Ф. Илин - Странные встречи славного мичмана Егоркина
A y нас колбаса и сало копченое! – сказал здоровенный Приходько.
– А наша психиатричка хохлов от сала не кодирует – бесполезно! – ехидно заявил кто-то из крестоносцев.
Ребята ускорили шаг, ломясь прямо через кусты, с треском и хрустом.
И вот первые вышли на поляну, на которой горел большой костер. Но это были не друзья-викинги!
Вокруг костра был выложен круг из обломков белого камня, мрачно горели свечи и факела.
Вокруг толпились мужчины и женщины в каких-то черных плащах, серых балахонах, под которыми были голые тела.
В центре круга стоял крест с перевернутым распятием. Твою бригаду! Вот это вынесло!
– Ха, сатанисты! – воскликнул Анатолий. И тут вперед выступил Юрий. Поскольку он знать не знал ни католических молитв и псалмов, ни вообще никаких, он заорал по-английски «Желтую подводную лодку». Он ее часто пел под гитару на дружеских «междусобойчиках» скитальцев морей. Он подумал, что для этого случая она вполне подойдет. Честно сказать, выбирать особенно все равно было не из чего! Оппоненты вздрогнули и испуганно застыли.
А теперь посмотрите на все это со стороны этих доморощенных сатанистов, подавшихся в эту секту или от нездоровой психики, или из чувства противоречия, или от скуки!
Выходило где-то так: из темного леса во мраке возникают люди в доспехах и шлемах, в которых играли алые отблески огня. На развевающихся плащах нашиты мрачные большие кресты. То ли – люди, то ли неприкаянные тени из самого тартара!
И тут из их строя появляется человек, лицо которого скрывал капюшон балахона, высоко поднимает над собой тяжелое распятие и вдруг запевает какой-то грозный гимн. Наверно, призывает себе на помощь высшие могучие силы. При звуках этого гимна воины потащили из ножен мечи, достали из-за спин сверкающие адским пламенем боевые топоры…
Они грозно, без суеты, подняли щиты, построились в линию. И вдруг ударили трижды мечами по щитам. Раздался грохот, холодящий душу. По позвоночнику пополз холод, волосы зашевелились во всех штатных и нештатных местах.
Больше нервы у сатанистов не выдержали! А боевой строй рыцарей перешел на быстрый шаг, а потом и на бег!
Кто-то из них орал, потешаясь: – Антуан, тащи веревки! Где отрядный палач? Где плаха? Запорю бездельника!
Второй командовал в тон первому: – Карл, рубить сухие деревья! Огнем еретиков очищать будем, огнем!! Капеллан! Готовься отпевать заблудшие потерянные души!
Загробным гласом боевые рога запели атаку!
Сердца, желудки и все другие запчасти и внутренности сатанистов провалились куда-то глубоко. У некоторых сработали мочевые пузыри и выпускные клапана на других отверстиях. Как они бежали! Любой преподаватель физкультуры прослезился бы от зависти!
Но уже слышался только треск, испуганные вопли и топот ног.
Некоторые воины, из тех, что помоложе, кинулись в погоню. Но догнать смогли только одного из «еретиков», абсолютно голого, здоровенного мужика.
Ему не успело уступить дорогу толстое дерево, могучий коренной дуб. Вот в него-то он и впечатался со всего маху. Аж крона загудела, ветки посыпались, несколько птичьих гнезд упало! Я такое слышал, когда самосвал въехал в чей-то сарай…
Его подобрали, плеснули в лицо из фляги. Он открыл глаза и огляделся. Один рыцарей, не спеша, снял свой шлем. Под ним ничего не было! Над кольчужным отложным воротником и кирасой НЕ БЫЛО НИЧЕГО!
Рядом молча стояли другие воины, слегка покачиваясь. Сверху раздался глухой голос: – А теперь иди себе, никто тебя, нечестивец не тронет! А в аду ждут тебя вечные муки, про которые ты даже не догадываешься, А НАМ ПОВЕДАТЬ ТЕБЕ ЗАПРЕЩЕНО! Иди и подумай, смой свои грехи, пока у тебя есть еще время!
И тут все завыли и ужасно захохотали!
Надо ли говорить, что голый мужик легко побил все существующие рекорды по бегу с препятствиями, кроссу по пересеченке, и полевому ориентированию? Причем – одновременно!
Уничтожив или безнадежно испортив одежду сатанистов, (а поделом, что они безответных животных мучают и в жертву приносят?), собрав их документы и спрятав их в дупло того самого дуба (а пусть поищут!), «крестоносцы» долго веселились, на радостях допив все запасы горючего. Именно поэтому пришлось все-таки идти к «норманнам», у которых, по данным нанайской разведки, был свой «источник водки и спецдорога на мясокомбинат» как пелось когда-то в одной разухабистой песне.
Надо ли говорить, что лучшие скальды и трубадуры отряда наперебой, в красках и в гаммах, изложили свежее приключение.
Выпитое оживило их выразительность и жестикуляцию.
Норманны очень смеялись и искренне завидовали приключениям «крестоносцев». Надо ли говорить, что источник горючего тут же открылся, и за закуской тоже сгоняли…
Только Эдисона упрекали – а вдруг бы кто из сатанистов ласты с перепугу склеил? Потеря для общества, конечно, небольшая, хоть и моральные уроды, но все-таки – люди…
У местной полиции, в РОВД рядом с ближайшей остановкой электрички, тоже были свои проблемы.
Вдруг на вечно тихий, дремлющий в ночи поселок прямо из лесу высыпались голые, насмерть перепуганные люди. Разбуженные и разгневанные жители не очень обрадовались таким гостям и кое-кому щедро перепало. Вызвали полицию.
Всю ночь патрульные полицейские ловили голых людей, исцарапанных ветвями, в синяках и ссадинах, побитых разгневанными аборигенами из дачных поселков. А били их за страшные и скабрезные татуировки на разных частях их тел. Мест в «обезьяннике» не хватило, сошел в дополнение и какой-то пустой склад, весь в плесени и паутине. И разбираться пришлось долго – документы, удостоверяющие личность-то, – тю-тю!
В пришельцев с того света или там из параллельного мира полицейские не поверили. Они и не такое видали, и не такие сказки слушали!
Было исписаны целые пачки бумаги. Сформированы дела по административным нарушениям, прошлись по сектам, нашли нескольких фигурантов из тех. С которыми определенные структуры давно мечтали познакомиться…
Поэтому, полицейские очень мечтали встретиться и поговорить по душам с «крестоносцами», «подкинувшими» им мешок головной боли и забот на три дня! И отблагодарить чем ни попадя, да куда ни попадя! Ну и пусть себе мечтают!
Следов крестоносцев они не нашли – среди них был один бывший войсковой разведчик, он и подчистил все следы, как учили…
А крестоносцы, предприниматели, милиционеры, врачи и прочие серьезные люди, уже разгуливали по питерским улицам, занимались своими делами, «согласно штатному расписанию».
А субботними вечерами, «вспоминали минувшие дни, и битвы, в которых рубились они…»
Анатолий проводил Юрия в Пулково и отправил его в Краснодар на неуклюжем «Ил-96», состоящем из толстой туши фюзеляжа с прикрепленными к нему какими-то несерьезными крылышками.
Добравшись до дома с пересадками и приключениями, на местном такси он подрулил к дедовскому дому.
За добротным новым забором, по большому двору, среди грядок и деревьев, с озабоченным видом ходил батяня, явно не желая проводить сельхозработы под южным солнцем, нещадно жарившим труженика Егоркина откуда-то прямо из зенита. Он все напряженно искал повод «сачкануть» от этого мероприятия, а тут вот он – сынуля собственной персоной.
– Капитан-лейтенант Егоркин прибыл для прохождения очередного отпуска! – шутливо доложил Юрий, бросив свои сумки у ворот.
На звуки его звонкого голоса из дома вылетели мать, дед и бабушка и быстро обслюнявили его поцелуями, обильно полили радостными слезами.
Палыч хранил нейтралитет и молчание.
– А поворотись-ка, сынку! И где тебя черти носили целых четыре дня? – ехидно поинтересовался отец. – О том, что я уже позвонил тебе на лодку, ты уже догадываешься Я тебя здесь породил? Породил! А вот чем твой дед плетень подпирал, тем тебя сейчас и убью! Вон они, колья-то, старые, добрые, у сарая валяются!
– А что? Ему самому этими кольями добре доставалось! Наверное, приятно вспомнить! – довольно хмыкнул дед.
– По каким таким блондинкам шлялся? Какую зазнобу ублажал? – грозно наступал Палыч на здоровенного отпрыска.
– Нет, посмотрите на него – у кого что болит, тот про то и говорит! – взъярилась жена Светлана, – У тебя уже все синяки прошли, которые ты наполучал за свои подвиги? – заступилась она за своего сына.
Что было – то было. Палыч точно не мог припомнить, чего больше было – победных звезд на своем мятом, чуть-чуть ожиревшем и волосатом фюзеляже, или синяков и ссадин, полученных за них. Но об этом гон не собирался говорить сыну – еще чего. Опыт – сын ошибок трудных, а чужой опыт ничему все равно не учит! Пусть сам нарабатывает!
Дед спокойно сказал: – А твою Марину мы ночью в роддом отправили! Врачи считают, предполагают, а у всевышнего свои планы. Он-то в их медкарты, наверное, не заглядывает!
