Айдар Павлов - Олеся и Арлекин
- Теперь остановись, - сказал Арлекин, помахивая над головой свободной от камеры пятерней. - Посмотри налево... Потом направо. Сначала налево, Тряпушкин! Дорогу никогда не переходил? Вот... вот... Хорошо. Сядь. Садись, садись, Тряпушкин. Можешь прямо на песок. - Ладонь Арлекина продолжала загадочно витать в воздухе. - Открой шампанское. Открывай, открывай. Не спеши, пленки достаточно… Оп! Теперь делаешь глоток. Еще... Еще... Хорошо... Сладкое шампанское, Тряпушкин? Ну, пей, пей...
- Вся бутылку, что ли? - удивился ассистент.
- Да, - важно протянул Арлекин, играя пальцами свободной руки. - У меня ничего не спрашивай. Пей и все. Понял, Тряпушкин?
Тот кивнул.
- И не кивай, пожалуйста!
Тряпушкин опять кивнул в знак согласия.
- Ох, Тряпушкин!
- Что? Плохо?
- Замолчи. Сколько шампанского осталось?
- Грамм сто, - доложил ассистент, икнув газом.
- Ладно, хватит. Оставь на черный день. Теперь засовываешь бутылку в карман. Не лезет? Ты сначала встань. Развалился! Загорать пришел или работать? Конечно, тебе ничего не лезет. Осторожно поднимайся. Не падай. Хорошо стоишь?
- Ну, - подтвердил Тряпушкин.
- Что будем делать?
Ассистент пожал плечами.
- А что бы ты хотел?
- Если честно?
- Естественно.
- Голую женщину, - искренне ответил ассистент.
- Асклепия, твой выход! – скомандовал режиссер
Из-за дерева появилась абсолютно голая женщина с сигаретой в зубах. Покрутив зонтиком над головой, Асклепия застенчиво отвела взор от поддавшего Тряпушкина.
- Нормально? - спросил Арлекин.
- Да это главный администратор! – кисло сморщился Тряпушкин.
- Не ори, я вижу, что не Джулия Робертс. Послушай, мальчик, если хочешь сняться в кино, тебе лучше забыть, что она твой администратор. У нас нет денег на голливудскую звезду. Радуйся тому, что есть. Забудь о неравенстве, об иерархии, забудь, что она опытнее тебя, старше... Ты играешь роль, ты не помнишь ничего, кроме того, что хочешь голую женщину, договорились?
Не ожидавший такой подставыТряпушкин сконфузился и покраснел.
- Что же ты, Тряпушкин? Прыгай на нее! Или Асклепии властно стиснуть твою промежность? Ладно, садь на песок, Тряпушкин. Сиди, отдыхай. Хреновый из тебя актер. Свой шанс ты не использовал. Лобанов!
- Я здесь! - донеслось сверху.
- Тебе не одиноко?
- Скорее неудобно, чем одиноко.
- Хочешь потусоваться?
- А можно?
- Видишь Асклепию?
- Еще бы!
- Прыгай!
Как ньютоновское яблоко свалился оператор Лобанов в ноги Асклепии.
- Поднимайся, - попросил Арлекин. - Асклепия, неужели, всё скурила? Как тебя только ноги держат? Попроси-ка новую сигарету у господина Лобанова. Элитно, Асклепия. Ну, чтоб он понял, с кем имеет дело. Он должен сразу расчухать, что попал не к простым плебеям, а... Ну, сама знаешь куда...
- У вас не найдется закурить? – манерно поинтересовалась Асклепия.
- А у вас? - парировал Лобанов.
- Что, простите? Ах, да! Нет, нет... – администраторшу сбили с толку.
Оператор отряхнулся и спросил:
- Могу я отсюда выйти к космодрому или не могу?
- Отлично, Лобанов! - подбодрил Арлекин.
- Как бы да, - растерялась Асклепия. - Это как бы там... - она показала на одну из кабинок.
Лобанов поспешно засеменил прочь.
- Куда же вы?! - встрепенулась Асклепия. - Так быстро? Так скоро?
- А вы можете что-нибудь предложить? - Лобанов приостановился.
- У вас не найдется закурить?
- Не курю.
- Арлекин! Лобанов врет! Почему он зажал сигарету?
- Послушайте вы, Асклепия! - вспылил Арлекин. - Откуда вам известно, что это Лобанов? Это скорее падший ангел, а никакой не Лобанов.
- Даст мне кто-нибудь сигарету или не даст?! – психанула администраторша.
- Только, вот, не надо истерик, не надо! - взмолился Арлекин.
- Арлекин! Асклепия! - Из космического корабля донесся голос Дарьи. - Вы уже снимаете?
- Сиди, сиди, не высовывайся, - приказал режиссер. - Слышь, Лобанов, дай ты ей сигарету, чтобы она о ней не думала!
- Это очень дорогие сигареты. Арлекин, - предупредил оператор-постановщик, но пачку вынул и предложил Асклепии.
- Можно, я возьму несколько штук? - спросила администраторша, после того, как вытащила четыре сигареты.
- Хорошо! - закричал Арлекин.
- Что хорошего? - криво усмехнулся Лобанов.
- Я заплачу, - приврал режиссер. - Асклепия, возьми в рот все четыре сигареты.
- Зачем? - опешила та.
- Такого еще не было. Это будет продвинутый кадр.
- Кхе, - снова скривило оператора. - Почему я должен снабжать сигаретами группу, когда есть ассистент Тряпушкин?
- Тряпушкин! Пора! Поднимайся!! - призвал Арлекин. – У тебя есть последний шанс. Бери бутылку и разбей ее о голову оператора Лобанова!... Догоняй его! Ты должен его догнать!... Только не бросай бутылку! Промахнешься – я тебя уволю.
Перепуганный Лобанов побежал от бухого ассистента, дернул дверь первого первого корабля и...
- Скотство!!! - вскрикнул он. - Кто запер дверь?!!
- Это ты, что ли, Лобанов? - спросила Дарья, благо находилась внутри.
- Я! Я!! Открой немедленно!
- Зачем это? - удивилась Дарья. - Хочешь переодеться?
- Нет! За мной гонится ассистент Тряпушкин с бутылкой в руке! Если не откроешь, он убьет меня!!
- Я не поняла, это угроза? - Дарья едко захихикала…
- Арлекин, я правильно все сделала? - спросила Асклепия, во рту которой уже торчали четыре дорогие сигареты.
- Поджигай! - сказал Арлекин.
- Секунду! – Кинув зонтик, Асклепия улетела за спичками.
- ... Не откроешь - он разобьет о мою голову бутылку из-под шампанского! - ревел Лобанов.
- Ну и пусть бьет. Жалко что ли? - отвечала довольно холодно Дарья. - Я бы и покруче сделала. Зачем ты притащил сюда это дурацкое дерево?
Вооруженный ассистент режиссера тем временем стремительно сокращал расстояние, отделявшее его от головы Лобанова.
- Ну, ты и нашла время обсуждать мое дерево! - вспотел оператор. - Послушай, Дарья, хотя тебе и не понравилось дерево...
- А ты думал, оно мне могло как бы понравиться? - злопыхательно усмехнулась художница. – Ну-ну!
- Так вот, хотя оно тебе и не понравилось, твои кабинки, эти ракетницы, ну, они произвели на меня очень приятное впечатление.
- Почему-то ты решил признаться в этом только сейчас, когда за тобой гонится ассистент Тряпушкин с бутылкой из-под шампанского!
- Я не мог признаться раньше! – драматично воскликнул Лобанов. - Поверь!
- Что же тебе мешало?
- Я был как бы поглощен этим проклятым деревом, не замечал вокруг себя ничего! Каждый, кто говорил что-нибудь плохое об этом дубе, как бы сразу становился моим врагом. Поэтому я не мог объективно посмотреть на твое творчество, творчество Арлекина, Асклепии или этого сумасшедшего алкоголика Тряпушкина.
Если бы оператор Лобанов мог сейчас видеть лицо Дарьи, он, конечно, понял бы, что она плачет.
- Открой, Дарья! - после паузы жалобно попросил Лобанов.
- ... Арлекин, я готова, - сообщила Асклепия, дымя за четверых.
- Подойди к кабинке для переодевания, - сказал режиссер. - Да, да, к той, которую колотит ассистент Тряпушкин.
Не сложно догадаться, что Дарья в последний момент все-таки впустила оператора и, тем самым, спасла его от бутылки разъяренного Тряпушкина.
Асклепия подкралась к юному ассистенту, который тщетно пытался взломать восьмимиллиметровую сталь кабинки для переодевания, и закрыла его глаза ладонями.- Арлекин? - попытался угадать Тряпушкин.
- Нет.
- Асклепия?
- Да! - подтвердила администраторша, открыв глаза молодого человека.
... В космическом корабле, сделанном прочно и основательно, нижний отсек, символизирующий как бы женское начало и землю-прародительницу, занимала художник-постановщик Дарья, а все небесное, мужское пространство сверху - оператор-постановщик Лобанов.
- Теперь ты, наконец, понял, зачем были нужны космические корабли? - спросила Дарья.
- Да, - согласился сосед с верхнего отсека.
- Куда бы ты, интересно, делся, если б стены были из картона или дешевой фанеры, как хотела вся группа?
- Ты как бы спасла мне жизнь, благодарю, - признал Лобанов.
- На дереве-то так не упрячешься, - подразнила Дарья.
- Ну, Дарья, дубок тоже имеет свои достоинства. Хотя, несомненно, основная нагрузка легла на кабинки. Здесь ты превзошла, Дарья.
- Честно говоря, я зря сердилась на тебя за это дерево, - положив руку на сердце, призналась художница. - Оно... такое, понимаешь, беззащитное, нелепое... Есть как бы вещи, которые начинаешь ценить не сразу. Сначала они производят отвращение, потом ты, вроде бы, находишь, что в этом как бы что-то есть, а потом, Лобанов, потом... Если хочешь знать, я преклоняюсь перед твоим дубом!! – внезапно прорвало Дарью.
- Ну, уж! – смутился оператор. - Я тоже, ведь, не сразу понял, сколько очарования, как бы пользы и смысла в обычных на первый взгляд интимных кабинках. Это же как бы не просто снять трусы, лифчик, одеть купальник, плавки, нет... Я вдруг понял как бы больше. Некоторые ощущения... Странные, непонятные мне раньше ощущения... Как бы и совсем бредовые, но и как бы иные совсем миры.
