Моя простая курортная жизнь (СИ) - Мэри Блум
— Как так вышло-то? — недоумевал друг. — Вы ж только вчера на пляж как чужие пришли…
— Ну да, все быстро. Нас, можно сказать, накрыло.
— Не, расскажи, как ее развел! — не отставал он.
А что ему на это сказать? Сама меня захотела, а я счастливый везунчик — лучших объяснений в общем-то не имелось.
— Слушай, я не говорю об этом. И вообще, это личное дело мужчины. Поверь, как наступит момент, ты его обязательно поймешь, — выдал я какую-то мотивационную чушь и поймал себя на мысли, что звучу примерно так же, как отец.
— Эх, скорей бы он наступил… — вздохнул Саня, помогая мне сдвинуть две кровати.
Уходя, на пороге дома он столкнулся с Аленой, которая чуть не поскользнулась на его завистливых слюнях. Затем мы с ней поднялись ко мне в комнату, застелили удвоенное пространство и тут же его опробовали. Большая кровать, слепленная из двух маленьких, оказалась просто великолепной. Полина знала толк в том, что себе переносить.
За следующий месяц до школы я видел Алену чаще голой, чем одетой. Из кровати мы почти не вылезали, перепробовав все закладки в браузерах, которые были у меня и у нее. А сколько мы порнухи пересмотрели на пару — и не сосчитать. Сначала смотрели, потом останавливали понравившиеся моменты и повторяли — словом, учились вовсю. Из моей спально только и доносилось «Ах-Ах-Ах!» Теперь уже Полина слушала наши стоны и явно обалдевала, потому что всякий раз, когда она сталкивалась с Аленой, моя такая ответственная и взрослая управляющая начинала смущаться, как маленькая девочка, и не знала, что сказать.
Я же с удовольствием наблюдал, как в подруге расцветает женская природа, щедро удобряемая моим непосредственным участием. Подстегиваемые гормонами, ее сиськи округлялись прямо на глазах, а бедра приобретали все более соблазнительные изгибы — это можно было понять даже по шлепкам, с которыми они бились о меня в процессе, и с каждым разом звуки становились все громче и сочнее. Из угловатых подростков мы стремительно превращались во вполне зрелых молодых людей. Неловкость и стартовая робость исчезли, и в постели с девушкой я теперь чувствовал себя как дома, а Алена, будто прошедшая автошколу и получившая права, вовсю каталась на мне — по тем маршрутам, по которым хотела, но не могла раньше. Правда, кое-что в наших экспериментах все же сталкивалось с некими естественными ограничениями.
— Да, — посетовала подруга, останавливая очередную порнушку, — с такими сиськами, как у меня, такое не сделать. Здесь надо дойки побольше, типа как у Даши…
Я не знал, зачем она это говорила, но, когда я подумал про Дашины прелести, перерыв мне оказался не нужен.
— А я смотрю, ты возбудился, — хитро протянула Алена. — А хочешь тройничок? Представляю, как ты б взорвался — всю б меня испачкал!..
И с каждым разом таких комментариев от нее становилось все больше, пока до меня наконец не дошло, что сразу после одной извращенки в мою постель попала другая. Даже не знаю, как так вышло — притягиваю я их, что ли?
То, что Алена выкладывала в «Веселый Карпов», было лишь надводной частью этого айсберга. На самом же деле она была развращена до мозга костей, и, то что до нашей встречи оставалась девственницей, казалось просто недоразумением, причудой природы, которую я мог объяснить лишь затянувшейся акклиматизацией к Карпову. Подруга словно в одиночестве на ощупь исследовала свою сексуальность, делая снимки и рассматривая себя с разных ракурсов. А потом ей на помощь пришел я, и все, что пряталось у нее внутри, буйно полезло наружу.
— Блин, — на полном серьезе страдала она, — а с той на пляже ты же без презиков, да? И как это? Уже не могу дождаться! Хочу, чтобы из меня прям текло…
Говорят, парни моего возраста только и думают что о сексе. Моя новая подруга думала о нем гораздо больше — весь ее мозг на сто процентов занимали мысли о сексе. Да у нее закладок порнухи было больше, чем у меня. Она сама была как суккуб, которого только выпустили на волю после столетнего заточения, и сейчас пыталась оторваться за все эти сто лет. Правда, пока что на словах Алена была гораздо порочнее, чем на деле — но она явно не собиралась останавливаться на одних лишь словах.
— Как думаешь, а можно меня наполнить так, что в меня больше не влезет?..
У нее была очень развратная натура — какая-то неконтролируемая чертовщинка, которую всю свою жизнь подруга как будто боялась показывать. Однако чем больше мы общались, тем больше эта ее развратная натура вылезала наружу. Иногда мне с ней было стыдно, временами кринжово, но скучно не было никогда. Алена оказалась тем самым экспрессом, который на всех парах помчал меня в мир большого секса.
По ней я, как художник, учился женской анатомии: всем изгибам, ложбинкам, канавкам и выпуклостям — исследуя их не только глазами, но и пальцами, языком, всеми частями тела, созданными для удовольствий. Время от времени я не выдерживал, и мое удовольствие оставалось на ее теле — и ей это нравилось. Она даже фотографировала это на память и просила снимать меня. Ей нравилось, когда я запечатлевал ее с моими следами на теле, ей нравилось, что кто-то принимает ее такой, какая она есть. Со мной ей не нужно было прятать свое сердечко за темной тканью купальника.
За целый месяц я изучил Алену всю, как карту местности: от кончиков пальцев до макушки, и внутри, и снаружи — не хуже, чем мой родной гостевой дом. По крайней мере, в ней я гостил не реже. Новой вершиной удовольствия стало, когда мы забили на презики — врач рекомендовал месяц, но мы забили, выдержав едва ли три недели.
— Хочу, чтобы ты из меня капал! — заявила чертовка, падая на кровать.
Надо ли говорить, что мы тут же проверили, удастся ли наполнить ее полностью. Пустота внутри нее в тот день казалась бездонной. Но наполнить, может, и не наполнил, однако смазал ее я отлично. Так что я был уверен, от спермотоксикоза теперь точно не умру — разве что от спермонедостаточности.
Были, правда, и недостатки: простыни теперь приходилось менять каждый день. Глаза Полины поначалу были по пятаку, но
