Светлана Багдерина - Не ходи, Эссельте, замуж
Гости прощального пира приумолкли, меланхолично подперев вымазанными в жире и соусе ладонями небритые подбородки. На нетрезвых глазах маячили мутные, как деревенский первач, слезы.
– Так оно всё и было, так и было… – грузный краснолицый эрл растроганно высморкался в полу камзола соседа справа.
– А я-то думал, что мы в сумерках и неразберихе после атаки уладов просто… э-э-э-э… забыли короля… где-то… – брезгливо отбирая у сентиментального, но влиятельного эрла парчовую полУ ценой в полкоровы, смущенно пробормотал сосед.
– Дурень ты, Динан, хоть и герцог, – сердито зыркнул на него эрл и потянул полу на себя.
– А может, ты получил могучий удар вражеским топором по голове, и поэтому всё позабыл? Ретроогородная анестезия памяти? – примирительно предположил бородатый маркиз слева, растроганный балдой Кириана и, ненавязчиво подавая пример хороших манер эрлу, элегантно вытер нос кулаком.
– Н-наверное… – быстро согласился дурень-герцог, и тут же придумал еще одну уважительную причину. – А может, я просто пьяный был, не помню… Пивоварня-то уладская как специально была у той деревни построена, где мы высадились.
– Так специально, поди, и была… – с отвращением сморщился эрл при воспоминании о вкусе недоваренного трофейного уладского пива.
Все в пределах слышимости понимающе закивали: они тоже были там. Они свидетели. Против такого оправдания не выдерживало ни одно обвинение. То, что улады – коварный народец, способный еще и не на такое, они знали и до этого.
После такого пива самый образцовый воин позабыл бы, где у него руки, а где меч.
– Вот видишь! Ты не помнишь, а Кириан тебе раз – и напомнил, – уже мягче заметил эрл.
– Так его ж с нами там не было! – недоуменно поднял брови Динан. – Вроде?..
– Таким как он в этом нет необходимости, – снисходительно усмехнулся лысый граф справа.
– Вот что значит – волшебная сила искусства… – уважительно покачал головой герцог, неровно хлопнул несколько раз в ладоши, опрокидывая попутно локтем почти полную кружку эля на галантного маркиза, и требовательно выкрикнул:
– Дальше давай, бард! Что там дальше было-то?
– Дальше! Дальше! – с энтузиазмом подхватили клич пирующие.
– И пой помедленнее – я записываю… – ворчливо выкрикнул из самого дальнего и темного угла старший королевский хроникер.
Удовлетворенно кивнув, певец отхлебнул мед из дежурного кубка, тронул гибкими пальцами струны и, трагически нахмурившись, затянул:
…Тогда на штурм идут гвентяны,Чтоб короля освободить.Но их могучие тараныНе могут стены проломить.Три дня столицу штурмовали,Уладов много положили,Тараны все переломали,Монарха не освободили.И тут дотумкал умный кто-тоЧто надо пробивать ворота,Не стены! Ведь они же крепче!Сломать ворота будет легче!Но нечем пробивать ворота —Тараны все разбиты в щепки.Сказал же Врун[4] из Багинота:Не тем умом гвентяне крепки.Пришлось, набив добычей трюмы,Поникнув гордой головой,Во власти смутных дум угрюмыхВернуться гвентарям домой.А вслед за ними уж поспешноКорвет уладьев мчится грешных.С послом уладским на борту.Немыт он, пахнет изо рту.Сей малоценный господин,Держа свой нос задратым,Из узких достает штанинУладий ультиматум.«Согласны мы вернуть Конначту,Мир заключить, а надо только,Соединить союзом брачнымЭссельте Гвентскую с Морхольтом.Ну и в торговле послабленья,Как дружбы знак и уваженья.А коль не согласитесь вы —Не снесть Конначте головы».Таков расклад. Таков Улад.Таков посол уладский. Гад.Таков Морхольтишка бесчестный,Таков уладий нрав злобесный.Будь трижды проклят ты, Улад,И трижды тридцать раз проклят…[5]
* * *Масдай утомленно замедлил ход, потом завис над кромкой поля, покрытого зелеными проростками, как небритые щеки земли, и неохотно шевельнул кистями, словно ощупывал налетевший теплый ветерок.
– Дальше куда? – устало прошелестел он, и задремавшие было на солнышке люди встрепенулись и закрутили головами.
– Если мы здесь… и нас не снесло ветром, предположим, сюда… или сюда… или, возможно, сюда… то тогда нам сейчас на запад… потом на север… после этого на юго-восток… – принялся добросовестно водить пальцем по старой желтой карте из Адалетовых запасников специалист по волшебным наукам.
– На запад… потом на север… после этого на юго-восток… – сосредоточенно бормотал Масдай, старательно аккомпанируя себе шершавым речитативом при выполнении агафоновых инструкций. – Хммм… Думаете, он знает лучше?
– Кто?..
– Что?..
– Где?..
– Юго-восток?
– Причем тут?..
– Вот он.
Три головы свесились с края ковра и уставились в четыре испуганные пары глаз.
Одна из них принадлежала толстопузому мужику в помятой войлочной шляпе, пожеванной кацавейке и с кнутом, отчаянно изгоняющему телят с потравленного поля.
– Ох, не виноват я, не виноват, скотина глупая, молодая, сама ушла, с дороги сбилась, бестолковая, а я сразу как увидал, за ней кинулся, оне и потоптать ничего толком не успели… – запричитал слезливо застуканный с поличными пастырь, с каждым словом усердно пришлепывая рукояткой кнута по тощим коровьим крестцам.
– Врет, – с видом знатока приговорил Агафон – эксперт по дисциплинам не только магическим, но и сельскохозяйственным. – Заснул, каналья, вот все и разбрелись куда попало. Ох, будет ему от хозяина поля на орехи с медом, ох и будет…
Пастух перестал шпынять безрогих голенастых беглецов и тоскливо втянул голову в плечи.
– Пожалейте горемычного-несчастного… сирота я… живу бедно…
– Так работать будешь – вообще по миру пойдешь, – сурово постановил ковер.
Мужик шарахнулся – то ли от предсказания, выполненного нечеловеческим голосом, то ли от его источника – и загрустил совсем.
– Ладно, с хозяином они потом договорятся, – нетерпеливо махнула рукой Серафима. – Ты нам лучше скажи, пейзанин, где мы сейчас находимся и как скорее попасть в вашу столицу?
– А вы не расскажете старосте Марку… или эрлу Ривалу… что я… мы… они…
– Забот у нас других нет, – презрительно фыркнула царевна.
Мужичок повеселел.
– Находитесь вы рядом с деревней Ячменное Поле сиятельного эрла Ривала, да продлится его род и его дни до бесконечности, – радостно набрав полную грудь воздуха, затараторил энергично он. – А в столицу нашу вам попасть очень просто. Летите сейчас туда, прямо, до перекрестка, а после следуйте вдоль дороги на запад, никуда не сворачивая. Если погода будет летная, через полтора-два дня будете в Гвентстоне как миленькие! Эт только если пешком, так туда ажно неделю пилить, пока все ноги до шеи не сносишь, а на ковре-то вашем – вжик – и там! Живут же люди… Но если встретите по дороге старосту Марка или нашего блистательного эрла Ривала – уговор! – не говорите ему… пожалуйста… уж…
– Уж не скажем, – милостиво согласился Олаф, и ковер-самолет сорвался с места в указанном направлении, не дожидаясь официального уточнения курса со стороны их штурмана, потерянно заметавшегося пальцем по карте.
Серафима отвела взгляд от пейзажа, пришедшего под ними в резвое движение, и склонилась над неподвижно лежащим супругом.
Дыхание вырывалось его из груди ровное и глубокое, и выражение неописуемого блаженства светилось умиротворенно на ивановом осунувшемся от дорог и бессонницы лице. Под щекой его, шевеля шерстинками на пролетающем мимо ветерке, покоился варговый малахай, заботливо сложенный царевной в форме подушки.
– Спит? – шепотом, способным разбудить мертвого, деликатно полюбопытствовал из-за спины Олаф. Иванушка мертвым не был, поэтому лишь перевернулся на бок и засопел в другой тональности.
– Спит, – хмуро пробормотала через плечо царевна. – Третий день ведь уже… по-моему… с той самой ночи, когда ему осколком того шара по лбу прилетело…
– Так пригибаться надо было, я ж кричал!.. – в который раз попытался оправдаться там, где никто его не винил, чародей.
– Фригг говорила, что когда действие ее зелья кончится, проспит он не меньше нескольких дней, – с авторитетным видом одного авторитета, ссылающегося на авторитет другой, сообщил отряг.
– Так прошло уже несколько дней-то, – брюзгливо заметила царевна.
– Значит, это не то несколько прошло. А когда пройдет именно то, которое Фригг имела в виду, тогда и проснется. Если Фригг так сказала, значит, так тому и быть, – убежденно проговорил конунг.
