Владимир Чекмарев - Африка в огне

А ребята в процессе рейда подстрелили какое-то вкусное местное парнокопытное и стали разводить костер, дабы уже и обед было пора готовить. Наш полиглот Таракан, не желая ничего такого, показал на костер, и сказал, что вот с этим закончим, а там и с тобой разберемся. Бедный колонель решил, что костер готовится для него, а учитывая то, что он понял, с кем имеет дело, каких-то сомнений в присутствии у нас гуманизма у него не было, и он выложил все, что знал, вернее то что было нужно нам. Таракан же, естественно, сразу же изобразил это своей тонкой психологической игрой, и периодически пытался этот метод применять в дальнейшем.

Ну, а теперь вернемся к нашему бельгийскому пленнику… Он выдал весьма интересную информацию. Оказалось, что по местным долям и весям разнеслась весть о том, что ожидается конвой, перевозящий чуть ли не полугодовую добычу алмазов с каких-то законспирированных копей. И заявленный маршрут, как выяснилось, в аккурат совпадал с нынешним нашим, и что бы там кто, где и кому не вез, попали под раздачу именно мы. Бельгиец кстати щеголял в красной лигионерской пилотке и Таракан сразу изъял её для своей коллекции, выдав в замен вполне приличный головной убор.

Короче, как говорил генерал Селезнев: "Когда совпадения становятся закономерностью, надо уходить в параноики".

А что касается нашего анабазиса, то мы доехали до Казомбо, и груз доставили куда надо. Правда, к финишу из техники у нас остался один БРДМ и один грузовик. Как говорил Клаузевиц, "…каждая Большая война, состоит из многих маленьких, и не все из них бывают известны истории". Но, увы, даже на маленькой и неизвестной войне гибнут люди.

Р.С. Жозефа Лежамбона прозвали Окороком еще в Легионе за то, что он в один присест смолотил двухкилограммовый оковалок Вестфальской ветчины.

СВИДАНИЕ В СЛЕПУЮ, ИЛИ ПРИМЕНЕНИЕ ФАЛЕРИСТИКИ В СПЕЦОПЕРАЦИЯХ

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,

Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.

Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,

Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

На войне всякое бывает, в том числе и случайности. Лейтенант Акимов на четырех танках выдвигался к месту прорыва. Времени было в обрез, а обещанная пехота так и не прибыла. И внезапно на дороге нарисовалась группа местных жителей с калашами и частично в военной форме: из расчета один комплект обмундирования на два с половиной кафра. Особенно экзотически выглядел их предводитель. Помимо 'Дегтяря', на нем была только каска, юбка из какой-то травы и богатые украшения в носу. Сережка рявкнул на своих новых комбатантов, показал вякнувшему было что-то командиру, кулак, после чего похлопал его по плечу и дал закурить. Консенсус был достигнут, десант расселся по броне, и пятьдесятпятки, взревев всеми своими двумя тысячами лошадок, продолжили движение в заданный район. Враг был разбит, победа была за нами, но… Сережкины десантники оказались представителями противоположной стороны, и после боя вернулись к своим. А вы говорите Киплинг…

Они, случайности эти, бывают даже в тылу. В одну жаркую, но зарубежную страну, прибыл проверяющий генерал из Союза. Ему устроили встречу и даже минипарад, в процессе которого сборная парадная рота, печатая шаг, пела Катюшу. Генерал для порядку сделал замечание, что мы, мол, тут не совсем официально, так что пение Советских строевых песен – это как бы демаскировка. Лейтенант Сережка Акимов, известный ерник и матерный бард, с невинным лицом поинтересовался у высокого начальства…

– А нестроевые песни петь можно?

– Можно, – рассеянно кивнуло начальство…

Через два года оный генерал инспектировал личный состав в другой жаркой, но зарубежной стране, причем на другом континенте. И вот стоит его превосходительство во дворе базы, благосклонно рассматривает подаренную ему местную саблю с цацками, и тут в ворота въезжает запыленный джип, набитый загорелыми мордами в камуфляже и арафатках. И вот эти самые рожи самозабвенно распевают хором следующий текст: 'Мы в город изумрудный идем дорогой трудной…' – и так далее. Генерал, роняя на песок матерную пену, бросился к наглецам, аж подвывая от злобного усердия и предчувствия раздачи всевозможных карательных мер. И тут наиболее наглая из загорелых морд сказала:

– А это не строевая песня товарищ генерал, и вы ее сами разрешили к исполнению два года назад.

У старшего лейтенанта Акимова, помимо наглости и юмора, была еще очень хорошая память на лица, хотя в наглости и юморе он преуспел гораздо больше. Еще в Училище его побаивался замполит, особенно после того, как замполитовский перл "Стыдитесь, товарищ! Курсант – комсомолец, а простудились", Серега запустил в тираж, и прибавил к нему пословицы типа "Комсомолец, а кашляешь" или "У хорошего комсомольца насморка не бывает". Все перлы получили распространения на всех курсах и во всех батальонах, причем, везде упоминалось авторство не Акима, а замполита.

В другой далекой жаркой стране Сережка на многие годы получил переходящее красное знамя в номинации "Большой прикол". А дело было так…

К нам приехал некий лейтенант Поздняков, молодой порученец из Главпура, генеральский сынок в чистом виде. Прозвище он получил 'Сынуля', и этим было сказано все. Тусовался при штабе, стучал при случае в Центр, а наградной лист на него ушел на боевую награду. Ребятам это резко не понравилось, и Серега задумал страшную месть, тем более, что один донос был про него и его привычку загадывать антисоветские загадки. Проистек этот донос из следующей ситуации…

Сынуля слышал, что Сережка рассказывает анекдоты "с душком" и неоднократно пытался его развести на подобный анекдот, старлей был всегда начеку, но по живости характера не удержался и как-то с таинственным видом сказал Сынуле…

– Леша. Анекдотов не знаю, но знаю загадку. Вот ты знаешь, как расшифровывается аббревиатура КПСС?

– Нет, – замирая от предвкушения удачного доноса, буквально пропел Алеша. Серега оглянулся, и с таинственным видом прошептал на ухо стукачку…

– Коммунистическая Партия Советского Союза, – и, сделав паузу, добавил: – Вам должно быть стыдно, лейтенант Поздняков, коммунист, а такого не знаете.

После этого только ленивый не спрашивал лейтенанта Алексея Позднякова о том, как расшифровывается КПСС.

А теперь ближе к мести. У этого Сынули была золотая мечта – переспать с негритянкой, и он по-пьяни проболтался об этом Таракану. И, уж, как только об этом узнал лейтенант Акимов, у него в голове созрел план. Засланец из Центра для подтверждения приверженности линии Партии привез с собой коллекцию значков с В. И. Лениным и всем ею хвастался. Это его и погубило…

В штабе местных камарадос работало немало особей африканской национальности женского полу, и не все из них отличались молодостью и красотой… Ради справедливости должен отметить, что высокой нравственностью среди них отличались тоже далеко не все. На этом и основывалась операция. Диспозиция была следующая: дурнушке Марии, местной девушке непонятного возраста, была выделена энная сумма и разъяснено, что на нее глазами любви посмотрел белый мамамуши, но он очень стесняется, и весь из себя секретный. Поэтому в комнате, где все будет происходить, должно быть темно, и она вообще не должна видеть его лица.

Капитан Тараканов, который ради дела превозмог брезгливость и временно сдружился с Главпуровским Сынулей, проинструктировал пылкого Ромео о том, что девушка совсем юна, и по молодости вельми стеснительная. И что все будет происходить без света, но перед тем, как она уйдет, ей надо обязательно подарить значок с образом Вождя: она, мол, будет в восторге и будет с гордостью его носить.

Пожилой уборщице Сильвии был рано утром следующего дня вручен значок, который накануне Сынуля подарил Марии. Старушке было строго наказано не снимать этот значок весь день, и в определенные часы барражировать в строго указанном квадрате, и при виде Сынули радостно ему улыбнуться, сверкая при этом значком, и все это было, естественно, подкреплено купюрой в 10 бырр.

А потом наступило утро стрелецкой казни… Молодой офицер, жмурясь как сытый и счастливый кот, обожравшийся сметаной, умыкнутой им из хозяйского погреба, вышел во двор. Светило солнышко, чирикали попугаи, радостно ползали змеи, умопомрачительно пахли экзотические растения. Низенькая кривоногая старушка с метлой приветливо и подобострастно улыбнулась красавцу в новенькой тропической форме, но увидя его дикий взгляд, на всякий случай сжала метлу покрепче и стала пятится к ближайшим дверям. А Сынуля с ужасом смотрел то на старушку, то на гордо сверкающий октябрятский значок с фасом кудрявого Ильича в отрочестве.

Об этом сексуальном мезальянсе Сережка рассказал по большому секрету своей пассии, сестре секретарши начальника гарнизона, красавице Марьям. На другой день об этом знал весь город. Старушке Сильвии подняли жалование, а Сынуля окончательно отвратился от коллекционирования значков с изображением Вождя Мирового Пролетариата.