Пэлем Вудхауз - Не позвать ли нам Дживса?
Возможно, из этого получился бы замечательный рассказ, доведи его капитан Биггар до финала, но капитан Биггар тут умолк, так как аудитория, к которой он адресовался, обратилась в бегство: Джил резко повернулась и пошла к двери, низко, он заметил, наклонив голову. Еще бы не наклонить, когда услышишь такие разоблачения. Ни одна порядочная девушка не могла бы спокойно слышать про такую безнравственность британской аристократии.
После этого он сел и взялся было за вечернюю газету, но сразу же со стоном ее отбросил, потому что в глаза ему бросились слова: «Мамаша Уистлера». Так он и сидел, мрачно размышляя о том, сведет ли его когда-нибудь рок (или фатум) на узкой дорожке с Честным Паркинсом, но тут в гостиную просочился Дживс. И одновременно из библиотеки вышел Рори.
– А-а, Дживс, – приветствовал его Рори, – не принесете ли мне чего-нибудь крепкого выпить? Я жажду.
Дживс почтительным кивком указал на внесенный им поднос, весь заставленный соответствующими зельями, и Рори поспешил вслед за ним к столу, на ходу облизывая губы.
– А вам что налить, капитан? – спросил он.
– Виски, пожалуйста, – ответил капитан Биггар. После того, что он пережил в саду под луной, он чувствовал потребность подкрепиться.
– Виски? Отлично. А вам, миссис Спотсворт? – спросил Рори, так как из сада в эту минуту вошла названная дама в сопровождении Билла.
– Ничего, благодарю вас, сэр Родерик. В такую ночь с меня довольно лунного сияния. Лунного сияния и красоты вашего сада, Билликен.
– Я сейчас расскажу вам кое-что насчет этого сада. В летние месяцы там… – начал было Рори, но не договорил, так как на пороге библиотеки появилась Моника.
При виде жены он не только воздержался от дальнейших рассуждений по поводу протекающей в саду реки, но и вспомнил, что его просили в разговорах с миссис Спотсворт расхваливать Рочестер-Эбби. Быстро обведя глазами гостиную в поисках хоть чего-нибудь, что можно было бы расхвалить в этих руинах, он задержал взгляд на старинном сундуке для приданого, и на память ему пришли чьи-то лестные отзывы об этом предмете обстановки.
Пожалуй, сундук может послужить неплохой отправной точкой.
– Да, – продолжил он свою речь, – сад здесь бесподобный, но нельзя также упускать из виду, что в стенах Рочестер-Эбби, хоть они и не первой свежести и слегка разлезаются по швам, содержится много objets d'art, при взгляде на которые у знатоков глаза на лоб лезут. Обратите вот внимание на этот сундук.
– Я им сразу залюбовалась, когда только вошла. Прелесть!
– Да, красивый сундук, правда? – подхватила Моника, бросая на благоверного одобрительный взгляд. Рори не часто выказывает вот такие признаки почти человеческой понятливости. – Когда-то Дювен умолял, чтобы ему его продали, но вещь наследственная и, конечно, не продается.
– Идет вместе с домом, – вставил Рори.
– Там хранятся удивительные старые одеяния.
– Тоже идут вместе с домом, – добавил Рори, быть может, не совсем верно, но видно было, что человек старается.
– Хотите посмотреть? – предложила Моника и взялась за крышку.
Билл горестно вскрикнул:
– Их там нет!
– Глупости, они там. Всегда там лежат. И я уверена, что Розалинде будет интересно на них взглянуть.
– Ну конечно.
– С этим сундуком связано трогательное предание, Розалинда. Лорд Рочестер тех времен, столетия назад, не позволял своей дочери выйти замуж за того, кого она любила, знаменитого путешественника, первооткрывателя.
– Старик был против первооткрывателей, – пояснил Рори. – Опасался, как бы они не открыли Америку. Ха-ха-ха-ха! Ах, прошу прощения.
– Жених прислал дочери сундук, где лежали всякие редкие вышивки, которые он привез из своих путешествий по Востоку, а отец не позволил ей принять подарок. Он велел ее возлюбленному приехать и забрать сундук. Что тот и сделал, и, конечно, внутри оказалась его невеста – она предвидела такой ход событий и заранее спряталась в сундуке.
– А комедия состояла в том, что вредный старикашка бежал за женихом до самых ворот и кричал: «Убери эту гадость отсюда, и чтобы я ее больше не видел!»
Миссис Спотсворт пришла в восторг:
– Ах, какая чудесная легенда! Пожалуйста, откройте же крышку, Моника.
– Сейчас. Она не запирается.
Билл обессилено рухнул в кресло:
– Дживс!
– Да, милорд?
– Бренди!
– Очень хорошо, милорд.
– Вот так так! Ну и ну! – воскликнула Моника.
Она недоуменно разглядывала невесть откуда взявшийся пиджак в такую пеструю клетку и такой ярко-малиновый галстук в таких ослепительно голубых подковах, что стоявший рядом Рори неодобрительно покачал головой:
– Боже милосердный! Билл, не говори мне, что ты показываешься на людях в таком пиджаке. Ты же должен быть в нем похож на вороватого букмекера. А галстук! Что за галстук! О боги! Загляни как-нибудь к нам в «Харридж» и поговори с приказчиком в галантерейной секции, у нас сейчас распродажа.
Капитан Биггар шагнул вперед. Суровые черты его лица напряглись.
– Позвольте мне взглянуть. – он взял пиджак, пошарил в карманах и достал черную нашлепку. – Ха! – выговорил он, вкладывая в это краткое слово бездну значения.
Рори, прислушиваясь в дверях библиотеки, объявил:
– Ага! Там кто-то говорит по-французски. Наверно, Буссак. Буссака пропускать нельзя. Пойдем, Мук. Эта девушка, – объяснил он, любовно обняв ее за плечи, – говорит по-французски обеими руками. Вы идете, миссис Спотсворт? По телевидению показывают банкет в честь завтрашних скачек.
– Я подойду чуть попозже, – ответила миссис Спотсворт. – Я оставила Помону одну в саду и боюсь, как бы она не заскучала.
– Вы, капитан?
Капитан Биггар покачал головой. Лицо его стало еще тверже, чем раньше.
– Я должен сначала сказать пару слов лорду Рочестеру. Вы уделите мне минуту, лорд Рочестер?
– Пожалуйста, – ответил Билл, слабея.
Дживс внес бренди, и Билл сделал рывок к подносу, как Мамаша Уистлера к финишному столбу.
Глава XI
Но от бренди, поданного в маленьких послеобеденных рюмках, мало пользы для человека, дела которого приняли такой оборот, что на минуту ему даже показалось, будто на него сзади наскочил курьерский поезд «Двадцатый век». Дали бы ему тонну или большую бочку спасительного напитка, тогда еще он, возможно, смог бы ожидать предстоящего объяснения с беспечной усмешкой на устах. А полученный им один маленький глоток оставил его таким же бледным и обмякшим, как если бы его напоили газированной водичкой. Он видел капитана Биггара словно сквозь дымку и вообще походил на индивида, которого изловили в свои сети полицейские с целью допроса в связи с грабительским налетом на ювелирный магазин «Бон-Тон» Маркса и Свинсера на Восьмой авеню. Лицо его в процессе побеления приобрело сходство с брюхом дохлой рыбешки, и Дживс, глядя на него с почтительным состраданием, от души сокрушался из-за того, что не может вернуть румянец на щеки его сиятельства, процитировав ему два-три наиболее удачных места из Собрания сочинений Марка Аврелия.
Капитан же Биггар даже сквозь дымку представлял собой зрелище, способное устрашить храбрейшего. Биллу чудилось, будто из глаз его исходили длинные изгибающиеся языки пламени, и было совершенно непонятно, как человека с такой густо-красной физиономией могут называть Белым Охотником. Под наплывом сильных чувств румянец капитана, как всегда, разгорелся до такой алости, как будто он жертва взрыва на заводе консервированных помидоров.
И если вид его породил опасения, то голос, когда он заговорил, отнюдь их не развеял. Это был голос киллера, который, стоит его только еще чуть-чуть поддержать и подбодрить, сейчас выхватит из-за пояса револьвер и разрядит всю обойму.
– Значит, так, – проговорил он.
На слова «значит, так» не существует убедительного ответа, тем более если они произнесены вышеописанным тоном, и Билл даже не попытался ничего ответить.
– Значит, вы и есть Честный Паркинс!
На подмогу пришел Дживс, по своему обыкновению, стараясь сделать все возможное:
– Как вам сказать, сэр… И да, и нет.
– Что значит – и да, и нет? Вот и нашлепка его, подлеца. – капитан поднял над головой экспонат номер один. – И усы его, негодяя. – он ткнул пальцем в экспонат номер два. – И уж не думаете ли вы, что я не узнал этот пиджак с галстуком?
– Говоря «и да, и нет», я имел в виду, сэр, что его сиятельство удалился от дел.
– Еще бы ему не удалиться. Жаль только, что так поздно.
– Да, сэр. «Как жалко, Яго, о, какая жалость!»
– Что-что?
– Я цитировал Эйвонского лебедя, сэр.
– Ну так перестаньте цитировать Эйвонского лебедя, будь он неладен!
– Конечно, сэр, как вам угодно.
Билл тем временем пришел до некоторой степени в себя. Не то чтобы он совсем уж развеселился, сказать так было бы преувеличением, но, по крайней мере, он снова обрел дар речи.
– Капитан Биггар, – произнес он, – я должен вам предложить объяснение.
