Максим Михайлов - Двухгадюшник. Рассказы
Но мы несколько отвлеклись, пора бы вернуться к нашим баранам, то есть, пардон, к командирам и начальникам. Остановились мы на том, что по моей теории, в мозгу начальника происходят необратимые изменения. Так вот во время ежегодной диспансеризации военнослужащего можно загнать к любому врачу с самой экзотической специализацией, кроме психиатра. А вот он то, как раз и нужен в первую очередь! Почему врачей этой направленности исключили из перечня обязательных для прохождения при диспансеризации, лично для меня загадка. Возможно, опасаются нанести непоправимый ущерб нашим командным кадрам. Я частенько замечаю некую неадекватность наших высших офицеров и это нормальное явление, ну не может работа, сопряженная с такой ответственностью и широкими полномочиями совсем никак не отражаться на психическом здоровье. Беда только в том, что им самим сказать об этом некому. Подчиненным страшновато, а к нужным врачам генералы не ходят. А потом мы сидим и удивляемся, кто же это, и каким образом рождает некоторые наши приказы и распоряжения?
Что бы ни быть голословным приведу жизненный пример. К сожалению, о генералах, как и о покойниках, плохо говорить не принято. Тут надо рассказывать либо что-то хорошее, либо ничего. Поэтому оставим в стороне высокое командование и посмотрим, как мания величия влияет на младший командный состав.
Итак, оперативная обстановка: конец 90-х годов, один из российских полигонов в Казахстане накануне вывода, рота охраны.
Рядовой Миша Ватутин невысокий белобрысый сибиряк был отличным солдатом — крепкий деревенский парнишка с отличным здоровьем, в руках все горит, любое дело ладится, далеко не дурак, уставы знает отлично, службу в карауле несет добросовестно, а уж насколько исполнителен, просто сказка, любое дело поручи и можешь даже не проверять. Офицеры роты нарадоваться не могли на такого идеального солдата, да и офицеры научных отделов, заступавшие в наряд начальниками караулов, выделяли старательного бойца. И все шло хорошо: и служба у парня ладилась, и сам он ей был вполне доволен. Пока однажды не пришла нежданно-негаданно к нему беда. Точнее сначала она бедой вовсе не казалась, даже наоборот, как обычно, все как лучше хотели. Вобщем командир роты в качестве поощрения присвоил Ватутину звание младшего сержанта и назначил его командиром отделения.
Несколько дней после этого знаменательного события весельчак и балагур Ватутин ходил непривычно задумчивым, а все свободное время проводил за чтением учебно-методической литературы для младших командиров. А потом началось…
Первыми удар на себя приняли солдаты Ватутинского отделения. Жизнь их пошла в строгом и точном соответствии с уставами. Обращались они теперь к Ватутину только на «вы» и «товарищ младший сержант», мало того, и между собой общаться в вольном тоне им было настрого запрещено. Исполнительность в выполнении приказов и соблюдении уставных требований была доведена до абсурда. По первости бойцы из старослужащих пытались роптать, но крепкие сибирские кулаки и непоколебимая вера в судьбоносную миссию младшего командира подавили бунт в зародыше.
Вскоре начала страдать и остальная рота. Командиру писали коллективные рапорта с просьбой обуздать не в меру ретивого сержанта, а если это невозможно, то хотя бы не ставить его в наряды дежурным по роте. Командир, читая солдатские каракули, только ухмылялся и довольно потирал руки, радуясь такому удачному выбору сержанта. Он продолжал ухмыляться даже когда с жалобой пришел старшина. Старый опытный прапорщик был не на шутку обеспокоен, тем, что Ватутин принялся скрупулезно контролировать доведение до своих подчиненных всех положенных норм довольствия и уже не раз угрожал написать докладную на тему исполнения прапорщиком служебных обязанностей недолжным образом. Следующий тревожный звонок грянул со стороны офицеров научных отделов. Командиру роты сообщили, что его сержант пытается контролировать действия начальников караулов, а в иных случаях позволяет себе делать им замечания. Многие офицеры откровенно побаивались заступать в караул с сержантом Ватутиным.
В конце концов, нашла коса на камень. Однажды погожим весенним днем начальником караула Љ 1 заступил капитан Денисов по прозвищу «Саша — Тихий Ужас», хам, матершинник и мастер спорта по боксу в полутяжелом весе. Помощником начальника караула заступал младший сержант Ватутин. Вся рота охраны затаила дыхание в ожидании неприятностей. И они не заставили себя долго ждать. Практически сразу после приема караула Саша завалился на топчан с невинным намерением немного вздремнуть перед бессонной ночью. И только его утомленного чела коснулась прохладными нежными пальцами легкая дремота, предвестница глубокого освежающего сна, как дверь в комнату начальника караула распахнулась, и на пороге возник кипящий от справедливого негодования Ватутин.
— Товарищ капитан, — ледяным тоном начал сержант. — Мне кажется, что вы отнюдь не должным образом относитесь к исполнению своих обязанностей. Я наблюдаю за Вами уже двадцать минут, за это время прошло два сигнала от часовых с постов, но насколько я видел, ни один из них Вы не отметили в постовой ведомости. Я даю Вам пять минут на устранение этого недостатка.
Надо сказать, что с некоторых пор у Ватутина вошло в привычку давать точный временной интервал для выполнения своих требований, и в роте только и слышно было: у вас есть три минуты на то, у вас есть две минуты на это.
Саша сел на топчане и с большим удивлением, словно редкое насекомое обозрел сержанта с головы до ног. А тот все больше воодушевляясь, продолжал говорить о том, что караульная служба есть выполнение боевой задачи и относиться к ней следует соответственно. Саша слушал его что-то про себя обдумывая, наконец, приняв видимо какое-то решение голосом не предвещающим ничего хорошего сказал только одно слово: «Ага…» и поднялся с топчана.
Мывший полы в соседней комнате караульный рассказывал потом, что стоявшего на пороге комнаты начальника караула сержанта, будто какая-то сила втянула внутрь, дверь за его спиной мгновенно захлопнулась, и из-за нее донеслись странные звуки, будто выбивали ковер. А через несколько минут сержант вышел, тихо прикрыв за собой дверь и до смены караула вид имел необычно задумчивый и почти не командовал личным составом. И последующие несколько дней наблюдалась та же картина, казалось, Ватутин внезапно потерял всякий интерес к службе. Солдаты роты охраны готовы были на Денисова молиться. Но не тут то было.
В ближайший после описанных событий понедельник состоялся строевой смотр части. Ну, знаете, такое торжественное мероприятие, где в основном военнослужащих дерут за недостаточно молодцеватый и опрятный внешний вид, так сказать взбадривают, чтобы не расслаблялись, ну и заодно производят опрос жалоб и заявлений. Надо сказать, что на моей памяти ни жалоб, ни заявлений до того понедельника ни у кого не находилось. Представьте как удивился начальник штаба полигона когда обходя сержантскую шеренгу и не ожидая подвоха нарвался на обстоятельный доклад младшего сержанта Ватутина о ненадлежащем отношении к несению караульной службы некоторых офицеров, а также о мерах которые по мнению сержанта следует принять для устранения этого позорного недостатка. Доклад занял ровно двадцать три минуты, и фигурировало в нем кроме «Саши Тихого Ужаса» еще десятка полтора офицеров. К концу доклады начальник штаба впал в состояние легкого обалдения и, находясь в сумерках сознания особо не разбираясь, влепил всем названным офицерам, не отходя от кассы, по строгому выговору с соответствующими оргвыводами.
После строевого смотра командир роты охраны с быстротой молнии скрылся в канцелярии и не показывался оттуда до позднего вечера. Пострадавшие начальники караулов, кровожадно улыбаясь, прогуливались под его окнами. Понимая, что ситуацию надо как-то решать ротный вызвал в канцелярию Ватутина.
— Ты что наделал, придурок?! — в отчаянии заламывая руки, вопросил командир.
Ответом ему был презрительный взгляд и исписанная убористым почерком девяносто шести листовая тетрадь, шлепнувшаяся на стол.
— Здесь, — сержант любовно погладил картонную обложку. — Расписаны все упущения и нарушения, которые Вы допустили, будучи командиром нашей роты. Я считаю, что по своим морально-деловым качествам Вы не соответствуете этой должности. Даю Вам срок три дня для подачи рапорта об отстранении от командования. Иначе я вынужден буду обратиться к начальнику штаба полигона. А пока Вы готовите рапорт, ротой командовать буду я, как наиболее достойный.
Не знаю, что уж у них там случилось дальше, только командира роты, молодого вобщем мужика, на скорой увезли в госпиталь, сердце прихватило…
Дальнейшие события развивались с космической скоростью. На утро Ватутин явился на доклад к начальнику штаба полигона, в качестве исполняющего обязанности командира роты охраны и выложил перед удивленным полковником детальный план отстранения начальника полигона и огромного количества офицеров, по его мнению, недостаточно добросовестно исполняющих свои обязанности.
