Юлия Вознесенская - Жила-была старушка в зеленых башмаках…
— Верно, ведь большевистские комиссары и понятия не имели, кто такие были царские комиссары! — засмеялась Агния Львовна.
— Откуда ж им было знать! — фыркнула Варвара.
Тему развивать не стали, поскольку биографии друг дружки все трое знали досконально.
— К столу у тебя все приготовлено или что-то еще стряпать будешь сегодня? — спросила Варвара.
— А я ничего особенного готовить и не собираюсь. Холодец в холодильнике, его только выложить и украсить, а салат приготовлю перед самым приходом гостей.
— А горячее будет?
— Будет. Картошка с солеными или маринованными грибами. Картошку тоже перед гостями надо почистить и поставить. А грибы куплю готовые на рынке.
— Что ж так скромно? — удивилась Варвара.
— А день-то постный, среда! Да и не хочется после храма в кухонную суету окунаться. Куплю на рынке побольше хороших и разных закусок — вот и будет стол как стол.
— Если хочешь, мы с Варенькой можем что-нибудь приготовить и картошку заранее почистить. Пусть постоит до вечера в воде с капелькой лимонного сока, чтобы не темнела, а потом раз — и на плиту!
— Это было бы чудесно, спасибо вам, девочки! Варенька, а ты не купишь к столу бутылку вина в гастрономе на Лиговке? У меня по пути не будет приличных магазинов с винным отделом.
— Одну?
— Одну. Артемий, как всегда, принесет бутылку шампанского, так что одной бутылки нам вполне хватит.
— Ладно. Так я кагор куплю?
— Купи кагор, если будет.
— Ну так картошку мы чистить начнем прямо сейчас, как тебя в церковь отправим, — сказала Лика, — а то нам с Танечкой после обеда к ветеринару на прием идти.
— Так и не жрет морковку? — спросила Вар вара.
— Нет. Я уж ее и в молоке, и в курином бульоне отваривала — все равно нос воротит!
— Собака!
— Это ты, Варежка, ругаешься на него или?.. — подозрительно спросила Лика.
— Нет, это я тебе, дурище, поясняю: собака — она собака и есть и не должна морковку есть…
— Ой. У тебя стишок получился! Можно скрасть, Варежка?
— Кради! — великодушно разрешила Варвара. Тут же Лика достала из кармана записную книжку с привязанным к ней карандашиком и стала записывать, диктуя сама себе вслух: Хороший пес — он пес и есть, Не должен он морковку есть, Ведь он собака, а не кролик…
Тут она остановилась и призадумалась.
— Какая рифма к кролику?
— Алкоголик! — подсказала Варвара басом.
— Не годится. Я сочиняю стишок для детей, а не басню для взрослых. Впрочем, можно сочинить и поучительные стихи:
Мой пес собака, а не кролик,
Но ест морковку он от колик!..
— Удачный стишок получился, а, девочки?
— Это не стишок, а какой-то слоган для собачьего доктора. Можешь продать своему ветеринару для плаката, а деньги — пополам! — сказала Варвара.
— Как это — деньги пополам с ветеринаром?
— Да не с ветеринаром, а со мной пополам: первая-то часть стишка моя или нет? То-то! Но ты, Лика, все-таки перестань пичкать несчастного Титаника тем, что он не любит. Собака тоже человек!
— Но если ему врач прописал?!
— Дурак твой врач, собачьей души не понимает. Смени его.
— Ты думаешь, Варежка? Но…
— Да нет, шучу я. Твой врач — тебе и решать.
— Это Танечкин врач, а не мой! — слегка обиделась Лика.
— Девочки, не спорьте, не омрачайте мой день рожденья! Лучше давайте подумаем, что мне еще нужно к столу?
— Пирог печь будешь? — спросила Лика. — На день рожденья обязательно полагается пирог.
— Разумные современные люди чаще обходятся тортиками, — заметила Варвара и погладила себя по толстому животу.
— А что? Тортик — это мысль! Но пирог все-таки будет: моя Наталья обещала испечь и принести. У нее сейчас новое увлечение — кулинария.
— Ну-ну… Если она и в кулинарии проявляет свою недюжинную фантазию, то сомневаюсь, что этот пирог можно будет есть.
— Варежка, ты к ней несправедлива! — возмутилась Агния.
— Ты хочешь сказать, что фантазия твоей Наташки имеет пределы?
— Ну нет! Фантазия ее границ, конечно, не имеет, но все-таки она старается помогать матери по хозяйству, учится готовить…
— Тогда молчи и на всякий случай купи еще и торт. Вреда не будет! Гости не справятся — мы доедим.
— Ну, торт я так и так собиралась купить.
— Сегодня среда! — быстро сказала Лика.
— Ну и что, что среда? — не поняла Варвара.
— День постный, — пояснила Агния Львовна. — Так она же не постится! Это у нас с тобой постный день, а у нее, еретицы, скоромный, как всегда.
— Лика хочет сказать, что торт надо купить фруктовый.
— А, ее любимый! Ну, хорошо, купи фруктовый. А что из закусок?
— Для нас — рыбки хорошей, а остальным придется купить ветчины и колбаски.
— Балуешь ты их, — нахмурилась Варвара. — Балуешь и распускаешь!
— Да нет, это я нас балую, девочки! Хорошая рыбка куда дороже всяких там колбас.
— А я бы сказала своим детям: «Сегодня пост — закусывайте постным!»
— Вот потому дети от тебя и уехали, и забрались подальше в Альпы, что ты их в строгости держала, — съязвила Лика Казимировна: сын и невестка Варвары Симеоновны и ее два внука уже несколько лет жили в Баварии — у сына там была важная работа.
— A y тебя их нет ни в Альпах, ни в Пиренеях, ни даже в Андах!
— Так ведь я и замужем не была — откуда у меня могут быть дети?
— Никто не хотел брал такую кокетку, вот ты у нас в девицах и осталась.
— Ну да, девица я! А разве в этом есть что-нибудь предосудительное?
— Если и есть — теперь-ка не исправишь, моя милая!
— Девочки, не ссорьтесь! — зевая, сказала Агния Львовна и сладко потянулась. — И встаньте-ка обе с моей постели — я буду подыматься.
— Ой, Варежка! А подарок-то! — закричала, всплеснув руками, Лика Казимировна. — Про подарок мы и забыли, а сейчас ведь самое время его вручать!
— Не забыли, тут он. — Варвара Симеоновна, кряхтя, присела на корточки, пошарила под кроватью, извлекла оттуда и выставила на прикроватный коврик пару новеньких зеленых велюровых домашних туфель. — Дорогая Агния, вот тебе подарок на день рожденья, домашние туфли: левая — от Лики, правая — от меня!
— Почему это от тебя — правая? — возмутилась Лика. — Может быть, как раз…
Девочки, не ссорь… — начала было Агния Львовна, примеряя туфли. — Ой, девочки, милые! Какие же они удобные и как раз мне по ноге! И косточки ничуть не жмет, и в подъеме в самый раз… Ну просто не туфли, а две колыбельки для ног! Спасибо вам, дорогие мои, вот угодили так угодили!
— Слава Богу! Носи на здоровье, — пробасила Варвара — Носить тебе не сносить до самой смерти.
— Что ты такое говоришь, Варежка! — ужаснулась Лика. — Да Агунюшка наша до смерти еще пять… нет, семь пар таких сносит!
— Да я не о смерти, а о качестве. Ты взгляни на марку, Агния!
— «Лондон». Да неужто и впрямь английские?
— Похоже на то. Если это бренд, а не фейк.
— Что-что? — не поняла Агния Львовна и с подо зрением поглядела на свою продвинутую подругу.
— «Бренд» — это родная фирма, а «фейк» — базарная подделка под нее. Дешевка то есть.
— Все-то ты знаешь, Варежка! — уважительно пропела Лика.
— Но они же, наверно, страшно дорогие? — предположила Агния Львовна, любуясь своими зелеными ножками.
— Да уж не китайское барахло какое-нибудь! Знаешь, сколько мы их искали?
— Она меня замучила, — пожаловалась Лика. — Заставляла примерять, а для этого мне надо было таскать с собой вязаные носки и каждый раз их надевать — по два на каждую ногу, чтобы не ошибиться в размере — у тебя же нога и больше на два размера, и гораздо шире! — У Лики Казими ровны была необыкновенно маленькая ножка, прямо детская, чем она как начала гордиться в отрочестве, так и продолжала по сей день.
Агния Львовна прошлась по комнате и остановилась перед зеркальным шкафом, с восторгом оглядывая зеленые туфли теперь уже в зеркале.
— И каблучок имеется, и кантик кожаный… Знаете, мои милые, я, пожалуй, попробую в них ходить по улице: у меня уже сто лет не было такой удобной обуви! А дома можно и в старых тапочках походить, я их хорошо разносила.
— Да ты что, Агуня! — ужаснулась Лика. — Мы потому и решили подарить тебе домашние туф ли, что на твои старые уже больно смотреть!
— А эти-то не разлезутся, если ходить в них по улице? — засомневалась Варвара.
— Это английские-то? Не должны! — успокоила ее Агния Львовна.
— Ну, смотри, кума, тебе ходить! — сказала Варвара, вставая. — Все, Лика, пошли! Забирай посуду к себе и помой там, а я цветы поставлю в воду и тоже пойду. Агнии еще правило читать. Ты во Владимирский идешь или на подворье, Агуня?
— На подворье.
— В такой торжественный день можно было бы причаститься и во Владимирском соборе!
