Алексей Котов - Рыцари и сеньоры (сборник)
Но я не мог уйти. Я стоял в коридоре и ждал… Потом я вернулся. Любочка была без сознания. Я сел рядом и вдруг понял, что тот зверь, который жил внутри меня уже ушел. Вокруг была только ошеломляющая пустота и боль…
Любочка умерла рано утром. Тех двоих подонков милиция нашла через два дня. Через полгода одного из них зарезали в тюрьме, а второй умер от саркомы, так и не выйдя из следственного изолятора.
Я жил словно в тумане… Если бы не дети, я не знаю, чем для меня могли бы кончиться эти муки. Сережа все дни проводил рядом со мной, а крохотная Олечка с взрослой серьезностью хлопотала по хозяйству. Ей часто помогала Настя. Дети спали со мной в одной комнате, и мы гуляли на улице только втроем…
Поминки на сороковой дней готовила Настя. Я почти не видел ее… Впрочем, я мало обращал внимания и на других гостей. Я был болен, но я совсем не чувствовал своей болезни. Там, внутри меня, не было ничего кроме ужаса и тошноты…
Когда разошлись гости, я долго сидел на кухне и смотрел в окно. Потом пришла Настя. Она сказала, что я почти ничего не ел, и долго стояла рядом, не решаясь продолжить разговор. Я по-прежнему молчал…
— Вот, — сказала Настя, протягивая мне конверт. — Это тебе…
Конверт был от Любочки. Я не поверил собственным глазам и торопливо разорвал его. Внутри лежала записка: «Ты не можешь оставаться один. Теперь ты можешь любить другую. Теперь — можно. Прощай».
Мужчины действительно не умеют плакать, и только в тридцать шесть лет я понял, какое облегчение могут принести слезы… Это было действительное прощание, прощание человека, содержащее в себе только одно — прощение…
Настя не ушла… Она осталась. Она ничего не просила, ничего не ждала в ответ, а только краснела и опускала глаза, когда сталкивалась с моим взглядом. Настя приходила день за днем: она мыла полы, варила, стирала, смотрела за детьми и к моему великому удивлению Сережа и Олечка охотно слушались ее. Так прошел месяц, затем еще один… Через год и семь дней я пришел к Насте ночью. Она ждала меня… Она уснула только утром, уткнувшись мне носом в плечо и обхватив руками за шею.
Через полтора года у нас родилась дочка Леночка.
Я люблю Настю… Я не знаю, как это объяснить или как оправдаться, но я действительно люблю ее. Я люблю ее улыбку, глаза, немножко насмешливый и очень живой характер. Я люблю ее всю, такую, какая она есть…
И работящий бык снова потащил свой нелегкий воз.
Я никогда не пытался определить, что такое любовь. Но может быть для человека важнее даже не сама любовь, а то, что ее рождает?.. То, что там, внутри его самого рождает любовь, что пробуждает его разум, что делает чувства радостными и живыми. Но что рождает в нас любовь, какая неведомая нам светлая и огромная сила?.. Не та ли, что дарит нам и саму жизнь и доказательства которой нет и не может быть?
Несколько раз в год мы все вместе приезжаем на кладбище к Любочке. Потом я остаюсь возле могилы один… В эти минуты у меня нет в сердце ни горечи, ни тоски, потому что я понимаю, что человек — бессмертен. Я смотрю на небо, и во мне нет никакого другого чувства кроме огромного чувства благодарности… Благодарности к тому бессмертному, светлому и живому над нами и к нему же внутри нас.
