Вячеслав Алексеев - Из записок геолога
— А начальника то и не слышно, может они уже до места добрались?
— Не-е, по моим прикидкам до ключа еще верст десять, а ту стаю уток, что ты проморгал, они километрах в двух впереди стреляли. Не больше.
— Небось тоже шпонку срубили вот и чинятся. Вот переходик, третья шпонка летит.
Остров, внезапно появившийся после поворота, поставил Петровича в тупик. Вроде как шеф говорил, что на каком-то острове разобьем очередной лагерь, но на какой его стороне, и тот ли это остров — ни я, ни Петрович не знали. Я нехотя скинул с себя брезент, которым укрывался от речных брызг и начал всматриваться в прибрежные кусты.
— Е-е-е-ге-ге-ей! — раздалось с левого рукава реки, это, продираясь сквозь ивняк, показался Волнухин, он кричал во всю луженую глотку и махал руками — Сюда, сюда заруливай…
Петрович заглушил мотор и казанка накатом мягко ткнулась в песчаный берег, рядом с казанкой начальника отряда. Прихватив кусок геофизического провода, служащего нам причальным концом, я вылез из лодки.
Ракитовые кусты, целиком захватившие длинный, но узкий остров, в этой части по какой-то причине оставили нетронутой небольшую и ровную площадку, вполне достаточную для двух палаток и костра. Мягкая густая и ровная трава напоминала ухоженный газон, а отсутствие высоких деревьев предполагало уменьшенную дозу комарья на душу геологического населения.
— Охотнички! Прибыли наконец. Вы где там задержались? — спросил шеф, перетаскивая со студентом геологическое барахло из своей наполовину опустошенной лодки на траву, поближе к кустам. — Все за утками гоняетесь?
— И-тит-твою мать! Николай Григорьевич! Сам же завел нас на эти коряги и сам же еще спрашивает! Три шпонки срубили! Такое было когда? — Взорвался Петрович, не выдержав несправедливых упреков.
— Знаю, знаю… Не шуми. Мы тоже на те коряги напоролись. Правда, отделались легким испугом, да Волнухину, ха-ха, мотором по спине заехало, когда тот на коряге прыгнул.
Волнухин, уже нарубивший колышки для палаток, теперь собирал плывун, пни и палки для костра — Да, врезало будь-будь. Больше не буду так близко к мотору садиться. Зато шпонка цела осталась. И винт цел.
— Есть утки то? Или так, в пустоту стреляли?
— Да набили то нормально. Я смотрю, и у вас неплохо… Так, три, четыре, м-м-м, вон еще пара… Двенадцать штук? И у нас девять. На три-четыре дня хватит. Аккурат, до следующего переезда.
— Еще стайка гусей была, но далеко, даже стрелять не стали — вставил Волнухин.
— Нужно их сейчас же разделать, а то протухнут. Кто сегодня дежурный? Игорь, ты?
Игорь, студент-практикант, был пятым и последним сотрудником отряда. Последним не в смысле — на последнем месте, нет, у геологов и удача, и работа, и заботы — все делилось поровну, невзирая на чины, возраст или знания. А последним, в том смысле, что отряд состоял всего из пяти человек, и Игорь был единственным заштатным сотрудником. Временным новичком, в отличие от бывалых бродяг, типа шефа или Волнухина.
— Есть! Товарищ командир! Бу сделано. Прям сейчас и начну. Но заранее предупреждаю, если только мне одному их обдирать, то отряд будет ужинать в завтрак! — ответил студент.
Какой-то шорох послышался в кустах неподалеку, хотя ветра не было. Николай Григорьевич прислушался и повернул голову на звук. Остальные не придали шуму значения и продолжали заниматься своими делами.
А шум все усиливался, перейдя в треск. Появилось ощущение, что некто ломится сквозь кусты.
— Тихо всем! — грозно прошептал начальник и потянулся за ружьем.
Если кто и не понял — в чем дело, то услышав шепот шефа, тут же бросил свои дела. Волнухин даже отложил топор, которым замахнулся было на очередное полено. Треск ломаемых сучьев слышался особенно отчетливо во внезапно наступившей тишине. И тут на поляну вышел здоровенный олень. Он появился сразу во всей красе. Большие ветвистые мохнатые рога, гладкая блестящая коричневая шерсть на мерно вздымающихся боках, огромные глаза, изумленно рассматривавшие людей… С минуту геологи и олень неподвижно смотрели друг на друга. Щелчок взводимых курков на ружье у шефа разорвал тишину и все разом опомнились. Олень шуганул в кусты, начальник влепил вдогонку из двух стволов и рванул вслед за ним, остальные бестолково заметались по полянке, разыскивая в ворохе вещей свои ружья и пулевые патроны.
— Григорьич-то, с утиной дробью побежал… Уйдет олешка… — Причитал Петрович, раскидывая шмотье по траве. — Где ж они, черт побери… Специально ведь пулевые всю дорогу под рукой держал, а тут скинул патронташ…
— Олень — не дурак, пришел, посмотрел, да и рванул отсюда, — филосовски заметил Волнухин, он уже успокоился и вновь принялся за дрова.
— Раз сразу не попал, все — повторных выстрелов ждать никто не будет. Разве его теперь по кустам догонишь? Тем более с утиной дробью? — поддержал Петрович. Он тоже успокоился, поскольку так и не нашел своих патронов, а скакать по ивняку с пустыми руками считал совершенно бесполезным занятием.
И отряд занялся своими повседневными делами. Как будто и не было перспективной оленятины. Впрочем, то Игорь, то Петрович периодически замирали и вслушивались в тишину — не раздаются ли выстрелы? Ведь начальник все еще гонял по острову убежавшее мясо. Ну а я с Волнухиным — ставил палатки, дело ответственное — как-никак четыре дня жить на этом месте, потому было уже не до оленя.
Через полчаса, а то и через час — кто ж считал, далеко — на другом конце острова, раздался выстрел, за ним другой, третий… И пошла пальба подряд не то пять, не то шесть хлопков.
— Есть олешка, — проговорил Петрович, к этому моменту уже полностью разгрузивший свою казанку.
— Своими ногами лень возвращаться, вот и лупит, небось, чтоб мы за ним подъехали, а олешка уже где-нить по лесу гуляет — пробормотал Волнухин, натягивая очередную палаточную веревку.
— Куда тянешь? Отпусти немного, смотри — палатка заваливается! — Это он продолжил олений разговор, на сей раз обращаясь ко мне.
Игорь, видимо, склонялся к точке зрения Петровича. Он даже бросил полуободранную утку и подошел вплотную к кустам, к той стороне — откуда раздавались выстрелы. Но в ответ услышал лишь тишину, изредка нарушаемую сопением Волнухина и звяканьем алюминиевых палаточных стоек. Наконец, он не выдержал и подошел к пустой моторке, если не считать находившегося там Петровича.
— Заводи. — убедительно попросил он моториста.
— А че, собственно?
— Поехали, поехали. Раз начальник подзывал, значит нужно ехать.
— Ребята, подождите, и я с вами. Я тоже хочу на олешка посмотреть. это уже я сам вмешался в разгорающийся диспут, в котором двое, якобы дискутирующих между собой, на самом деле старались убедить молчавших. То есть — нас с Волнухиным.
— Если так ставится вопрос, то что вы без меня там делать будете? Волнухин, наконец определил свое отношение к прозвучавшим выстрелам, и тоже решил поучаствовать.
Щедрым жестом Петрович пригласил в лодку, дескать — заходи все, чего уж там…
— А может нам с собой топор взять? — вякнул было я, но тут же наткнулся на сердитые взгляды товарищей и смолк.
Если уж есть на свете самый верующий в приметы человек, то он обязательно — охотник, или рыбак. Все были на сто процентов уверены: взяв с собой топор для разделки мяса, почти наверняка этого мяса б не увидели…
Торопливо отвязав причальный провод, Волнухин оттолкнул казанку от берега. Та медленно поплыла по течению, пока Петрович дергал стартерный шнур. После четвертого рывка мотор взвыл всеми своими двенадцатью с половиной лошадьми. Петрович убавил обороты, воткнул скорость и сразу повернул ручку газа до упора. Мы с Игорем, пристроившиеся на среднем сиденье, уцепились за борта, Волнухин сначала было севший на носовую часть, сполз на дно.
Скорость была приличной — все же четверо здоровых мужиков весили много меньше нашего оборудования, с учетом запасов еды и горючки. Дюралевая казанка слегка дрожала, рассекая мелкую рябь реки, то взлетая над поверхностью, наподобие скутера, то вновь зарываясь в воду.
Я первый увидел начальника, одиноко стоявшего на конце косы: его любимую куртку-энцефалитку защитного цвета не так-то легко было разглядеть на фоне точно таких же кустов.
Подъехали молча. Пока выбирались на берег, геологи обшарили глазами всю округу. Начальник тоже молча, с серьезным видом на лице, наблюдал за телодвижениями своих подчиненных.
Оленя не было. Во всяком случае — в пределах видимости, вплоть до кустов — абсолютно никаких следов, если не считать стежки на густой траве от сапог шефа — ровной цепочки, заканчивающейся им самим.
— Стало быть, убежал… — первым нарушил молчание Петрович.
— Ты кого имеешь ввиду? — спросил начальник.
— Имею ввиду оленя.
— Так бы сразу и сказал. Олень убежал, а я остался. Че ж теперь делать? — шеф с тем же непроницаемым видом продолжал стоять на берегу, совершенно не делая попыток сесть в лодку.
