Пелам Вудхаус - Любовь на фоне кур
Глава XIX
ИСПРАШИВАНИЕ У ПАПЫ
Задним числом я понимаю, что допустил пару ляпов в кампании вторичного завоевания благорасположения профессора Деррика. В первую очередь я крайне неудачно выбрал время и место. В тот момент мне это в голову не пришло. Очень легко, прикинул я, пройти надменно и глядя сквозь кого-то, когда такая встреча происходит на суше; но если указанный человек, будучи, следует напомнить, не слишком хорошим пловцом, встречается с кем-то в воде, не располагая никакими дополнительными ресурсами, тут уж мимо не пройдешь и сквозь не посмотришь. Мне мнилось, что в воде мне удастся расположить профессора к себе с большей легкостью, чем вне ее.
Мой второй ляп, ставший очевидным почти немедленно, заключался в том, что я прихватил с собой Укриджа. Не то чтобы я так уж хотел его прихватывать. Вернее сказать, он пристал ко мне, как репей, и избавиться от него мне не удалось. Когда на следующее утро он без четверти восемь встретил меня перед домом, облаченный в потрепанный макинтош, который распахнулся и явил миру лиловый купальный костюм, признаюсь, у меня оборвалось сердце. К несчастью, все мои попытки уговорить его не сопровождать меня он счел простительной нервозностью или, как сформулировал он сам, — тем, что я сдрейфил.
— Взбодрись, малышок! — ободряюще взревел он. — Я это предвидел. Что-то словно нашептывало мне, что чуть дело дойдет до дела, нервы у тебя сдадут. Тебе дьявольски повезло, старый конь, что с тобой рядом такой человек, как я. Будь ты один, ты бы и словечка из себя не выдавил в свою пользу. Ты бы только разевал рот и тявкал. Но я с тобой, малышок. Я с тобой. Если твой фонтан красноречия иссякнет, положись на меня, и все будет тип-топ.
И вот мы добрались до волнолома и разглядели седую голову профессора, подпрыгивающую на лоне вод, нырнули и быстро поплыли к ней.
Лицо профессора было повернуто в другую сторону от нас, когда мы приблизились к нему. Он мирно покачивался на спине, и было ясно, что он нас не заметил. И когда в тылу у него самым обезоруживающим своим тоном я пожелал ему доброго утра, он не стал выбирать нырка поизящней, а просто рухнул на дно, как чугунная чушка.
Я учтиво дождался, чтобы он вынырнул, а тогда повторил свое приветствие. Он с гневным фырканьем изверг остатки воды изо рта и протер глаза тыльной стороной ладони. Не скрою, я встретил его взгляд с некоторой опаской. И мне ничуть не стало легче от того, что на заднем плане Укридж тактично плескался, как крупный тюлень. Пока Укридж еще не сказал ни слова. Прыгая с волнолома, он ударился об воду животом и, видимо, еще не обрел дыхание. Выглядел он как человек, который намерен освоиться с окружающей обстановкой, прежде чем подать голос.
— Вода восхитительно теплая, — сказал я.
— А, так это вы! — сказал профессор, и я не стал внушать себе, будто сказал он это сердечно.
Укридж на заднем плане громово фыркнул. Профессор стремительно обернулся, будто ожидая увидеть какое-нибудь морское диво, но последовавшее яростное бульканье ясно дало понять, что и к Укриджу он относится крайне неодобрительно. Как, впрочем, и я. Я предпочел бы, чтобы Укриджа тут не было. Укридж в воде не производит впечатления величавого достоинства. Я ощутил в нем угрозу моему делу.
— Сегодня вы плаваете замечательно, — упрямо продолжал я, полагая, что унция лести стоит фунта риторики. — Если, — добавил я, — вы позволите мне высказать мое мнение.
— Не позволю! — рявкнул он. — Я… — Тут небольшая волна, обнаружив, что его рот открыт, влилась туда. — Я, — продолжал он с жаром, — как указал в своем письме, не желаю иметь с вами ничего общего. Ваше поведение нельзя назвать иначе как возмутительным, и прошу вас оставить меня в покое.
— Но позвольте мне…
— Не позволю, сэр. Я ничего вам не позволю. Вам мало сделать меня посмешищем, притчей во языцех этого городишки? Вы допекаете меня, когда я намеревался приятно искупаться.
— Ну, малышок, малышок! — вмешался Укридж, хлопая его по плечу широкой ладонью. — Такие жестокие слова! Будьте разумны, думайте, прежде чем открывать рот. Вы не представляете себе…
— Идите к черту! — сказал профессор. — Я не желаю иметь ничего общего с вами обоими. Я бы хотел, чтобы вы прекратили эти преследования. Преследования, сэр!
Его фразы, которые на бумаге выглядят так, будто непрерывно следовали одна за другой, в действительности перемежались паузами пыхтения и отфыркиваний, пока он принимал и извергал преемниц волны, которую заглотил в начале нашей уютной беседы. Не каждому пловцу присущ талант вести дискуссии в воде. По-видимому, профессор это понял, поскольку, словно желая положить конец нашему обмену мнениями, повернулся и, как мог быстрее, поплыл к берегу. К сожалению, первый же гребок привел его в прямое столкновение с Укриджем, а тот, не ожидавший тарана, судорожно в него вцепился и вновь увлек на глубину. Секунду спустя они вынырнули, но отношения между ними были безнадежно испорчены.
— Вы пытаетесь утопить меня, сэр? — рявкнул профессор.
— Мой милый старый конь, — уязвленно сказал Укридж, — это немножко множко. Вам следовало смотреть на дорогу, а не по сторонам.
— Вы вцепились в меня!
— Вы захватили меня врасплох, малышок. Поборите иллюзию, будто вы играете в водное поло.
— Профессор, — сказал я, присоединяясь к обществу, — одну секундочку.
— Убирайтесь, сэр! Мне не о чем с вами говорить.
— Но ему есть о чем поговорить с вами, — вмешался Укридж. — Пора, старый конь! — подбодрил он меня. — Выкладывай!
И я без проволочек отбарабанил текст моего воззвания:
— Я люблю вашу дочь Филлис, мистер Деррик. Она любит меня. Собственно говоря, мы помолвлены.
— Дьявольски убедительно изложено, малышок, — одобрил Укридж.
Профессор канул в воду, будто его свела судорога. Несколько затруднительно вести дебаты с человеком, если он в любую минуту может без предупреждения оказаться под водой. Несколько затыкает фонтан вашего красноречия.
— Не отступай, старый конь, — сказал Укридж. — По-моему, твоя берет.
Я не отступил.
— Мистер Деррик, — сказал я, едва его голова возникла из пучины, — вы, естественно, удивлены.
— И с полным правом, — сказал Укридж. — Мы вам это в вину не ставим, — добавил он великодушно.
— Ты… ты… ты…
Обильные дозы морской воды не только не охладили профессора, а, наоборот, словно бы разгорячили его. — Наглый негодяй!
Мой ответ был более достоин джентльмена, более вежливым и вообще в совсем ином тоне.
Я сказал со всей обаятельностью, на какую был способен:
— Не можем ли мы забыть прошлое?
Из вырвавшихся у него восклицаний я понял, что нет, не можем. Я продолжал. Как ни жаль, обстоятельства требовали от меня лаконичности, и я не мог развернуться, как мне хотелось бы: время поджимало. Продолжая глотать воду в таком темпе, профессор неизбежно утратил бы плавучесть.
— Я полюбил вашу дочь, — зачастил я, — едва ее увидел…
— А он замечательный типус, — вмешался Укридж. — Лучше не найти. Я его много лет знаю. Он вам понравится.
— Вчера вечером я узнал, что она платит мне взаимностью. Но без вашего согласия она отказывается выйти за меня. Протяните руки прямо от плеч и наберите побольше воздуха в легкие — тогда не уйдете под воду. Сегодня утром я приплыл испросить вашего согласия.
— Дайте его, — порекомендовал Укридж. — От добра добра не ищут. Надежнейший типчик. А денег так куры не клюют. То есть не будут клевать, когда он женится.
— Я знаю, последнее время отношения между нами несколько натянулись. Бога ради, не пытайтесь говорить, не то утонете. Вина, — сказал я благородно, — всецело моя.
— Отлично сказано, — вставил Укридж.
— Но я уверен, когда вы меня выслушаете, я получу ваше прощение. Я же предупреждал!
Он снова возник в нескольких футах слева. Я подплыл к нему и продолжил:
— Когда вы так внезапно покинули нас в завершение нашего дружеского обеда…
— Загляните как-нибудь еще, — радушно пригласил Укридж. — Вот будете проходить мимо…
— …вы поставили меня в безвыходное положение. Я был безумно влюблен в вашу дочь, а до тех пор, пока вы сохраняли те чувства, с какими покинули нас, у меня не было надежды найти случай открыть ей мое сердце.
— Открыть сердце — просто замечательно, — сказал Укридж ободряюще. — Изящно.
— Вы понимаете, в какой ловушке я оказался, не правда ли? Я часами ломал голову, ища способа добиться примирения. Вы просто не поверите, с каким напряжением я ее ломал.
— Стал худым, как щепка, — пояснил Укридж.
— И вот однажды утром я с волнолома увидел, как вы удите, и меня вдруг озарило…
— Ну, вы знаете, как это бывает, — пояснил Укридж.
— …вдруг озарило, что проще всего подстроить небольшое опрокидывание лодки. Я твердо знал, что непременно вас спасу.
