Владлен Бахнов - Как погасло солнце, или История Тысячелетней Диктатории Огогондии, которая существовала 13 лет 5 месяцев и 7 дней
Казалось, генерал одержал победу. Но, как выяснилось, эта победа в самом скором времени обернулась для него полным поражением.
Едва получив Солнце, Нибумбум почувствовал себя обманутым и обойденным: у всех настоящие планеты, а у него Солнце. Продешевил, явно продешевил!
Он затеял переписку с Попечителями Великих Диктаторий, пытаясь обменять свое Солнце на чью-нибудь планету. Он даже соглашался доплатить. Но Попечители отвечали отказом. И это лишний раз доказывало генералу, что, взяв Солнце, он дал маху.
Правда, огогондские газеты дружно утверждали, что раз планет много, а Солнце одно, значит та страна, которой принадлежит Солнце, и есть самая лучшая. Но эти слова вселяли гордость во всех огогондцев, кроме самого Нибумбума.
Комплекс неполноценности так измучил его, что он стал пить, курить и играть в карты. Пил он так много, а играл так азартно, что однажды проиграл свое президентское место собственному сыну Нибумбуму Второму.
И приблизительно в это время в Огогондии стал функционировать таинственный синдикат Икс…
Прошло много лет. Сменилось несколько Нибумбумов. Огогондия стала седьмой Великой Диктаторией. Очередной Нибумбум превратился из Президента в Попечителя.
Но по-прежнему у всех Диктаторий были настоящие планеты, а у Великой Диктаторий Огогондии — Солнце.
И по-прежнему в Огогондии процветал загадочный синдикат Икс.
Глава первая
— Итак, начнем, — сказал пожилой благообразный господин, обращаясь к своим не менее благообразным собеседникам. — Я просил вас, господа директора синдиката, безотлагательно явиться сюда, потому что речь идет о жизни и смерти.
— О чьей смерти, господин генеральный директор? — деловито, но без излишнего любопытства уточнял узколицый джентльмен с безукоризненными манерами.
— К сожалению, о нашей. Сегодня вечером у Попечителя Огогондии состоялось чрезвычайно секретное совещание, на котором решено было покончить с нашим синдикатом Икс.
— Покончить? — недоверчиво переспросил тучный господин. — Не представляю, каким образом это можно сделать?
— Самым простым, но в то же время самым коварным и эффективным. Нашему человеку удалось провести видеозапись этого секретного совещания. Посмотрите, господа, выступление Попечителя, и вы убедитесь, насколько мои опасения основательны.
Стена раздвинулась, открывая экран, на котором были видны только стол и ноги сидящих за этим длинным, уходящим в перспективу столом. Еще одна пара ног в башмаках с пряжками нервно расхаживала по экрану, то останавливаясь, то гневно топая.
— Почему здесь только ноги? Что за странная манера вести съемку? — недовольно пожал плечами тощий джентльмен.
— Я напоминаю, совещание было чрезвычайно секретным, ракурса для съемок выбирать не приходилось. Но слушайте, говорит Нибумбум Пятый.
— Это черт знает что! — послышалось с экрана. — Гангстеры в Огогондии распустились до неприличия. Ну разве так можно? Ну так же нельзя! Мало того, что их синдикат Икс торгует запрещенными у нас наркотиками и содержит запрещенные у нас игорные дома и притоны — мало этого! Как нам доложил Департамент импортных дел, синдикат произвел перевооружение своих людей и снабдил их всех заграничным оружием! Наше отечественное оружие этим гангстерам, видите ли, уже не подходит! Вот до чего они докатились!
— Позор! Позор! — дружно затопали сидящие за столом.
— Я всегда знал, что гангстеры нехорошие люди. Но я не подозревал, что они до такой степени непатриоты. Ну разве так можно? Ну так же нельзя!
— Позор! Позор!
— Синдикат Икс забывает, что его доходы целиком зависят от наших законов, — продолжали расхаживать ноги в башмаках. — Стоило нам запретить наркотики, и синдикат стал их продавать в двадцать раз дороже, нажив на этом не один миллиард игреков. Стоило нам закрыть игорные дома, как синдикат построил тайные игорные небоскребы и снова заработал немалые денежки. Ну разве так можно? Ну так же нельзя! И пора с этим кончать!
— Господин Попечитель, вы намерены привлечь синдикат к суду за нарушение законов? — спросили, щелкнув каблуками, сапоги.
— Нет, господин управляющий Департаментом преступлений и наказаний. Напротив. Я намерен отменить все запретительные законы и разрешить в Огогондии абсолютно все: наркотики, проституцию, игорные дома. Все! Синдикат останется без дела, лишится доходов, обанкротится, а мы избавимся от гангстеров. Вот!
— Достаточно, — сказал генеральный директор, выключая экран. — Я думаю, джентльмены, вы согласитесь теперь, что положение наше чрезвычайно серьезно?
— Но как же так? — недоуменно и обиженно воскликнул тучный директор. — Сегодня одни законы, завтра — другие… Это же произвол!
— Да, произвол. Но мы живем в Огогондии, где основным законом является беззаконие. И поэтому мы или должны будем надежно застраховать себя от всякого рода неожиданностей, или падем жертвой произвола. Третьего не дано.
— А как мы можем застраховаться?
— Я вижу только один надежный способ: Попечителем Огогондии должен стать наш человек. Маленький, никому не известный человек из нашего синдиката.
— А вы подсчитали, господин генеральный директор, сколько на проведение этого мероприятия понадобится средств? — поинтересовался тощий джентльмен.
— Много, очень много. Но цель, господа, оправдает затраченные средства.
Спустя два дня после совещания Попечитель Огогондии Нибумбум Пятый издал закон, разрешающий свободную продажу наркотиков и порнографических открыток.
Синдикат пошатнулся.
А на следующий день произошло первое покушение на Попечителя и начался период, получивший впоследствии название Большой Трехлетней Охоты.
Достаточно взглянуть на заголовки пожелтевших газет того времени, чтобы ясно увидеть, что происходило тогда в Огогондии:
«Неудачное покушение на Попечителя».
«Еще одна неудача».
«Удачное покушение на Попечителя».
«Огогондия в слезах».
«Нибумбум Шестой принес присягу».
«Покушение на Нибумбума Шестого».
«2: 0 в пользу синдиката».
«Огогондия в трауре».
Нибумбум сменял Нибумбума с невиданной быстротой. Род Нибумбумов таял, и в ход пошли троюродные племянники.
Огогондцы устали вывешивать, снимать и снова вывешивать траурные флаги. Поэтому на фасадах домов траурные флаги висели теперь постоянно, а траурные одежды стали ежедневной спецодеждой огогондцев.
Так продолжалось три года. Синдикат вел самую крупную игру в своей истории и был близок к банкротству.
Но, наконец, династия Нибумбумов иссякла, к власти пришел никому дотоле не известный Дино Динами, и охота на попечителей прекратилась.
Синдикат победил.
Новый Попечитель твердо знал, что нужно делать.
Он снизил цены на пиво, чем сразу завоевал любовь и благодарность верноподданных.
Он начал борьбу за оздоровление расы и строжайше запретил торговлю наркотиками, благодаря чему сразу укрепил материальную базу синдиката Икс.
И, наконец, он назначил себя по совместительству генеральным директором синдиката и провозгласил начало новой Тысячелетней Диктатории.
Тот, кто одновременно управлял государством и синдикатом, был застрахован от всяких неожиданностей: Попечитель охранял синдикат; синдикат охранял Попечителя.
Синдикат перестал быть государством в государстве, поскольку стал самим государством.
Поэтому удалось резко сократить полицейский аппарат: гангстеры сами поддерживали порядок в своем государстве. А оставшиеся без работы полицейские устроились благодаря своим давним связям в тот же синдикат Икс.
Время от времени Дино, как глава государства, что-нибудь запрещал, синдикат развертывал широкую торговлю запрещенным товаром, и Дино, как глава синдиката, клал в карман солидный куш.
Число запретов росло. Могло случиться так, что в Огогондии было бы запрещено абсолютно все. Но государственный ум подсказывал Дино, что этого делать не следует. И, подчиняясь здравому смыслу, Попечитель перед каждым новым запретом отменял какой-нибудь свой прежний запрет, что у благодарных огогондцев вызывало новую вспышку любви и обожания.
И не удивительно. Ведь для каждого запрета Динами находил объективные причины, а любую отмену запретов объяснял исключительно личным стремлением сделать приятное своему народу.
И чем хуже огогондцы жили, тем они больше любили Дино.
Прошло десять лет. Государство-синдикат процветало, и Попечитель уже подумывал, не пора ли переименовать Тысячелетнюю Диктаторию в миллионолетнюю, чтобы на этом основании снова потребовать перераспределения планет. Но тут начались самые интересные события нашей хроники.
