Олег Агранянц - Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди

И он имел основание.

Некто Завгородний, инженер-строитель, получив от алжирцев мебель, взял пилу и распилил новый комод на две части.

— Так он выглядит красивее, — объяснил он мне.

Специалист из группы военных утром в качестве зарядки стоял по пять минут на руках. Всё было ничего, пока он не решил перенести занятия на балкон.

Со всех сторон начали сбегаться мальчишки. И было на что посмотреть: длинный и худой иностранец в одних трусах стоит не шелохнувшись на голове.

Руководитель группы, алжирец, сокрушенно сказал мне:

— Хорошо, что он один у вас такой. А то мало ли что могут о вас подумать.

Знал я много советских специалистов, работавших за рубежом. Люди они были разные. Но из 20 тысяч специалистов не было ни одного, кто бы пьянствовал, пропивал полученную валюту. Ни одного. Я вспоминаю мудрого деревенского детектива Анискина, который говорил: «Если мужик знает, что он может купить на заработанные деньги, он их не пропьет».

Работала в Алжире переводчица Алла Матвеева. Однажды, возвращаясь домой, она споткнулась, упала, ударилась головой о стену и потеряла сознание. Ее отвезли в больницу.

Вернулась она через неделю полностью здоровой. За одним исключением… она забыла французский язык. Напрочь. Ей дали отдохнуть пару недель. Но язык не возвращался. Врачи объясняли это явление, употребляя кучу научных терминов.

После безуспешного лечения ее откомандировали домой. Позже знание языка к ней полностью вернулось.

Потом одна ее подруга объяснила мне:

— Ее домогался руководитель группы, вот она и придумала, как уехать домой без скандала.

4.4. Шпионская история

— Вы консул?

— Да.

В последний год работы в Алжире я исполнял обязанности заведующего консульским отделом.

— Меня зовут Людмила Крымова. Я согласилась работать на алжирскую разведку. Пришла с повинной.

Среднего роста, в скромном платье, большие глаза, бледная, лет 25, красивая.

— Расскажи, как это случилось.

Простая история. Она переводчица. Познакомилась с алжирцем — молодым, красивым, галантным. Три месяца встречалась. Однажды поехала с ним в лес. Начали заниматься любовью и… Появились два человека, предъявили документы полиции нравов. Такая в Алжире существовала. Сначала беседа в полицейском участке:

— Или ты будешь нам помогать, или мы сообщим твоему консулу, что ты занимаешься проституцией.

Потом отвезли на какую-то квартиру, где ее встретил пожилой человек в штатском, добрый. По-отечески обнял ее:

— Не бойся, девочка. Все будет хорошо. Помогать нам — это одновременно помогать твоей стране, мы в очень хороших отношениях с русскими и хотим улучшить эти отношения. Мы хотим только знать, кто из ваших специалистов препятствует таким отношениям. Нам хотелось бы знать для начала национальность ваших специалистов. Конечно, за эту работу мы тебе будем платить. Связываться с тобой мы будем через девушку, которая случайно окажется рядом с тобой в кино. Но мой тебе совет: не бери деньгами. Скажи, что ты хочешь купить, и мы скажем, в какой надо пойти магазин. Ты можешь пойти туда с подругами, и там случайно окажется нужная тебе вещь по большой скидке.

И еще он сказал, что их сотрудничество закончится, как только она вернется в Москву.

Потом появился ее поклонник, представился как офицер безопасности. Он тоже начал ее уговаривать.

И она подписала документ, где выражала согласие помогать алжирской разведке. Пришла домой, не спала двое суток и явилась в посольство.

— Помогите мне уехать домой.

— Поможем. Но сначала ты должна повторить все, что мне рассказывала, сотруднику Комитета государственной безопасности. Прежде чем ты начнешь с ним беседовать, я как консул хочу тебя проинформировать, что гражданин СССР, завербованный иностранной разведкой, но не приступивший к шпионской деятельности и при первой же встрече с советскими официальными лицами сообщивший о вербовке, уголовному преследованию не подлежит.

Через час мы совещались у посла.

— Вывезти ее будет нелегко, — предупреждали чекисты, — алжирцы будут мешать. Они знают, что она пришла к нам в посольство, и понимают, что она все нам выложила. Они могут принять экстраординарные меры.

Это они умели делать.

— И еще. Выпускать ее из посольства нельзя. Если она выйдет из посольства, они устроят ей аварию.

Посол дал распоряжение поселить ее на несколько дней в посольстве и готовить отлет.

Я вызвал начальника нашей поликлиники, и он написал справку о том, что гражданка СССР Л. Крымова тяжело больна и нуждается в срочной эвакуации на родину.

Чекисты отследили весь путь из посольства в аэропорт и обозначили четыре уязвимых точки — улицы, откуда мог «случайно» на высокой скорости выскочить грузовик и врезаться в машину с Людой. Представитель «Аэрофлота» и чекисты проследили весь путь от входа в аэропорт до самолета, представитель «Аэрофлота» обещал поставить самолет рядом со зданием аэропорта.

Люда два дня жила в посольстве. Очень нервничала. Ее как могли успокаивали. Жена одного чекиста была профессиональным психиатром. Она подолгу беседовала с Людой. Подруги привезли ей ее вещи.

И наступил день отлета.

Все было расписано по минутам. Точное время, когда машина с Людой должна выехать из посольства. Точное время, когда машина должна подрулить к знанию аэропорта; там ее должен ждать представитель «Аэрофлота» и, на случай если алжирцы попытаются насильственно ее удержать, два дюжих парня, один из которых олимпийский чемпион по боксу. На четыре опасные выезда на шоссе, по которому должна будет ехать машина, отправлены дипломаты, они будут имитировать поломки своих машин, чтобы закупорить въезд на основное шоссе.

За руль сел опытный чекистский шофер. Рядом с ним должен был сесть офицер безопасности, полковник КГБ. Сзади — Люда и доктор.

Все было распланировано. Но.

Такое было трудно предположить. Но офицер безопасности ехать отказался. Объяснил просто: боюсь, у меня семья, не желаю рисковать жизнью из-за какой-то… Я никогда не называю настоящих фамилий чекистов. Но здесь я очень хотел бы назвать фамилию этого типа…

Нельзя было терять время. Все было рассчитано по минутам. И я сел вместо него.

Доехали спокойно. Но до сих пор не могу удержаться от смеха, когда вспоминаю наших ребят, закупоривших въезд на шоссе. Особенно Володю Горелова. Он поставил свой махонький «Де Шево» поперек дороги, бегал вокруг, лысый и потный, отчаянно жестикулировал. Ему гудели. На него кричали. Он махал руками.

У входа в аэропорт нас ждали представитель «Аэрофлота» и два парня. Я оформил все документы, и мы с доктором довели Люду до самолета. Когда она поднялась на борт и села в кресло, с ней случилась истерика. Да такая, что доктору пришлось делать ей укол.

И все. Чекисты потом рассказывали, что по приезде в Москву она месяц провела в санатории. А потом спокойно работала.

Через пару месяцев я пил в баре виски с алжирским офицером. Он меня спросил:

— Мы не могли понять, почему рядом с шофёром ехал ты, а не ваш офицер безопасности.

— Он струсил.

— Не может быть!

— Увы!

Офицер обомлел. И дальше:

— Merde! Сon! Salaud! Bâtard! Lâche!

В школьном франко-русском словаре можно найти перевод не всех слов.

4.5. Как хорошо быть генералом и послом

Приближался День Советской Армии.

— Поздравлять коллектив будет генерал Хоменко? — спросил я посла Грузинова.

— Нет, — ответил он. — Бери выше.

А. Хоменко, военный атташе, был генерал-майором, а группу военных специалистов в Алжире возглавлял генерал-полковник Д. Бауков, кроме него там были еще генералы.

— Генерал-полковник Бауков? — подсказал я.

— Нет.

— Генерал-майор… — я начал перечислять генералов.

— Нет. Просто майор. Майор Грузинов. Когда я стал секретарем райкома, мне присвоили звание майора. И запомни. Организация у нас цивильная, и майор-посол выше генералов.

Во двор посольства въехал мерседес военного атташе. С переднего сиденья выскочил военный атташе генерал Хоменко, подбежал к задней двери, открыл ее и взял за руки сидевшего на правом заднем сиденье человека. После этого сидящий рядом с этим человеком генерал Балуев катапультировал человека вперед. И человек оказался во дворе. Это был маршал Батицкий. Шофер поднес ему фуражку, маршал надел ее и громким командным голосом подытожил мероприятие:

— Е… твою мать.

Эта процедура повторялась пять дней, и посол издал распоряжение: во время приезда маршала к окнам не подходить.