Пэлем Вудхауз - Билл-завоеватель

– Ну, входит она с каким-то типом, – рассказывал тот. – И ка-ак закричит, ка-ак завизжит! Брямц всю посуду, хрясь ему в морду! Э? А? Ловко? Сразу вывели, беднягу. Не успел спросить, с чего бы это она.

Почему Пилбем сочувствует девице, которой вполне подходит фамилия, но не совсем подходит имя, Родерик не понял.

– Так вот, я что думаю, – продолжал рассказчик. – Пойду, возьму интервьюху, дадим в следующий номер. У него контора на Сэнт Мэри Экс. Зайду, значит, побеседую, к вечеру будет статья,

Родерик смотрел на энтузиаста, думая о том, что судьба все-таки перестаралась. Теперь взъярится эта Лилия, судя по давешней драме – женщина опасная. Словно в хрустальном шаре увидел он свою с ней встречу.

– Зачем? – осведомился он. – Не наш материал.

Пилбем уставился на него в полном изумлении.

– Ну, прям! – сказал он. – Самый наш. Этого типа все знают.

Родерик уцепился с горя за последнюю фразу.

– Вот видите! Наверное, они дружат с отцом.

– Почему? – упорствовал Родерик. – Помните, что было после статьи про сэра Клода Мопси и домик в Брайтоне? Я бы на вашем месте не рисковал.

Пилбем задумался. Инцидент, упомянутый начальством, пятнал его чистый щит. Материален – оближешься; а что вышло? Ближайший друг сэра Джорджа. Да, рисковать не стоит. Но тут его осенило.

– Пойду, спрошу, – сказал он, снял нарукавники, заменил куртку плащом и пошел наверх, к Главному.

Там, на четвертом этаже, Шеф совещался с сестрой. Естественно, речь шла о Фелисии.

– Ты смотри, – говорила гостья, – как мы не знали ничего, так и не знаем.

– Да, – вдумчиво произнес хозяин. – О, да.

В этот день он был особенно похож на чучело лягушки. Недавний мятеж глубоко его поразил.

– Надеюсь, – сказал он, пройдясь раза два по комнате, как делал и Наполеон, – надеюсь, ты не думаешь сдаться? Нет, что же это, в «Дэйли Мэйл»!

Слова эти он выговорил с трудом. Как она могла?! В какой-то чужой газете…

– Ну. что ты! – отвечала сестра. – Просто надо что-то сделать. Кроме тебя некому, Джордж. Синклер не годится. Иногда мне кажется, что он ей сочувствует.

Сэр Джордж глубокомысленно нахмурился.

– Я, – сообщил он, – поручил дело опытному сыщику.

– Сыщику!

– Под полным секретом. Я сказал, что это дочь моего старого друга, у которой что-то с памятью. Ничего мысль, а? Пока ответа нет. Работать не умеют, только деньги дерут.

Именно в эту минуту деликатно звякнул телефон. Шеф взял трубку и услышал:

– Мистер Пилбем спрашивает, сэр Джордж, можно к вам зайти?

Сэр Джордж просто подскочил.

– Что случилось? – спросила сестра.

– Нет, ты подумай! Да, именно он. Ну, Пилбем, помнишь? Делает буквально все в этих «Сплетнях». Голова! То самое, что нам нужно.

– Где он? – вскричала миссис Хэммонд.

– Сейчас придет.

Опытная гостья с первого взгляда поняла, что брат ее совершенно прав. Да, эстет осудил бы яркую клетку, физиономист – маленькие глазки и неприятную улыбку, но в том ли дело? Истинный, прирожденный вынюхиватель самых сокровенных секретов. Когда сэр Джордж знакомил ее с Пилбемом, она благосклонно улыбнулась.

– Вы хотели меня видеть? – спросил Шеф.

– Да так, – отвечал Пилбем. – Пустячное дельце. Вышел на такого Слинсби – Уилфрид Слинсби, слыхали? – и думаю, спрошу-ка, не ваш ли он друг.

– Слинсби? Слинсби… В жизни своей не слышал. А кто это?

– У него какая-то контора. А так, ба-альшой театрал. Как говорится, известен в театральных кругах. Дал кое-что на два мюзикла.

– Прекрасно! Как раз для наших читателей.

– Вот я и подумал.

– Что же с ним случилось?

– Влип, понимаете, в историю. Сидит это в ресторане… Тут девица… Бамц, блямц! В общем, верняк.

– Ага, ага, ага… Прекрасно. Разузнайте все, как следует.

– Спасибо, сур Джордж.

– Минутку! Постоите. Вот, прошу.

Шеф вынул фотографию; Пилбем внимательно в нее вгляделся.

– Это. – сказал Шеф звонким и чистым голосом, каким говорят, когда собираются солгать, – это… м-м-м… мисс…

Как всегда бывает в таких случаях, он не мог припомнить ни одной сносной фамилии. Но тут вмешалась сестра.

– Фарадей, – сказала мисс Хэммонд. – Мисс Фарадей.

– Вот именно, – обрадовался Шеф, – Анджела Фарадей. Да, Анджела. Единственная дочь моего старого друга. Надо ее найти.

– Она ушла из дома, – сказала гостья.

– Да, да, – поддержал хозяин. – Исчезла.

– В сущности, – пояснила честная гостья, – она сбежала. Видите ли, мистер Пилбем, у нее был грипп.

– А! – сказал Пилбем. – А-а!

– Мы думаем, – подхватил Шеф, обретая почву, – у нее что-то с памятью.

– Да, да, да, – сказала мисс Хэммонд. – Посудите сами, никаких…

– … причин, – продолжал ее брат. – Аб-со-лютно никаких. Счастливая, тихая жизнь…

– Ясно, ясно, – сказал Пилбем.

Сказал он это спокойно, а как мучался! У него была прекрасная намять, и он сразу узнал девицу, заходившую к ним не так давно. Выйти на такой скандал и ничего не написать – нет, невыносимо. Даже тогда, когда один дядя спустил его с лестницы вместо того, чтобы честно открыть, почему жена уехала в Уганду, даже тогда, повторим, Перси Пилбем мучался меньше.

– Вы всюду бываете, – продолжал Шеф, – все подмечаете. Возьмите фотографию, Пилбем, и – за дело! Стоит ли говорить, что оно сугубо конфиденциальное?

– Что вы, что вы!

– Тогда – все. Старайтесь.

– Хорошо, сэр Джордж. А к Слинсби я забегу после перерыва.

– Пожалуйста. Да, насчет… э… мисс Фарадей, о расходах не заботьтесь.

– Хорошо, сэр Джордж. Хорошо.

Голос его был звонок, и это означало, что где-где, а здесь на него положиться можно.

Глава IX

Охота начинается

В самом сердце лондонской толчеи, неподалеку от Лиденхолмского рынка, приютился маленький ресторанчик под вывеской «У Пиранделло». Кроме густых ароматов, он привлекает публику витриной, где лежат на блюде свиная голова умильного вида, два помидора и вялый салат. Глубже, в зале, маячат печальные потомки Борджиа, хлопотливо поддерживающие традицию своей семьи.

Часа через два после того как Пилбем ушел от Шефа, Билл и Джадсон стояли у дверей и смотрели на прохожих, явно кого-то поджидая.

– А ты не ошибся? – спросил Джадсон, которого допекла загадочная улыбка свиньи. – Точно здесь?

– Ну, смотри сам, – отвечал его друг, показывая телеграмму. – «Пиранделло, Леденхилл-стрит». Значит, у Пиранделло, на этой улице.

– Странно, – сказал Джадсон, угрюмо глядя на Джоконду свиного мира, – очень странно.

Но тут Билл воскликнул: «Идет!» – и шагнул на мостовую, завидев, что Флик лавирует между машинами. В отличие от Джадсона, она сияла.

– Получили? – сказала она. – Очень хорошо! Идем туда, а то я умру с голода.

– Вы собираетесь тут есть? – проверил Джадсон.

– Конечно. Замечательный ресторан. Генри сюда ходит.

– Генри? – удивился Билл. – А кто это?

– Наш рассыльный.

– Чей?

– Наш.

– Это где?

– У меня на службе.

– Э? А?

– Да, я теперь служу. В лондонском отделении целлюлозно-бумажной компании.

– Что?!

– Потом объясню. Праздный богач не поймет, как хочется есть после работы.

Они растерянно пошли за ней. В лицо им ударил теплый, сладкий запах.

– Какао, – сказала Флик. – Ах, ка-кое ка-као! Правда, мистер Кокер? Ка-ка-о Ко-ке-ра…

Поглядев на друга, Билл увидел, что тот с немым укором смотрит на спутницу, которая, заметим, села к столику и что-то заказывала. Официант записывал столь отрешенно, словно снял с себя всякую ответственность.

– Так, – сказала она, когда смертоносные яства уже стояли на столе. – Теперь поговорим. Я выбрала эту дыру, потому что здесь никто не бывает.

– Разве что спьяну, – мрачно заметил Джадсон.

Менее разборчивый Билл интересовался не этим.

– Вы служите у Слинсби? – спросил он. – Господи, почему?

– Потому что я решила за ним следить.

– Нет, что это? – воскликнул Джадсон, проглотив какой-то кусок. -Да, знаю, парафин – но с чем?

– Все равно непонятно. Когда вы к нему поступили?

– Сегодня утром.

– Прямо взяли и пришли?

– Взяла и пришла. Им нужна стенографистка.

– Откуда вы узнали?

– От мистера Кокера. Он заходил вчера к Слинсби. Тот его просто не отпускал. Правильно, мистер Кокер?

– А? Что?

– Я говорю, вы были у Слинсби.

Джадсон сердито забормотал.

– Видите! – сказала Флик – Мистер Кокер тоже его не любит. Когда вы ушли писать письмо, мы поговорили и решили, что Слинсби – плохой человек.

– Почему?

Флик отпила мутной жидкости, которую здесь, смеха ради, называли какао.

– Вот, смотрите. Получает он примерно тыщу, а у него роскошная машина, живет он на Бретон-стрит…

– Ну и что? – спросил Билл, плохо знавший Лондон.

– Это у Беркли-сквер. Самый шикарный район. В общем, тут тысячей не обойдешься.

– Может, театр что-то дает?

– Хорошо, а как он смог вложить туда деньги? Не спорьте, Билл, он -мерзавец. Потом, у него подбит глаз.