Ворчуны спять влипли! - Филип Арда
В любом случае, догадывались Ворчуны о проделках Лучика или нет, мистер Ворчун подозревал в краже «САМОГО ВКУСНОГО АРАХИСА» эту белку, которая сидела на дереве, трещала и таращилась. Более того, он нисколько не сомневался, что зверёк таскает земляные орехи из фургона.
Мистер Ворчун высунулся из окна спальни и громко крикнул:
— ВОР!
(Смешно, не правда ли? Учитывая то, как он сам добыл арахис.)
Белка присмотрелась к носу мистера Ворчуна. В тот момент он был особенно красным от злости и выглядел заманчиво укусодоступным. Да, именно так: укусодоступным. Теперь зверьку больше всего на свете хотелось впиться в нос мистера Ворчуна.
Он об этом мечтал.
Это было необходимо.
У него просто не оставалось выбора.
Укусить за нос! Укусить за нос! Укусить за нос!
Вихляя хвостом, словно львица перед нападением на газель, белка прицелилась и прыгнула на мистера Ворчуна. Она обхватила его лицо всеми четырьмя лапками и вонзила острые зубки в желанную цель: его нос.
АЙ!
Мистер Ворчун завопил, вцепился в пушистого зверька и выпал из окна Фургона с громкими:
Топа и Хлоп наблюдали за ним из с во-его уютного прицепа без особого любопытства. Они неспешно жевали чертополох, так что упавший с неба мистер Ворчун с белкой на лице ни капли их не удивил и не заинтересовал. Брат с сестрой вернулись к своему важному занятию — жеванию — и привычным ослиным размышлениям.
Запряжённый в фургон Пальчик поднял хобот к небу и повернул свою огромную слоновью голову — взглянуть, что происходит. Причин для тревоги он не обнаружил: это был всего лишь мистер Ворчун, который катался по узкому участку тропы между фургоном и изгородью, а к его лицу прилипло что-то серое и пушистое.
Миссис Ворчунья распахнула окно и выглянула на улицу.
— Потише, мистер! — прикрикнула она на мужа. — А то мешаешь мне смотреть на золотых рыбок!
В доме Ворчунов стоял древний телевизор без экрана: его начинку заменили аквариумом. Ворчуны любили наблюдать за рыбками. Их это успокаивало. Лучик с радостью к ним присоединялся: ему нравились эти редкие моменты, когда его родители ни о чём не спорят и не ссорятся (друг с другом или, например, с белкой).
Первым на выручку мистеру Ворчуну прибежал, конечно же, Лучик. Перед тем он беседовал с Пальчиком, и ему пришлось пролезть между толстых слоновьих ног, походивших на древесные стволы, чтобы добраться до мистера Ворчуна. Лучик засунул руку в карман голубого платья — он одевался только в детские наряды миссис Ворчуньи, окрашенные синими чернилами, — вытащил из него целую горсть арахиса и бросил на землю рядом с изгородью.
Белка тем временем с восторгом вгрызалась в нос мистера Ворчуна, но на задворках её сознания зудела мысль о том, что сам укус не так хорош, как сладостное предвкушение, и смотреть на нос, представляя, как она его кусает, куда приятнее, чем на самом деле его кусать.
…И вдруг белка учуяла арахис. Аппетитный арахис. Она отпустила взбешённого мистера Ворчуна, закинула в рот лакомство, весело подпрыг-оттолкнулась (так умеют делать только белки — не важно, облезлые или нет) от мистера Ворчуна и спряталась на соседнем дереве.
— Дурачина! — крикнула миссис Ворчунья.
Возможно, оскорбление предназначалось Лучику или белке, но скорее всего — мистеру Ворчуну. Она захлопнула окно, с громким топотом отошла от него в своих потрёпанных тапочках-кроликах и плюхнулась обратно на диван рядом со своим драгоценным Медовым Пряником, подставкой под дверь в форме кота, — любоваться золотыми рыбками.
Лучик помог мистеру Ворчуну подняться и спросил:
— Папа, ты в порядке?
— В порядке? Ты ещё спрашиваешь? Как я, по-твоему, выгляжу? — возмутился мистер Ворчун.
— Кошмарно, — признался Лучик, разглядывая его пострадавшее лицо. — Тебе больно?
Лучик вынул из кармана чистый платок, и оставшийся арахис высыпался на землю. Пальчик протянул хобот, принюхался и осторожно подобрал ближайшие орехи. Лучик передал платок мистеру Ворчуну, и тот прижал его к опухшему носу.
— Мелкий вредитель! Подлый… — Он поморщился от боли; укусы белки оказались довольно серьёзными.
— Наверное, тебе лучше сходить к врачу, пап, — посоветовал Лучик. — Скорее всего, придётся наложить швы.
— До врача небось ехать и ехать, — ответил мистер Ворчун приглушённым из-за платка голосом; сам платок окрасился в удивительно яркий красный цвет.
— Здесь есть один, — заметила Мими, подходя к Лучику.
Раньше Мими работала чистильщиком обуви у лорда Великанна в поместье Великаннов (хоть она и девочка, но чистильщиц обуви не существует). Теперь она стала для Лучика лучшим другом и путешествовала вместе с его семьёй.
— Где «здесь»? — уточнил мистер Ворчун, всё ещё прижимая к лицу платок.
— Прямо перед нами, — ответила Мими.
Над головой у неё кружились две маленькие колибри. Я про них ещё не упоминал? Извините. Их зовут Завиток и Спиралька (но я не знаю, кто из них кто).
Так или иначе, Мими не ошиблась: поблизости и правда жил врач. Когда Пальчик резко остановился посреди тропы и Лучик слез со слона, чтобы узнать, в чём дело, а мистер Ворчун встретился нос к носу с белкой (которая теперь умиротворённо грызла арахис), Мими вышла из фургона и заметила табличку у ворот: Мими прочла надпись вслух для мистера Ворчуна.
— Наверное, берёт дорого, — с сомнением сказал мистер Ворчун.
— Разве нос тебе не дороже? — воскликнул Лучик. — Ты можешь вообще без него остаться, умереть от потери крови или подхватить ужасную инфекцию.
— Инфекцию? — переспросил мистер Ворчун. — Твоя мать придёт в восторг и так расхохочется, что последние мозги потеряет, если я её подхвачу!
Конечно, он говорил про инфекцию, а не про миссис Ворчунью. Да-да, под «матерью» он имел в виду именно её, хотя она не была родной мамой Лучика. Какое-то время мальчик считал, что он сын кухарки-горничной Агнес и Джека-умельца (также известного как Умелец Джек), которые работали в поместье Великаннов. Оказалось, что нет. Теперь Лучик подозревал, что он Гораций, потерянный сын любительницы свиней леди Ля-Ля и коллекционера птиц лорда Великанна. Их малыш потерялся примерно в
