе наплевать на нас, простых смертных! — сердито ответил человек. — Когда мне бывало плохо, или возникали какие-то трудности — где ты был? Почему не отвечал на мои молитвы?