Азиз Несин - Избранное
В один из вечеров, после ужина, я поднялся к нему. Не стану рассказывать о современных бытовых приборах, выставленных, как на парад. Холодильник, пылесос, радиола, стиральная машина, скороварка занимали почетные места в его доме.
Мюмин-бей пригласил меня в свой кабинет. Я остолбенел, – на стенах от потолка до пола – полные полки книг. «Значит, я ошибался в нем?..» – подумал я. Я считал этого Мюмин-бея разбогатевшим выскочкой.
– Люблю интеллигентных людей, – сказал он. Речь у него грубовата, но что из этого!..
– Чем вы занимаетесь?
– Работаю в одном учреждении, – ответил я.
Мюмин-бей прочитал мне свои стихи.
– Как вы находите? – спросил он.
– Прекрасно!..
Он продолжал читать. Потом от стихов перешел к рассказам.
– Рассказы у меня лучше, – ободрил он меня.
Затем последовали пьесы. Я чувствовал, что дохожу. Чтобы отвлечь его от этого занятия, я протянул руку к книжным полкам:
– Уж сколько лет я занимаюсь литературным трудом, но такой богатой библиотеки не собрал.
– Все книги, которые на полках, – подарки, – похвастался Мюмин-бей.
– Да-а!.. Кто подарил?
– Со всеми писателями, авторами я знаком… Они меня уважают, всегда дарят, что у них выходит. Я остолбенел.
– Вы знакомы с Фалихом Рыфкы? – спросил он.
– Слышал его имя, – ответил я. Он снял книгу с полки:
– Вот, его подарок…
Я взял книгу в руки. Это была «Оливковая роща» Фалиха Рыфкы.
– Прочитайте, что он мне написал.
На титульном листе была такая надпись: «Вручена в качестве памяти о нашей дружбе уважаемому господину Мюмин Экрему, моему брату. Фалих Рыфкы…»
Чтобы Фалих Рыфкы написал «вручена в качестве»? Но кто его знает!..
– А вот и память о Решаде Нури…
«„Птичка певчая»… Мюмин-бею с уважением… Решад Нури».
– Я занимаюсь торговлей, а все эти писатели – мои друзья. Он протянул еще одну книгу:
– А эта от Рушен Эшреф-бея…
Надпись на книге он прочитал сам:
«Моему брату Мюмин-бею с просьбой принять самое глубокое уважение… Рушен Эшреф».
«Чужак» Якуба Кадри… «Боль сердца» Халиде Эдип… И на всех их автографы. Иногда на полках попадались и убогие книжицы, но на них тоже были дарственные надписи.
Перебирая книги, я вдруг увидел свой роман. Я тогда пользовался псевдонимом! Открыл титульный лист, там тоже надпись: «Многоуважаемому Мюмин Экрен-бею-эфенди… С почтением Хасан Йекта».
Я пришел в ярость.
– Вы знакомы с Хасаном Йекта? – спросил я.
– Если бы мы не были знакомы, разве у меня стояла бы книга, дорогой мой?.. Он только вчера был здесь. Я поднялся.
– Завтра вечером жду вас к себе!.. – сказал я прощаясь.
– Обеспокою!.. – ответил он.
И действительно, на следующий вечер он «обеспокоил» меня. Я кое-что придумал, чтобы сконфузить этого типа. После того как мы выпили кофе, я сказал:
– У меня не столько книг, как у вас, но тоже есть с автографами.
– Очень хорошо… Какие у вас книги?
Я достал с полки переводы Ахмеда Вефика-паши[15] из Мольера. Протянул Мюмин-бею.
– Ну-ка прочитайте, что Ахмед Вефик-паша мне написал? Он прочитал надпись на книге:
– «Дорогому сыну Хасан-бею… Ахмед Вефик».
– Этот Ахмед Вефик паша был командиром третьего армейского корпуса? – спросил гость.
Вместо ответа я достал том истории, написанной Найма[16]. Я думал, может, он поймет, что сел в лужу, и ему станет стыдно.
– Посмотрите, что написал мне Найма: «Мой скромный труд в знак любви. С уважением и особой благодарностью, ваш раб Найма».
Я следил за выражением лица Мюмин-бея. Он молча разглядывал книгу. «Вероятно, понял, какую чушь сморозил», – подумал я, и сам при этом сконфузился.
– Этот ваш Найма не занимался импортом кофе? – вдруг задал он вопрос.
Я онемел. Если бы я мог открыть рот, то наверняка этому самозванцу пришлось бы худо.
– А произведений знаменитых личностей у вас нет?.. Я протянул руку за книгой, попался «Фауст».
– Вот Гёте! – сказал я. – Смотрите он подписал: «Моему Хасанчику».
– Как, вы сказали, автора звать-то? – спросил он.
– Гёте…
Мюмин подпер щеку рукой:
– Гёте… Гёте… Гёте… – повторил несколько раз. – А, вспомнил, этот парень одно время был агентом по сбыту автомобилей «Додж».
Убийцы, рассказывая о совершенном преступлении, дойдут до самого страшного места, и затем говорят: «Дальше я не помню». Я тоже дальше не помнил, что было со мной.
Я очнулся в полицейском участке с разорванным томом Шекспира в руках. Мюмин Экрем-бей был в кровоподтеках и ссадинах.
– Я подаю заявление на этого хулигана, – кивнул он в мою сторону.
– В чем дело? Что у вас произошло?.. – обратился ко мне полицейский комиссар.
Я протянул книгу с портретом Шекспира.
– Кто этот бородач? – спросил комиссар.
– Шекспир!..
– А-а!.. Значит, иностранец?..
– Англичанин!..
– Чем занимается?
– Поэт…
– Где живет? Когда, с какой целью вы познакомились с этим человеком?
Я повернулся к Мюмин-бею.
– Держи меня, держи крепче!.. – попросил я его. Комиссар кивнул двум полицейским.
– Отведите их в политическую полицию, мы такими делами не занимаемся.
Все мы в молодости увлекались поэзией
Кто из нас в годы юности не был поэтом! Свободные вечера я проводил обычно в кабачке «Голова верблюда». Там собирался весь цвет Анкары, все, в ком билась творческая мысль. Поэты, прозаики, художники, артисты пили, читали стихи, вели горячие споры, которые нередко кончались всеобщей потасовкой.
В ту пору и две с половиной лиры считались большими деньгами. Только в конце месяца нужно было крепче держать их, чтобы не истратить…
Рабочий день кончился. Я шел домой. Не успел я переступить порог, как жена – чтоб ей икнулось, где она теперь, не знаю – печально проговорила:
– Хасан мой, не уходи сегодня никуда, останься дома, поужинаем вместе…
– Что ж, неплохо, дорогая, – согласился я.
Лениво, с сознанием своего полного ничтожества – в карманах пустота – шагал я из угла в угол и сгорал от желания прочитать друзьям новые стихи.
«Будь проклята эта бедность!» – бормотал я про себя. Жена услышала мои вздохи и поняла наконец, что я расстроен.
– Хасан мой, может, тебе лучше пойти в кабачок, дома ты скучаешь.
Будь у меня хоть один свободный грош, мой след давно бы простыл.
– Ты что, не хочешь провести со своим мужем и одного вечера? – гаркнул я.
У жены из глаз, конечно, закапали слезы, а чтобы скрыть их, она начала накрывать на стол, напевая какую-то веселую песенку.
Столько друзей, и хоть бы один пришел и сказал: «Пошли, дружище, скоротаем вечерок в „Голове верблюда"». Как бы не так! Они, подлецы, кружатся вокруг меня только тогда, когда чуют деньги. Правда, если бы я сейчас отправился в кабачок, кто-нибудь поставил бы мне стаканчик. Но я сам себе накинул петлю на шею и сижу с женой – ужинать по-семейному собираюсь! Как тут уйти, если жена плясать готова от счастья, что я дома. Не скажешь: «Я, милая, передумал и сейчас ухожу…»
Вот если бы кто-нибудь пришел и настоятельно попросил пойти с ним «по делу», я, конечно, не смог оы обидеть товарища, а она бы остановить не посмела… Вдруг звонок.
– Кто там? – закричал я с надеждой.
– Это Хайдар-бей, – проговорила жена.
Кемаль Хайдар! Я считал его самым способным молодым поэтом. Молодец Хайдар! Я побежал вниз, прыгая через несколько ступенек, бросился ему на шею, будто несколько лет не видел, хотя расстались мы только вчера вечером!
– Заходи, заходи, мой Хайдар! Вот хорошо, что ты пришел, брат мой, душа моя!
– Ты брось! Что мне делать у тебя? Собирайся лучше и пошли! – буркнул Хайдар.
– Тише… тише! – зашептал я. – Жена услышит!.. Она меня сегодня упросила побыть дома. У меня ни гроша, пришлось согласиться. Она уже на стол накрывает. Тебя послал ко мне сам Аллах…
– Не Аллах, а пустота в кармане. Хочу в кабачок, да не на что, вот и зашел к тебе.
– Так, ясно! Были бы у тебя деньги, ты бы ко мне не пришел.
– Что тут разговаривать, собирайся, пошли, пропустим по стаканчику.
– Помилуй, Хайдар Кемаль, да я сам без гроша!
– Ну, тогда сиди дома и ужинай со своей женой!.. Привет!
Я схватил его за руку:
– Да постой, ты совсем потерял совесть! Бросить друга в беде! У меня есть две лиры. По стаканчику выпьем и разойдемся.
В те времена на две лиры можно было купить по два стакана вина и еще закуску. Если бы Хайдар знал, что у меня две с половиной, он наверняка уговорил бы меня взять бутылку вина. Но я хотел оставить эти пятьдесят курушей на завтра, чтобы перекусить на работе.
– Ну собирайся, две лиры – это не так уж плохо…
– Теперь помоги мне выбраться из дому. Надо что-то придумать! Например, кто-то из приятелей при смерти лежит, к нему нужно срочно поехать…
На такого рода выдумки Хайдар был большой мастер.
Мы поднялись наверх.
