Дмитрий Стародубцев - Вытхуянцы в Сочи

Девушка вышла из ванной комнаты — обвитая тонким полотенцем, свежая, первозданная, будто только что сотворённая из солнечных лучиков, вкуса апельсина и ароматов сада за окном. Осёл поперхнулся минеральной водой.

— Ну а теперь, если тебя устраивает мой ответ, давай немного согрешим! — Вася присела к нему на колени и приблизила губы.

И длился поцелуй вечность, и смешивались во рту сладострастные соки, и рушились представления вытхуянца о том, что в любви духовное несоизмеримо важней физического.

— Да, забыла самое главное! — Вася на мгновение прервала поцелуй. — Будьте осторожны! Отец наверняка что-то задумал!

В зале приёмов официант разносил шампанское. Бегемот принимал нудные поздравления от Жи-раффа.

— Ну, как я тебе? — тихо спросил губернатор у Хомякова.

— Лучше не бывает, Михал Михалыч! Вы прирожденный артист, вам бы в Голливуд! И вообще, у вас столько талантов, я каждый раз поражаюсь! Я считаю, первый этап нашего плана удался!

Рядом материализовался Зебр. У него в руках был не только бокал, но и целая бутылка шампанского.

— Какой человек! А каких людей воспитал! — сказал он, показывая на Бегемота. — Миша, ты попал… — Зебр отхлебнул шипучего напитка, — в самую в точку!

— Не сомневаюсь! — Губернатор улыбнулся сквозь муки болезни.

— Эх, дайте срок, детишечки, мы тут у вас запросто коммунизм построим!

Зебр испарился. Хомяков наклонился к уху губернатора:

— Всё скоммуниздят, что только можно, и ноги сделают в свою Вытхуяндию!

Михал Михалыч скрыл улыбку кулаком, будто кашляя.

Глава 8. Правила поведения за «шведским» столом

Главная забота нашей Фемиды — глубина карманов её хламиды.

Короче: совсем ещё утром, у въезда на парковку морвокзала стряслось неожиданное. Появился длинный, как вагон метро, лаково-чёрный авто с тремя рядами включённых фар. Из динамика машины сердито крякнуло, и прохожие шарахнулись врассыпную.

Многие забыли, куда шли, сгрудились в толпу: «Олигарх какой-нибудь? Наркобарон? Киркоров?», а местные в момент признали один из лимузинов губернатора, и с радостной ухмылкой приготовились лицезреть своего сюзерена.

Но из автомобиля сначала выпал какой-то длинношеий, потом выскочил такой ушло-полосатый, зорко огляделся, прежде чем распахнуть самую заднюю дверь, а затем высадился владелец безразмерного живота с дымящейся сигарой в зубах. По толпе пробежал слушок: это председатель какого-то совета, наверное, олимпийского — его по телеку показывали. да нет, это кажется новый губернатор, вроде того.

А вытхуянцы уже спешили по пешеходной набережной в направлении аквапарка. Туристы с экскурсоводом, те же танцующие папуасы, снующие веломобили с шашечками такси. И везде майки с эмблемой предстоящей Олимпиады.

По улице провели большого африканского слона. Вскоре вытхуянцы наткнулись на чудовищных размеров кучу, которую без сомнения наделал тот самый слон. Их изумлению не было предела.

— Ни фига себе! Вот это и называется сходить по-большому! — отреагировал Зебр.

До аквапарка было ещё далеко, а Бегемот уже запыхался.

— Сто долларов тому, кто донесёт его императорское величество до аквапарка! — сообщил полосатый.

Желающих почему-то не нашлось.

— Зайки мои, давайте поедем на веломобилях? — предложила Белка.

— Ну, не зна-а-аю! — засомневался Жирафф. — Наверное, дорого!

— Чего ты все жмёшься? — грудью наехал Зебр. — Минфин ты наш недоделанный! Делов-то на копейку! Нам уже Мерседесы себе пора заказывать бронированные, а ты всё снег прошлогодний скирдуешь!

— Ну хорошо-о-о, — нехотя согласился советник, — но арендуем только оди-и-ин веломобиль, для Председателя…

Юноша на веломобиле оглядел весомые формы Бегемота и назначил двойную цену, в надежде отпугнуть негабаритного пассажира. Но не тут-то было. Председатель, не торгуясь, при помощи Осла и Жираффа вскарабкался в разом осевшую коляску и надменно бросил рикше:

— Трогай!

Юноша приналёг, но не смог даже тронуться с места. Он обозлился, поднажал на педаль всем весом, но всё равно оказалось недостаточно.

Зебр ухохатывался.

— Эй, студентик бывший, подтолкни! — высунулся из коляски Бегемот.

Полосатый чертыхнулся, но не посмел перечить. Он размялся, затем упёрся плечом в заднюю часть коляски и надавил. Но и это ни к чему не привело.

— Зебр, ты дурак! Кто же так толкает! — вмешалась Белка и принялась помогать.

Жирафф и Осёл присоединились к ней.

Наконец, коляска сдвинулась с места и нехотя покатила мимо магазинов и кафе. Вытхуянцы толкали что есть мочи, взмокший юноша-рикша крутил медленно проворачивающиеся педали, перенося всю тяжесть тела с ноги на ногу, а прохожие смеялись и показывали пальцем.

В аквапарке Белка расположилась в сторонке и, чуть посомневавшись, скинула лифчик. Вскоре она окликнула Зебра:

— Эй, пупсик, принеси мой крем!

Иногда полосатому не нужно было повторять дважды. Через секунду он был уже рядом с тюбиком крема в руке.

— Тебя намазать, малышка? — спросил он, скрывая свой алчный взгляд под солнцезащитными очками.

— Я сама. Спасибо! — ответила рыжая тоном, не оставляющим сомнений, что презентация её прелестей закончена.

Зебр огорченно ковырнул ногой песок.

— «Спасибо» в кровати не приласкаешь! Как насчёт маленького плезирчика?

Белка только продемонстрировала средний палец руки.

— Ты пойми, крошка! Мне ухаживать некогда! Ты привлекательна, я чертовски привлекателен — чего зря время терять?!

— Зебр, ну ты и зануда! Тебе легче отдаться, чем объяснять, почему не хочешь этого делать!

Солнцепёк кочегарил беспощадно. На раскалённой гальке можно было рыбу-гриль забацать. Видимо, где-то там наверху, в божьей котельной, чумазые черти-гастарбайтеры наперегонки подбрасывали в топку угля.

Жирафф пошел купаться. Народ изумленно оборачивался на его трусы по колено в ромашках. Вскоре он плыл вдоль берега, яростно размахивая руками.

— Мелко плавает, зато как гребёт! — оценил Зебр его стиль плавания.

— Отнюдь. Очень даже ничего! — пригляделся Бегемот.

— Вот именно, что ничего! — Зебр по ходу разговора чинил свои порванные шлепанцы при помощи найденного куска проволоки. — Неудачник! Гнусная натуришка! Только и может, что изображать бурную деятельность!

Тут полосатый заметил у моря романтическую женскую фигурку, навёл на неё фокус и сейчас же сорвался с места.

Девушка задумчиво брела вдоль полосы прибоя босиком, рассматривая камешки и крохотных рачков.

— Мадам, я готов целовать песок, по которому вы ходили! — услышала она за спиной.

Девушка обернулась. Обаятельнейшая улыбка Зебра на фоне сочинских перспектив показалась ей вполне благопристойной.

— Очень приятно! — ответила она с блеском в глазах.

Обнадёженный первым успехом, полосатый скосился на её вызывающий бюст и продолжил:

— Вы не возражаете, если я составлю вам компанию? Я знаю пять тысяч свежих анекдотов и одну потрясающую любовную историю!

— Да, ради бога! — девушка почему-то огляделась по сторонам. — Пять тысяч рублей два часика. Пятнадцать — за ночь.

— Э-э… Так ты?.. Ни фига себе! А чё так дорого?!

— Так Олимпиада ж!

Полосатый заметно приуныл, почесал пятку, что-то прикинул в уме.

— А сколько будет стоить пять минут?.

Воздух настолько пропитался ароматами гор, южных растений и, конечно, самого моря, что превратился в сладчайший напиток. Им не дышишь — его жадно пьёшь, захлебываясь от счастья. И тут в этом чудодейственном воздухе вдруг появилась первая тихая нота. Следом за ней кротким шелестом набежала целая музыкальная волна. В ней было столько спокойствия, столько наслаждения! Кричали чайки, шуршали камешки, доносился далеким фоном визг детей, забавляющихся в аквапарке.

Вытхуянцы, игравшие в мяч на мелководье, остановились и заворожено прислушались. Бегемот, релаксировавший у самой воды в раскладном кресле, удивленно приподнял голову.

Но эти звуки не совпадали с ритмом биения сердца Зебра. Он заметил неподалёку, прямо на пляже, невесть откуда взявшуюся музыкальную ударную установку, подбежал к ней, сел, взял палочки и вмешался в мелодию безмятежности решительным ритмом. Музыка сразу же разогрелась, повеселела. Стали собираться люди.

Вытхуянцы, легко управляясь с разными музыкальными инструментами, пели о том, какая же все-таки лепота — этот сказочный мир! Несколько часов на самолёте — и ты в раю! Всё позади: опостылевшая работа, собачий холод, вечная инфляция! Когда тебе уже начинает казаться, что эта территория от заброшенного крольчатника до Медвежьего болота, огороженная колючей проволокой государственной границы, и есть весь твой земной мир — вдруг тебя вырывает из гнусной действительности и швыряет в некий межпространственный туннель навстречу радостному слепящему свету… И внезапно открывается такая сумасшедшая перспектива, что дух захватывает! Виват, Сочи! Мы счастливы, какникогда!