Небесный адвокат - Андрей Олегович Макаров
– А откуда здесь так много людей?
– Ждут своей очереди, иногда и по нескольку месяцев. Это вам повезло неслыханно, только прибыли – и сразу в суд. А то тоже бы болтались туда-сюда. Так, давайте поторапливайтесь, нужно успеть.
Тем временем они пересекли круглую площадь и свернули в узкий тёмный переулок между двумя домами. Пройдя через него, они оказались на другой площади, в центре которой стоял в буквальном смысле мраморный дворец. Он горой возвышался над всеми соседними зданиями, был весь утыкан башенками и флюгерами. Широченная белая лестница поднималась к главному входу. По обеим сторонам от входа стояли ещё два таких же человечка, как и её провожатый, одинаковые с лица. Они быстро поднялись по лестнице, причем её спутник на ходу показал охранникам какую-то бумажку, видимо, пропуск.
Внутри их ждал огромный вестибюль, с высотой потолков метров, наверное, двадцать. В центре зала был лифт, из которого выходили люди. Провожатый сразу же свернул на малоприметную боковую лестницу, пробурчав про себя, мол, быстрее своими двумя. Они поднялись на второй этаж, и перед Анной раскинулся длинный узкий коридор с зелёной ковровой дорожкой. С обеих сторон были двери, двери, двери…
Пока они бежали к нужной, Анна успела прочитать несколько табличек: «Отдел по работе с претензиями грешников», «Хозяйственный отдел» и «Камеры предварительного следствия».
Наконец они достигли нужной двери. «Высший суд» – было написано на табличке. Провожатый толкнул дверь, и она вошла.
Анна оказалась в небольшой комнатке. В центре, напротив двери, располагался большой дубовый стол, явно дорогой, за которым сидел немолодой уже мужчина в чёрной мантии и белом парике. «Ага, это, видимо, судья», – догадалась Анна.
По бокам от стола судьи, перпендикулярно к нему, располагались два стола поменьше. За каждым из них сидело ещё по человеку. Тот, что слева, выглядел лет на шестьдесят, правый же оказался молодым человеком, лет, наверное, восемнадцати-двадцати. У пожилого на столе стояла табличка «Обвинитель», у молодого – «Адвокат». «Вот тебе и бесплатный адвокат, – успела она подумать. – Обвинитель вон какой опытный, а этот – мальчишка совсем».
Напротив главного стола стоял ещё один столик со стулом, совсем маленький, видимо, для неё.
Судья поднял взгляд на вошедшую, демонстративно взглянул на часы и низким голосом произнёс:
– Прошу вас, садитесь.
Анна села.
– Слушается дело № 2020–09–28–19886. Объект суда – Виленкина Анна Валентиновна. Дата смерти 28 сентября 2020 года, время смерти 3 часа 27 минут по местному для объекта суда времени. Заседание суда объявляю открытым.
С этими его словами папка, которую Анна держала в руках, растаяла и через секунду оказалась в руках у судьи. Он раскрыл её и начал листать, при этом постоянно хмыкая и угукая. Через несколько минут он оторвался от папки и обратился к обвинителю:
– Итак, господин обвинитель, ваше слово.
Обвинитель поднялся со стула, прокашлялся и начал говорить:
– Ваша честь, позвольте обратить ваше внимание на то, что подсудимая, несомненно, грешна. Давайте окунемся в её жизнь, которую она вела. К сожалению, я вынужден констатировать, что подсудимая нарушила все заповеди, причём некоторые неоднократно. Давайте подробно пройдёмся по этому списку…
– Послушайте, господин обвинитель, – перебил его судья. – Ну не начинайте, как обычно, разводить волокиту. Вы же знаете, что времени у нас мало, через полчаса по расписанию новый подследственный. Вот из-за таких ваших речей у нас и набрался целый город ожидающих суда. Во времена моей молодости никакого города здесь и в помине не было. Пара общежитий – и всё. Проще говоря, давайте коротко и по существу. Все грехи перечислять не нужно, давайте по одному на каждую заповедь, да и не все заповеди давайте брать, только самые важные.
– Господин адвокат, вы не возражаете против подобного построения процесса? – обратился судья уже к адвокату.
– Нет, Ваша честь, не возражаю.
– Ну вот и славно. Продолжайте, господин обвинитель, только короче, короче.
– Я вас понял, Ваша честь. Продолжаю. Начнём с почитания Господа. Не любила она Творца своего. В церковь не ходила. Богу не молилась. Прямое нарушение. Дальше…
– Возражения? – спросил судья.
– Да, ваша честь, – быстро проговорили адвокат. – Есть возражения.
– Ну так давайте. Чего же вы молчите? Ах, ну да, это же ваше первое дело. А у вас ещё и образования нет. Ох уж мне эти добровольцы… Напоминаю правила суда: обвинитель озвучивает грех, а вы ему на это отвечаете, если, конечно, есть что отвечать.
«Ну вот, приплыли, – подумала Анна. – Первое дело, без юридического образования, да ещё и доброволец. Вот это адвокат мне достался! Ох, чувствую, упекут меня».
– Да, Ваша честь, простите, волнуюсь, – тем временем говорил адвокат. – Да, у меня есть что возразить. Дело в том, что да, действительно, моя подзащитная в церковь не ходила. Но это не значит, что она Бога не любила. Посмотрите в деле, там же всё написано: вечерами мысленно, про себя, почти ежедневно молилась. И молитва шла от чистого сердца.
Судья полистал записи.
– Да, действительно, всё так и есть. Возражение принято. Итак, господин обвинитель, продолжайте. Пока 1 : 0 в пользу господина адвоката.
Обвинитель недовольно покосился на этого, по его мнению, мальчишку и выскочку, откашлялся и продолжил:
– Также вынужден констатировать, что обвиняемая неоднократно нарушала заповедь «Не лги». Лгала детям, мужу, коллегам по работе. Всё задокументировано.
– Возражение, – вскинул руку адвокат. – Господин обвинитель, видимо, забыл, что обвиняемая жила в XXI веке. Смею напомнить господину обвинителю, что на время XXI века мы эту заповедь отменили. Иначе у нас бы все поголовно в ад отправлялись.
– Возражение принято, – опять согласился судья. – Что же это вы, господин обвинитель, сноровку теряете? Смотрите, отправят вас на пенсию, будете акварельки на даче малевать. Давайте следующий грех, но только смотрите, опять не опростоволосьтесь.
– Хорошо, продолжаю. А как быть с «Не укради»? Ведь было? Было? Что вы на это скажете?
– Да, было, – спокойно ответил адвокат. – Но, Ваша честь, прошу принять во внимание обстоятельства, которые вынудили подсудимую нарушить эту заповедь. Одна, без мужа, с маленьким ребенком на руках, в стране кризис, денег еле хватает на аренду квартиры, есть нечего. Можем ли мы осуждать несчастную мать за то, что она украла в супермаркете булку хлеба и бутылку молока?
– Вообще-то это были конфеты и фрукты… – начал было обвинитель, но адвокат быстро его перебил:
– Да какая разница, что там было конкретно. Главное –
