Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 3
Мы оба запыхались и говорили отрывисто, короткими фразами.
— Это вы все испортили! — прохрипел Кейвор.
— Ерунда. Все равно нам грозила смерть.
— Что же делать?
— Спрятаться.
— Но как?
— В темноте.
— Где?
— В одной из боковых пещер.
— А потом?
— Там будет видно.
— Хорошо, идемте.
Мы двинулись в путь и вскоре добрались до темной пещеры. Кейвор шел впереди. Он остановился в нерешительности, потом выбрал какую-то темную пасть, обещавшую надежное убежище. Он уже вошел туда, но потом обернулся.
— Совсем темно.
— Ваши ноги будут освещать дорогу. Вы забрызганы светящейся жидкостью.
— Но…
Со стороны главного тоннеля послышался отдаленный гул, похожий на удары гонга. Очевидно, начиналась шумная погоня. Не раздумывая долее, мы кинулись в темную боковую пещеру. Дорогу нам освещал фосфорический блеск ног Кейвора.
— Хорошо, что они сняли с нас ботинки, — пропыхтел я. — Иначе эхо от топота загремело бы на всю пещеру.
Мы неслись мелкими прыжками, стараясь не ударяться о своды. И как будто нам удалось уйти. Звуки гонга делались все глуше, реже и наконец совсем замолкли.
Я остановился, оглянулся и услышал шаги Кейвора. Вскоре он уже стоял рядом.
— Бедфорд, — прошептал он, — впереди какой-то свет.
Я взглянул, но сначала ничего не заметил. Затем различил голову и плечи Кейвора, темным пятном выступавшие на более светлом фоне. Этот сумрак не походил на уже знакомый нам голубоватый блеск: его бледный серовато-белый оттенок напомнил дневной свет. Кейвор, видно, тоже заметил это, и у нас обоих появилась зыбкая надежда.
— Бедфорд, — шепнул он, и голос его дрогнул, — этот свет… возможно…
Он не решался высказать свою тайную надежду. Мы молчали. Потом по звуку его шагов я понял, что он пошел вперед, навстречу этому бледному свету. Я последовал за ним с бьющимся сердцем.
16. Различные точки зрения
Свет все усиливался. Скоро он стал почти так же ярок, как фосфоресценция на ногах Кейвора. Тоннель расширился в пещеру, и этот новый свет брезжил на дальнем ее конце. Я заметил еще кое-что, и сердце мое запрыгало от радости.
— Кейвор, — сказал я, — этот свет падает сверху. Наверняка сверху!
Кейвор ничего не ответил, но ускорил шаги.
Несомненно, это был сероватый, серебристый свет.
Еще миг — и мы в его лучах. Он сочился сквозь щель в стене пещеры, и когда я взглянул вверх, то — хлоп! — на лицо мне упала капля воды. Я вздрогнул и отступил в сторону; хлоп — другая капля упала на камень.
— Кейвор, — сказал я, — если один из нас приподнимет другого, то можно будет достать трещину рукой.
— Я подниму вас, — согласился Кейвор и легко подхватил меня, как ребенка.
Я сунул руку в щель и сразу нащупал выступ, за который можно было держаться. Отсюда белый свет казался еще ярче. Я подтянулся вверх почти без всякого усилия, держась двумя пальцами, — хотя на Земле весил более восьмидесяти килограммов, — затем ухватился за другой выступ, повыше, и встал ногами на узкий карниз. Потом ощупал скалу. Расщелина расширялась кверху.
— Тут можно вскарабкаться, — сказал я Кейвору, — вы сможете допрыгнуть до моей руки, если я протяну ее вниз?
Я встал в расщелине, опираясь ногой и коленом о выступ, и протянул руку. Кейвора я не мог видеть, но слышал шорох от его движений, когда он нагнулся для прыжка. Раз — и он повис у меня на руке, легкий, как котенок. Я подтянул его кверху, пока он не ухватился рукой за выступ и не выпустил мою руку.
— Черт возьми! — воскликнул я. — Здесь, на Луне, поневоле научишься ползать по скалам.
И стал карабкаться дальше. Через несколько минут я снова взглянул вверх. Расщелина расширялась, и свет становился все ярче. Только…
Это был вовсе не дневной свет!
Скоро я разглядел, что это такое, и с горя готов был разбить себе голову о камни, ибо передо мной открылся склон, поросший целым лесом небольших булавовидных грибов, светившихся мягким серебристым светом. С минуту я смотрел на нежное сияние, затем прыгнул в самую середину грибной рощи. Я сорвал с полдюжины грибов и с досадой расшиб их о камни; потом сел и горько рассмеялся прямо в румяное лицо появившегося Кейвора.
— Опять фосфоресценция, — крикнул я ему, — не стоит торопиться! Присаживайтесь и будьте как дома.
Он пробормотал что-то по поводу постигшей нас неудачи, а я все продолжал сшибать грибные макушки и сбрасывать их в расщелину.
— Я думал, что это дневной свет, — проговорил Кейвор.
— Дневной свет! — воскликнул я. — Утренняя заря, закат Солнца, облака, хмурое небо. Увидим ли мы все это когда-нибудь?
Говоря это, я вдруг представил себе наш земной мир, да так отчетливо и ярко, словно задний план какой-нибудь старой итальянской картины.
— Изменчивые небеса, изменчивое море, зеленые холмы и рощи, солнечные города и деревни! Вспомните, Кейвор, как блестят мокрые крыши при закате. Вспомните, как пламенеют от Солнца окна!
Он не отвечал.
— А мы тут пресмыкаемся в этом диком мире. Что это за мир, с чернильным морем, запрятанным в мрачной бездне, а на поверхности — то дневной зной, то мертвящая тишина ночи! И эти существа, которые гонятся за нами, покрытые чешуей люди-насекомые — порождение кошмара! Впрочем, они правы! Зачем мы явились сюда давить их и разрушать их мир? Теперь, видно, уже вся планета знает о нашем прибытии, и все пустились в погоню. Каждую минуту мы можем услышать их писк или гонг. Что нам делать? Куда скрыться? Я чувствую себя так уютно, как на пороховой бочке.
— Это вы виноваты, — сказал Кейвор.
— Как так? — удивился я.
— Я уже составил план.
— Провались они, ваши планы.
— Если бы вы не сопротивлялись…
— Под их копьями?
— Ну да. Они бы нас перетащили.
— Через мост?
— Да. Перенесли же они нас в глубь планеты.
— Пусть бы лучше муха волокла меня по потолку.
— Господи! Что вы говорите!
Я снова занялся истреблением грибов. И вдруг сделал открытие, которое поразило меня.
— Кейвор, цепи-то наши из золота!
Кейвор сидел, задумавшись, обхватив голову руками. Он медленно повернулся и равнодушно поглядел на меня. Потом, когда я повторил свои слова, так же равнодушно посмотрел на цепь, обмотанную вокруг его правой руки.
— Да, — сказал он, — действительно золото.
Но это мало интересовало его, и, отвлекшись на минуту, он снова погрузился в свои размышления. А я тоже молчал, пораженный, что только теперь заметил это, но потом понял, что при голубоватом свете металл казался совсем бесцветным. Неожиданное открытие дало новое направление моим мыслям, которые унесли меня далеко. Я забыл, что еще недавно упрекал Кейвора за наш полет на Луну. Золото…
Кейвор первый прервал молчание.
— Мне кажется, — сказал он, — у нас есть два выхода.
— Какие?
— Либо попытаться проложить себе дорогу на поверхность, пробиться силой, если понадобится, и продолжать поиски тара до тех пор, пока мы не найдем его, или пока холод нескончаемой ночи не прекратит наше существование, либо…
Он остановился.
— Продолжайте, — подстрекнул я его, хотя знал, что он скажет.
— Или попытаться еще раз установить добрые отношения и взаимопонимание с обитателями Луны.
— Что касается меня, то я предпочитаю первый выход.
— Я не уверен в этом.
— А я уверен.
— Видите ли, — пояснил Кейвор, — по-моему, вообще нельзя судить о селенитах по тем экземплярам, которых нам пришлось увидеть. Центральная часть их мира, цивилизованная часть, находится внизу, в глубинах около моря. Та часть Луны, где мы находимся, — только окраина, район пастбищ. Таково мое мнение. И селениты, которых мы видели, выполняют роль пастухов и машинистов. Они пользуются копьями, очевидно, для погони скота. Недостаток сообразительности — они думали, что мы можем делать то же, что и они, — несомненная грубость, — все это подтверждает мои предположения. Но если бы мы потерпели…
— Ни один из нас не может вынести перехода по шестидюймовой доске через бездонную пропасть.
— Верно, — согласился Кейвор, — но…
— Я не согласен, — отрезал я.
— Предположим, — продолжал убеждать меня Кейвор, — что нам удастся забраться в какой-нибудь уголок, где мы в состоянии будем защищаться. Если мы продержимся с неделю или около того, то, наверное, весть о нашем появлении дойдет в более населенную часть Луны, до более образованных селенитов.
— Если таковые есть.
— Несомненно. Иначе откуда взялись бы эти огромные машины?
— Возможно, но нам от этого будет только хуже.
— Мы могли бы начертить надписи на стенах.
— А почему вы думаете, что их глаза способны увидеть эти надписи?
