Пол Винсент - Я и мои гормоны

– Или мы устроим Биллу разнос из-за того, что он нам изменяет.

Гормоны были потрясены – Эвелин знала про измену.

– Но откуда? – метался Адреналин. – Как она догадалась?!

– Мы слишком часто заставляем его выглядеть виноватым, – заметил Гистамин.

– А я-то думал, что мы заставляем его выглядеть невозмутимым.

– …А не измученным или раздражительным. Наверное, именно это его и выдало.

– И теперь она требует секса… – мечтательно размышлял Феромон.

– Нам нельзя приставать к ней, – сказал Тестостерон.

– Почему это?

– Когда они беременеют, понимаешь, эти эээ…

– …Женщины, – помог Феромон.

– Когда женщина беременеет, а ты занимаешься с ней сексом, ребенок может схватить за член.

Другие гормоны молча ожидали, чего еще он сможет добавить к уже сказанному, но Тестостерон воспринял это как признание своей правоты:

– Есть опасность получить самые разные повреждения. Даже можно лишиться какой-то его части. Поэтому беременные женщины не занимаются сексом.

– А я слышал, что ребенок может его откусить, – добавил Гистамин.

– Ты просто отвратителен, – сказал Феромон.

– Неужели?

Феромон рассмеялся:

– Да, ты просто псих!

– Но как мы теперь обеспечим ему хорошую эрекцию? – спросил Адреналин. – Он чувствует себя виноватым и постоянно волнуется.

– Он нервничает, потому что мы знаем, что Эвелин знает, а он не знает, почему он волнуется.

– От этого не легче.

Вопрос становился все более актуальным: вечер уже плавно перешел в ночь и приближалась пора ложиться в постель.

В доме Билла воцарилась совсем иная атмосфера: Эвелин была вежлива, Билл – заботлив, гормоны – спокойны.

– Такое ощущение, что они просто чего-то не договаривают, – прокомментировал обстановку Феромон.

– И мы знаем, что именно, – заметил Гистамин.

– Да, но почему она его не обвиняет?

– Возможно, ей приятно, что Билл хочет секса больше, чем она. Наверное, для них это что-то вроде домашней работы – когда ты находишь, на кого ее спихнуть, чувствуешь облегчение.

Пока они собирались спать, Билл разговаривал с Эвелин, которая читала книгу и одновременно слушала его. Потом она справилась о здоровье Алекса.

– Все отлично. Он в полном порядке, но пару месяцев пролечится. Все нормально.

– Давай, расскажи ей о непонятных синяках на его шее и голове, и о том, как эти ушибы замедлили его выздоровление. Расскажи о клоке выдранных волос и о травме носа, какая получается, когда человека тащат лицом по ковровому покрытию, – хмыкнул Гистамин.

– Все оказалось немного сложней, чем мы думали. – Билл начал с медицинских подробностей и закончил временными кадровыми перестановками в их конторе. – …Так что, к счастью, общественность не заметила никакой разницы в обслуживании клиентов.

– Билл, – сказал Эвелин, – ты эксперт по страховым делам. Общественности нет до вас никакого дела. В их понимании вы ничем не отличаетесь от агентов по недвижимости… или охотников, убивающих детенышей тюленей.

Гормоны воспряли духом.

– Наконец-то, драчка начинается! – обрадовался Адреналин.

Но Билл не допустил этого. Он оценил шутку Эвелин и принял ее как намек, не докучать ей более деталями своей работы. Эвелин нежно улыбнулась Биллу, снова надела очки и углубилась в книгу.

– Это ненормально! – сказал Адреналин.

– Точно, – согласился с ним Тестостерон. – Это как-то дико.

– Вот как? Почему же? – спросил их Гистамин.

– Просто так, – встрял Феромон.

– А по-моему, это все очень мило, – ворковал Серотонин.

– Если бы они поссорились, то им не пришлось бы заниматься сексом, – подытожил Феромон.

– Но раз этого не произошло, давайте заставим Билла пообщаться с Эвелин, – предложил Гистамин.

– И устроим ему эрекцию.

– А-аааааааааа! Она идет в постель! – Адреналин был уже на взводе.

– Чтоб я сдох! Чего ты завелся? Нам нужно просто мило с ней побеседовать.

Билл хотел сказать что-то, но когда Эвелин взглянула на него, он просто улыбнулся ей в ответ.

– Не скалься, кретин, – хмыкнул Гистамин, – так ты выглядишь еще большим уродом.

К счастью, Билл оказался не из тех мужчин, которые любят подолгу улыбаться своим женам, поэтому необходимое для этого мышечное усилие вскоре утомило его.

– Знаешь, – сказал Билл, – ты на самом деле очень красивая.

– Не говори глупостей, Билл, – отозвалась Эвелин довольно резко, но было понятно, что она ждала продолжения.

– Нет, правда, – сказал Билл, не зная, как продолжить разговор.

Он не мог сделать комплимент ее распухнувшему лицу, которое покрылось странными пятнами. Ничего приятного не мог он сказать и о ее ногах, которые всегда были ее главным козырем, но теперь отекли.

– У тебя… э-эээ…

– Что?

У Билла родилась блестящая идея:

– Ты такая особенная.

– Особенная?

– Да, ты беременна, и это делает тебя особенной. – Билл был чрезвычайно доволен собой. – Ты как бы сверкаешь.

– Сверкаю?

– Очень привлекательно, – сказал он более уверенно.

– Сверкаю?

– Да.

– Ты издеваешься? Меня постоянно тошнит, я отекаю, мои десны кровоточат, а из моей задницы торчит целая виноградная лоза, и ты мне говоришь, что я сверкаю?

– Ну…

Гормонам сделалось дурно.

– Ей обязательно было всем этим с нами делиться? – спросил Тестостерон.

– Ты что, хочешь меня трахнуть?

– Эвелин! – опешил Билл, который любил, когда партнерша так выражалась, но только не его жена!

– Прости, – мягко сказала Эвелин, – должно быть, это мои гормоны. Мужчинам проще – у вас нет всех этих гормональных проблем.

– Какая наглость! – хором возмутились Феромон и Адреналин.

– Это правда, – согласился Билл.

– Не могу поверить своим ушам! – закричал Гистамин, пораженный предательскими настроениями Билла. – Я ему покажу! Ты еще попомнишь мои слова! Ты еще пожалеешь об этом!!!

Эвелин пододвинулась к Биллу.

– Она приближается, – промычал Адреналин. Эвелин томно посмотрела мужу в глаза, и Билл вздрогнул с непривычки.

– Ну так, – спросила она, – как насчет этого?

– Ах, – судорожно хватая ртом воздух, только и ответил Билл. Он чувствовал себя виноватым.

Адреналин сидел, как на иголках:

– Не понимаю, что она вытворяет! Если она знает об измене, тогда какого черта все это значит?

– Видимо, это ловушка, и она собирается нас одурачить, – сказал Тестостерон.

Пытаясь привлечь внимание Билла, Адреналин перешел на крик:

– Осторожно! Это ловушка!!!

– Возможно, ребенок вытащит руку и схватит…

– Заткнись, Тестостерон, – сказал Гистамин, – он должен удовлетворить ее желание, когда бы она ни захотела, а иначе…

– Иначе, что?

– А иначе, она может заподозрить его.

– Но она уже все знает.

– В том-то и дело, поэтому все это очень странно. – Гистамин чувствовал себя совершенно по-дурацки.

– Возможно, она сама нам изменяет, – предположил Серотонин.

– Ты, кажется, должен выдавать только позитивные мысли, – обрушился на него Адреналин. – Что, разреши поинтересоваться, приятного в том, что ты сейчас сказал?

– Это снимает вину с Билла.

– О! – дружно обрадовались все.

– Возможно, она беременна от другого, – предположил Феромон. – Тогда она должна быть рада, что у него тоже есть любовница.

– Эвелин ненавидит секс, – напомнил Гистамин.

– Нет, она ненавидит секс с Биллом.

– Сейчас не очень-то на это похоже, – сказал Тестостерон.

Эвелин уже опрокинула Билла на спину, поглаживая ему живот и целуя в шею.

Биллу было неспокойно. Из-за чего, сказать было сложно, может быть, из-за чувства вины, тревоги или того факта, что совсем недавно он чуть не погубил человека. Как бы то ни было, эрекция куда-то запропастилась.

Билл прильнул к соскам Эвелин. Обычно это помогало ему возбудиться. В особенности теперь, при беременности, когда ее грудь стала просто умопомрачительного размера. Когда он начал сосать, Тестостерон с омерзением воскликнул:

– Это что такое, мать вашу?

– Что? – не поняли другие.

Билл снова попробовал пососать.

– А-аааааааа! – опять вскрикнул Тестостерон. – Какая гадость!

Из сосков Эвелин сочилась жидкость, которая попала Биллу в рот. Это было молозиво. Билл замер.

– Это совершенно нормально, – пытался успокоить всех Кортизол.

– Это охрененно ненормально!!!

Билл сжался от отвращения, и член послушно последовал его примеру. Билл в отчаянии попытался пошевелить им, потом сжал ягодицы – ничего не помогало.

– Самое главное – не паниковать, – настаивал Гистамин. – В противном случае он так и будет уменьшаться, пока не исчезнет совсем.

– Быть может, она его поцелует, – предположил Феромон.

При этих словах Тестостерон заныл:

– Хотелось бы!

– Боже, нет! Она повернулась, – паниковал Адреналин, – сейчас она увидит, что у него все упало!