Борис Кригер - Маськин

Также политическая карьера требует предельной честности по отношению к противникам, так, чтобы они стали противны вообще всем и даже самим себе. Поэтому Маськин не знал, что является законно выбранным президентом, потому что тапки проголосовали однажды, когда Маськин так заспался в кресле, что и перевернулся обоими тапками вверх.

– Значит, единогласно! – сказал Правый тапок, разглядывая потолок.

– Законно! – подтвердил Левый и добавил ещё что-то неразборчивое про равенство перед братством или про братство с равенством.

Другие жители Маськиного дома на выборы не явились, и поэтому тоже не знали, что Маськин у всех президент, хотя это все и так чувствовали, потому что Маськин варенье варил и он же им всех угощал. А ведь в этом и есть главный принцип демократии – чтобы она выбирала тех, кто и так бы всеми руководил, но желательно, чтобы руководили так, что жители дома этого бы не замечали и занимались бы своими домашними делами.

А тапки сейчас составили коалицию и начали борьбу с зимними Маськиными сапожками, которые могут прийти к власти в декабре или даже в ноябре, если снег в этом году рано выпадет.

Глава вторая

Маськин и Плюшевый Медведь

Маськину всегда хотелось иметь друга, и наконец он нашёлся. Это был Плюшевый Медведь. Вы скажете, что плюшевые медведи неразговорчивы и всё время заваливаются набок. Это правда. Этот Плюшевый Медведь тоже всё время заваливался набок, прикладывался, устраивался поудобнее на скамеечках, стульях, диванах, креслах и вообще на всём, на чём можно было подбочениваться, залёживаться, засиживаться, застаиваться и т.д. Но неразговорчивым его назвать нельзя было. Он то молчит, молчит – а потом как заговорит, заговорит – и тогда уже всё сразу скажет – даже, кажется, немного хором, хотя как Плюшевому Медведю удавалось говорить самому с собой хором, науке непонятно. Говорил Медведь особенно много, если становилось мокро. Залезет, бывало, в пруд купаться – и так разговорится – что прямо дружи сколько хочешь. Он поэтому и вытираться после мытья в пруду не любил, чтобы иметь возможность завершить начатую во время купания в пруду мысль.

А если ему выдавалось посидеть на чём-нибудь холодном, например, скамеечке, присыпанной снегом, то он вообще начинал сочинять стихи и песенки. Вот какую он однажды сочинил песенку, подключив к творческому процессу всех жителей Маськиного дома:

На свете есть Маськин в голубеньких тапках,У Маськина много есть разных хлопот,То кошек своих он таскает в охапках,А то вдруг всем варит он вкусный компот.

Среди непонятностей внешнего мираНаш Маськин понятен и нужен всегда,Чтоб милые тапки ходили красиво,Весь мир наш спасает его красота.

Шагайте же дружно, пушистые тапки,Хватайтесь в охапки, дурные коты!Мы Маськина любим свово без оглядки,Ни дня не прожить без его доброты.

И может, звучим мы, как три подхалима,И может, мы слишком хотим подхалить,Однако наш Маськин, откуда вестимо,Даёт нам прекрасно и весело жить.

А ещё Плюшевый Медведь умел хлопать в ладошки, когда Маськин готовил что-нибудь вкусненькое, а бывало это почти каждый день. Плюшевый Медведь обучил всех жителей Маськиного дома тоже хлопать в ладоши и кричать Маськину: «Кланись!» (это такая литературная версия слова «кланяйся»). Потому что, когда тебе хлопают, всегда надо кланиться. Был в Америке один злой клан, который не кланялся, так его даже запретили. Вот как.

Ну, Маськин, бывало, появится с кастрюлей вкусного компота, воспетого в вышеупомянутой оде, а ему все как давай хлопать и кричат ему: «Кланись! Кланись!» Маськин смущается, но кланится и потом всех потчует компотом.

Ну как после этого Плюшевого Медведя не считать другом? Маськин ему даже колечко подарил и подписал: «За любовь и дружбу. Маськин». Плюшевый Медведь тогда стал в него играть – сделал два шестика во дворе – на одном написал: «Лябофь!», на другом: «Трушба». Плюшевый Медведь, как и все плюшевые медведи, начиная с отца-прародителя всех плюшевых медведей мэтра Винни-Пуха, хромал на грамотность, зато на пяти языках. Он даже написал Маськину оду по-английски:

O thank you, thank youFor being Маськинг,O thank you, thank youFrom all of us,

O thank you, thank youFor being Маськинг,For being МаськингOf super class!!!

и по-французски:

Merci, мерсишкиPour être Маськин,Pour être Маськин,Pour tous les nous,

Merci, мерсишкиPour être Маськин,Pour être Маськин,Прям ну и ну!!!

Два других языка письменности пока ещё не имели, и поэтому приводить транскрипцию в этом издании с высокой репутацией мне не хочется, короче, содержали эти варианты много восклицательных знаков и ещё звуков «у-у-у!!!», «бе, бе, бе!» и новомодное непереводимое словечко «хи-хи.». Вот так именно с точкой: «хи-хи.». У Плюшевого Медведя вообще была прекрасная хихикалка – это такая часть медведя, которая хихикает. Ещё у него была кряхтелка и, извините, пукалка (но это не надо вычёркивать, потому что главное – чтобы у Плюшевого Медведя животик не болел, пусть себе пукает на здоровье). Вы не согласны? А вот и попались. Левый Маськин тапок заглянул в то, что я пишу, и вякнул: «А вас и не спрашивали! Свободу пуканья! Свободу пуканья!» Я аккуратно его отстранил и шепнул на тапочное ушко: «Ш-ш-ш, это же неприлично», и он покраснел и ушёл с Правым тапком досматривать политкорректную передачу «В мире животных», где одну гадюку деликатно называли «пресмыкающееся», хотя она ни перед кем пресмыкаться не собиралась, а шипела и пыжилась очень по-гадючному.

Итак, Плюшевый Медведь неразлучно таскался за Маськиным, всё время прикладываясь где ни попадя. Маськин ему говорит: «Ты залежался», или «Ты засиделся», или «Ты застоялся». А Медведь соглашается – говорит «Угу» и дальше лежит, где лежал. Пойдёт Маськин блины печь – Плюшевый Медведь за ним (Маськин ему даже полёжечную лавочку на кухне организовал). Ну так Плюшевый Медведь на лавочку ложится и начинает философствовать.

1. Плюшки лучше, чем блины, потому что они плюшечные.

2. Сегодняшние плюшки всегда вкуснее, чем вчерашние, что бы там Декарт ни говорил, потому что вчерашние давно съедены, а сегодняшние я сейчас ем.

3. Ницше придурок.

Вот, собственно, и всё. Бывали, конечно, у Плюшевого Медведя и свежие мысли, если ему перед этим давали манной каши с малиновым вареньем, но эти свежие мысли были настолько короткие, что Плюшевый Медведь их записывал прямо ложкой по каше, а потом кашу съедал, так что человечеству придётся довольствоваться его знаменитым трудом «Кухонная философия Плюшевого Медведя», с которым вы только что благополучно ознакомились. 

Глава третья

Маськин и Кашатка

В общем-то, именно Кашатка назвала Маськина Маськиным. Сначала Маськин раcтерялся и заворчал: «Тоже мне, Маськина нашли. Какой я вам Маськин?» Но Кашатка возражениям не внимала и продолжала: «Где Маськин?», «Я поехала в магазин с Маськиным!» или «Маськин, пошли порисуем». Так Маськин привык, что он Маськин, перестал ворчать по этому поводу и потом рассудил философски: «А кто, собственно, не Маськин?», а потом посмотрел на себя в зеркало и удовлетворённо заметил: «Да тот, кто Маськина не видел никогда»…

Кашатка с Маськиным дружила и даже в подражание Маськину завела себе два тапка, очень похожие на тапки Маськина, но только Кашаткины тапки были политически неграмотные. Кашатка любила проводить качественное время с Маськиным. Они брали небольшой свежий кусочек времени и проводили его качественно, так что это время даже уходить не хотело и оставалось пить чай.

Кашатка всё умела лучше всех. Она угощала всех всякими вкусностями, когда Маськин был в отпуске или занимался воспитанием охапочных котов, поскольку это занимало очень много времени, потому что прежде всего нужно было дождаться, когда они проснутся, потому что спали они большую часть времени, почти всё время спали, если, конечно, не ели и не валялись во дворе в пыли. Дело в том, заключил Маськин, что так они борются с блохами. Блохи держатся зубами за кошачью шкуру, а когда охапочные коты валяются в пыли, пыль набивается блохам в нос, те чихают и отваливаются. Вот почему коты Маськина хоть и были рабоче-крестьянского происхождения (нет, не помоечного, а именно рабоче-крестьянского. Ну хорошо, хорошо. Помоечного, если вы так настаиваете, хотя я в этом ничего унизительного не вижу, если помоечного кота отмыть – он ещё круче породистого сойдёт: здоровья – гора, жизнерадостность во как пышет! Любите помоечных котов, они основа нашего общества, гегемон любых реформ и одна надежда на безъядерное будущее. Опять спорите? Ну, хорошо. Подымите руки, кто хоть раз видел помоечного кота с атомной бомбой. Не видели? То-то же! А вы говорите…)

Итак, когда Маськин был занят воспитанием охапочных котов и спал в ожидании, пока они проснутся, Кашатка руководила Маськиным хозяйством. Маськин иногда подолгу отлучался для воспитания охапочных котов, потому что нередко им случалось разминуться. Бывало, коты проснутся – Маськин спит или Маськин проснётся – коты спят. Это у них было прямо как в России с интеллигенцией и народом. У них там та же история. Народ спит – интеллигенция бодрствует и чего-то увещевает, а потом, наоборот, выпьет интеллигенция с горя рюмочку горькой истинно народной настоечки, настоянной на слезах великого народа по великой так и не свершившейся судьбе, и на боковую. Приляжет, обнимет народ и засыпает так нежно и грустно. Тут народ проснётся, раззудит рукой, плечом и прочим народным органом – глядь, а интеллигенция-то почивать изволят-с, ну не будить же её, родимую, а то ведь со школьной скамьи народ всосал, что будить кого ни попадя нельзя, а то, знаете, декабристы, Герцен, народовольцы, а потом последние лапти жуй… Нет уж, пусть спит, думает народ, укроет интеллигенцию, подушечку ей на морду, чтоб не храпела, потому как знает народ из выменянных на макулатуру для него интеллигенцией книжек про Гойю, что, мол, разума сон – рождает чудовищ, так как интеллигенция, как-никак, тот самый какой-никакой разум и есть, то её народ придушит слегка, чтоб потише сопела, а сам угостится горькой, настоянной на слезах российской интеллигенции, и на боковую, а там интеллигенция опять очухается, подушечку с чистого лика своего отодвинет – и опять по-новому. Может, оно и к лучшему, что интеллигенция у нас с народом не стыкуется, так всё время кто-нибудь ещё спит, а кто-нибудь горькой угощается. Вроде как неизбывная вахта получается, неусыпное око, можно сказать, которым Россия взирает периодически на остальной мир, несясь в своей чудо-тройке, слава Богу, несущейся по кругу и пока ещё не сшибшей всех остальных прохожих, которые пересели на велосипеды и шарахаются от русских буйных скакунов, пока в телеге русский народ не стыкуется с интеллигенцией, хотя оба угощаются горькой, изготовленной из совместных слёз.