Ворчуны спять влипли! - Филип Арда
— Доброе утро, Харпер! — поприветствовала его леди Ля-Ля Великанн. Они вдвоём с Нектарином держали в руках нечто вроде живого щита, которым прикрывали свинку Малинку, и беззаботно прошли мимо охранника.
Шесть мест в переднем ряду были зарезервированы для «Леди Великанн и её сопровождающих» (для пятерых пассажиров машины и Мими). В итоге пришедшие заняли четыре места, а два остались пустыми, потому что Мими ещё не пришла, а свинка Малинка так и осталась сидеть в коляске в конце ряда. Леди Великанн села рядом с ней и то и дело поглаживала ей животик, чтобы та не переживала. Через проход от них сидели
Лара Рыгпук, Аций, доктор Альфонсо Табб и Дженни Прендергаст. Многие из них наклонялись вперёд, чтобы лучше видеть, что происходит в самом зале суда, который располагался ниже.
Через два ряда от леди Великанн и её спутников сидела очень миниатюрная дама с золотистыми локонами, которая — что вас, наверное, ни капельки не удивит — не раз выигрывала в конкурсе красоты «Мисс грациозная лавочница». Она держала в руках черенок от швабры, к которому гвоздями была прибита табличка с надписью.
Это был не кто иной, как мисс Зимозад, владелица продуктового магазина «Гастроном Уолла».
Тем временем внизу, в изоляторе, Клумбис (адвокат, предоставленный обвиняемым судом) и Лучик Черезьи (лже-адвокат, предоставленный Ворчунами самим себе) давали последние наставления своим подзащитным.
— Ну что ж, значит, мы обо всём договорились, — сказал Клумбис, защёлкивая портфель.
— О чём именно? — уточнила миссис Ворчунья.
— Для того чтобы суд вас отпустил, нужно произвести на него хорошее впечатление, — напомнил им Клумбис.
И тут миссис Ворчунья зашипела.
— ТТТ-тп-ттт-тп-тп-пт-пт-ттт-ттт-ш-ттт-пт-пт-пт. Это я изображаю проколотый надувной мяч. Впечатляет? — с хихиканьем поинтересовалась она.
— Не дури! — грозно проворчал мистер Ворчун.
— Пыльцу собери! — воскликнула миссис Ворчунья и вдруг поняла, насколько остроумно её замечание, ведь именно из-за пчёл они здесь и оказались — и начала жужжать.
Открылась дверь в конце коридора, и показалась Мими. Она торопливо пошла к Ворчунам, а у неё над головой, как обычно, кружились Завиток и Спиралька.
— Я хотела пожелать вам удачи, мистер Ворчун и миссис Ворчунья! — сказала она, а потом обняла Лучика. — Леди Великанн и остальные уже сидят в зале. Приехали почти все жители поместья, а ещё Лара Рыгпук и Аций.
— Отлично! — воскликнул Клумбис, потирая руки. — Моральная поддержка!
— Я лучше пойду займу своё место, — сказала Мими. А потом повернулась к Клумбису и спросила: — Вы готовы?
— Я во всеоружии, Мими! — сказал Клумбис, кивнув. И погладил свой портфель.
И Мими, и Лучик сильно в этом сомневались.
Когда Ворчунов вывели из изолятора и привели в зал, тот был уже полон. Собралась не только вся приглашённая публика, но и разные судейские чиновники: судебный секретарь, судебный писарь (который записывал всё происходящее), адвокаты — «защитники», Клумбис и Лучик, и «обвинитель», прокурор мистер Безвольби. А ещё там был судья, Судья Шалтатуп.
Больше всего голова Судьи Шалтатупа напоминала шар: гладкая, лысая и даже по форме шарообразная. Уши у него были крохотные, глаза, нос и рот — тоже и теснились посередине лица, словно кто-то собрал их там вместе. Голос у него был писклявый, будто он наглотался гелия.
Если бы Клумбис был опытным адвокатом, он бы всё знал о Судье Шалтатупе и непременно предупредил бы Ворчунов, что, хоть судья и выглядит забавно, а разговаривает ещё забавнее, ни в коем случае нельзя смеяться над ним, тыкать в него пальцем и отпускать грубые шуточки, потому что судьи это очень не любят. (Пожалуй, это даже ХУЖЕ, чем тыкать пальцем в полицейского.)
Поэтому, оказавшись на скамье подсудимых. больше напоминающей деревянную коробку с деревянными стенами с трёх сторон и со ступеньками позади, Ворчуны первым делом посмотрели на Судью Шалтатупа, сидящего напротив, потом обменялись взглядами и расхохотались.
— Ой, лицо — воздушный шар! — воскликнул мистер Ворчун.
Мне бы хотелось написать, что Судья Шалтатуп постучал молоточком, какие обычно бывают у судей в фильмах и мультиках, но у него молоточка не было.
— Тишина в зале суда! — выкрикнул судебный служащий, который стояч рядом с судейским возвышением — возвышением, на котором восседал судья и смотрел свысока на подсудимых (в данном случае на Ворчунов).
Наконец судья заговорил.
— Прежде всего хочу всем напомнить, что это не судебное заседание, а предварительное слушание, на котором решится, есть ли в действиях подсудимых состав преступления и нужно ли их судить, — сообщил он и взглянул на мистера Ворчуна. — Вам всё ясно, мистер Ворчун?
— Ясно, как лимонный джем! — кивнув, подтвердил мистер Ворчун.
— А вам, миссис Ворчунья? — пропищал судья.
— А мне как ему! — сказала миссис Ворчунья.
Судья Шалтатуп нахмурился.
— Ваша честь, моим подзащитным всё ясно, — со всей серьёзностью заверил его Клумбис.
И слушание началось. Сперва мистера Ворчуна обвинили в вандализме, ведь он умышленно уселся на торт, приготовленный для конкурса «Угадай, сколько весит!».
— Помню, что он был раздавленный, — сказал мистер Ворчун.
— Потому что вы его раздавили, — заявил мистер Безвольби, представляющий сторону обвинения.
— На вид он был некрасивый и плоский, — сказал мистер Ворчун.
— Потому что вы его раздавили, — повторил мистер Безвольби, представляющий сторону обвинения.
— Да чего ты, ушастый, всё на меня валишь? — возмутился мистер Ворчун.
Судья Шалтатуп строго посмотрел на мистера Ворчуна и, ДУМАЮ, НЕПРЕМЕННО стукнул бы молоточком, если бы он у него был.
— Это его работа, мистер Ворчун! — пропищал судья.
Клумбис поднялся и посмотрел на чистый лист бумаги у него в руке.
— То есть вы отрицаете, что садились на торт, мистер Ворчун? — спросил он.
— Нет, конечно! — негодующе вскрикнул мистер Ворчун. — Я действительно на него сел.
— Толстая попа! — крикнула миссис Ворчунья.
— Банка укропа! — парировал мистер Ворчун.
— Ваша честь, мой подзащитный сел на торт по гой причине, что торт был высотой со стул, — поспешно вмешался Клумбис, пока Ворчуны вновь не затеяли первостепенную перебранку. — Дело в том, что торт для конкурса «Угадай, сколько весит!» был помещён на стол, высота которого оказалась ниже допустимой нормы высоты столов, и поэтому официально тот стол был стулом,
