Мы - псковские! - Санин Владимир Маркович
К Творогову часто приходят студенты писать дипломные работы, аспиранты ищут материал для диссертаций. Он охотно делится с ними своими знаниями, учит читать древние рукописи, подсказывает идеи, которые разбрасывает с такой же щедростью, как ежедневный корм своим любимцам-голубям во дворе Поганкиных палат. Единственное, чего он терпеть не может, — подсказывать тему научной работы. Тема, говорит Творогов, должна прийти сама собой, она рождается из материала.
Я повидал на свете людей жадных и скупых, щедрых до мотовства, самых в этом плане обычных, каких большинство, но впервые в жизни встретил совершенного бессребреника: никогда еще я не видел человека, столь равнодушного к деньгам и одежде, пище и крову. У Творогова ничего не стоит одолжить деньги без отдачи, хотя зарплату он получает весьма скромную. Меня это удивило — я был убежден, что он имеет высокую ученую степень. Даже один из его небольших трудов, брошюра о «Слове», судя по письмам к Творогову крупнейших специалистов, наверняка стоит докторской диссертации.
— А зачем деньги старому холостяку? — удивился Творогов. — Одет я, как видите, хорошо, и не улыбайтесь: костюм у меня крепкий; на еду и корм голубям зарплаты хватает, на курорты я не езжу, потому что организм здоровый, а потом — на кого же оставлю древлехранилище? Отпуск я провожу здесь, работа — лучший отдых, да, да, не говорите, даже думать нечего. Вы ведь давно догадались, что я честолюбив; человек остается в делах своих, так и я буду жить после смерти — в моем древлехранилище. Только я намерен еще жить долго, многое нужно сделать и на многие вопросы ответить. И есть среди них один, главный: кто после Ларионова и меня будет заниматься историей Пскова? Иван Николаевич на пенсии, книгу пишет, а я глухой, со мной ученикам трудно... Как видите, положение безвыходное, нужно продолжать жить и работать, чтобы найти молодого ученика-энтузиаста, который променяет заманчивый белый свет на этот подвал и возьмет дело в свои надежные руки. А на произвол судьбы древлехранилище, извините, оставить не могу. Да, да, только так, даже думать нечего!
ХОЗЯЙКА ОСТРОВА ЗАЛИТА
А теперь вновь вернемся к нашему путешествию.
Из Пскова, согласно утвержденному на семейном совете плану, мы должны были отправиться на острова Псковского озера. Пока мы наводили справки и раздумывали над способом передвижения, сама судьба решила пойти нам навстречу. Как оказалось, в городе проходило совещание, на котором, «по агентурным сведениям», присутствовал председатель колхоза имени Залита. Разумеется, я отправился туда. Предводитель мужественных рыбаков Псковского озера оказался в зале заседаний. Нас познакомили, и мы пожали друг другу руки.
— Татьяна Ивановна, — приятным грудным голосом представился председатель.
Не знаю, как вас, но меня всю жизнь преследует роковое несовпадение: мои просьбы всегда опаздывают на один день.
— Ах, если бы ты обратился ко мне вчера, — с трогательной укоризной сообщает знакомый. — Я бы тебе одолжил хоть двести рублей!
— Мне не надо двести, — уточняю я. — Одолжи пятерку до получки.
— Ну где ты был вчера! — ломает руки знакомый. — Какая там пятерка! Я бы мог...
Дальше разговаривать бесполезно: я опоздал на один день. Впрочем, обратись я с этой просьбой вчера, результат был бы совершенно тот же.
— Ах, где ты был позавчера! — завыл бы знакомый. И так далее.
Однако возвращаюсь к только что покинутому нами председателю колхоза имени Залита.
Передо мной стояла слегка полнеющая женщина лет тридцати пяти, с приятным спокойным лицом и с некоторым вызовом смотрела на меня большими серыми глазами. Я перевел этот взгляд следующим образом: «Да, я действительно занимаю весьма оригинальную для женщины должность. Но если вы настроены этим обстоятельством умиляться, мы вряд ли найдем общий язык».
Я решил не умиляться и перешел к делу.
— Значит, хотите нас отобразить? — выслушав меня, произнесла Татьяна Ивановна.
— Вот именно, — признался я. — Люди, знаете ли, жизнь, трудовые будни.
— А где вы были вчера? — послышался убийственно знакомый вопрос.
Выяснилось, что с трудовыми буднями получается маленькая неувязка: сегодня утром вернулись с промысла последние суда, и лов прекращается на три недели.
Я снова опоздал на один день. Кстати, обнаружилось это в тот момент, когда персональная моторка председателя подходила к острову Залита. Как легко понять, мой оптимизм сразу же очутился где-то в районе абсолютного нуля, поскольку смысл поездки я видел именно в отображении рыбацких будней. Однако Травка и Малыш так шумно восторгались красотами острова, что я ограничился тихим чертыханьем, и мы проследовали в маленький и чистенький домик неподалеку от берега, изысканно именуемый гостиницей. И лишь на следующий день, просмотрев исписанные в блокноте листки, я повеселел и решил, что дела мои вовсе не так плохи.
Остров, в названии которого увековечена память расстрелянного белогвардейцами революционера Ивана Яковлевича Залита, — одна из интереснейших достопримечательностей Псковщины. Этот подарок преподнесли ей ледники, которые издавна шефствовали над областью. Приятно все-таки, будучи типично материковой административной единицей, иметь в своем распоряжении всамделишный остров — два с половиной квадратных километра суши, со всех сторон окруженных водой. Более того, в нескольких сотнях метров находится еще один остров — скажем прямо, не Гренландия, но все-таки настоящий остров, этакий младший братишка Залита. Носит он имя Белова — соратника Залита по революционной борьбе.
Острова расположены километрах в десяти от берега, и когда из речки Толбы входишь в озеро на моторке, видишь лишь их контуры да колокольню белой церквушки. Моторка стремительно несется по озеру, и острова медленно проявляются, как отпечатки с негатива в растворе, но все равно еще долго остается впечатление их сказочности и нереальности, словно перед тобою возник невидимый град Китеж; наконец, ты четко различаешь дома, людей, веришь, что это не мираж, и чувствуешь себя капитаном Куком, открывающим нисколько в этом не нуждающиеся экзотические земли.
Испокон веков острова населяют рыбаки, эта своеобразная прослойка крестьянства, со своими древними традициями и сложившимся образом жизни. Здесь не сеют, не жнут: острова сплошь застроены, крохотные огороды не в счет; рыба — вот хлеб рыбака, его валюта. В озерах ловятся судак, лещ, сиг, ряпушка и снеток, крохотная рыбешка, весьма популярная у любителей пива, которые вяленого снетка предпочитают ракам. Покосов, разумеется, здесь нет, но коровы живут и здравствуют: рыбакам выделены участки на материке. Как раз в те дни, когда мы были на острове, можно было видеть такое зрелище: с утра до ночи к берегу шли моторки, столь загруженные свежескошенной травой, что казалось, будто по озеру сами собой плывут огромные копны с сидящими наверху людьми.
Я сидел в правлении колхоза и ждал, когда Татьяна Ивановна освободится. В доме шел ремонт, и весь аппарат правления разместился в одной большой комнате. Он состоял из одних женщин, и это показалось мне забавным. Что ни говорите, а картина довольно редкая: физическая работа, даже неквалифицированная, выпала на долю мужчин, а их труд учитывают женщины. Куда чаще бывает наоборот. Поначалу я просто не поверил своим глазам: бревна, камни, ящики с продуктами в сельмаг — все таскали мужчины.
Но самое любопытное, что рыбаки возвели на председательский трон женщину без всякого нажима, даже с превеликим удовольствием. Я вовсе не умиляюсь этим фактом, но справедливости ради отмечу, что женщина во главе рыболовецкого колхоза — явление достаточно уникальное, я лично такого не припомню. Кажется только, что на Дальнем Востоке одна женщина капитанствует на рыболовном траулере — и все. Если мои сведения неточны — прошу дополнить.
Уроженка острова Залита, где все рыбаки знали ее с пеленок, Татьяна Ивановна Кочевнина всю жизнь проработала в колхозе — учеником счетовода, счетоводом, бухгалтером. Специальность не из тех, перед которыми благоговеют рыбаки. Нужны были особые обстоятельства, чтобы обычная с виду женщина возглавила сильный и очень требовательный к вожаку коллектив мужчин.
