Стенли Морган - Звезда телерекламы
Должно быть, это продолжалось уже битый час, пока я наконец почувствовал рядом Вики. К тому времени я уже почти охрип, а скулы начало сводить судорогами от бесконечных улыбок.
— Вы не против, если я его утащу? — спросила Вики у Лиз. — Филип хочет перекинуться с ним парой слов.
— Что ж, раз уж ты настаиваешь… — вздохнула Лиз и рассмеялась.
Вики провела меня в гостиную. Число гостей заметно поубавилось.
— Я поняла, что пора уже тебя спасать, — тихонько сказала Вики.
— Ты прелесть.
— Я поговорила насчет тебя с Филипом…
— Ну и? Что он сказал?
— Именно то, что я тебе говорила, — ответила Вики. — Спросил, когда ты можешь начать.
— Ты шутишь!
— Ничего подобного. Филип вышел в прихожую и понаблюдал, как ты управляешься с толпой поклонниц. А потом сказал, что если благодаря тебе доход фирмы не подскочит хотя бы на десять процентов, то он публично слопает нашу ежегодную рекламную брошюру.
— Заливай дальше…
— Нет, честно.
Филип Ардмонт сидел на корточках возле елки, помогая квартету сорванцов сооружать мост из конструктора. Когда мы приблизились, он встал и выпрямился, свирепо уставившись на пластиковую балюстраду.
— Как, черт побери, должна присобачиваться эта фиговина, — пробормотал он себе нос. В следующую секунду, заметив нас, он расцвел в улыбке.
— Привет, ребята. Что ж, Тобин, Вики мне все про вас рассказала. Необычный случай, должен сказать. Ведь для вас, звезды телеэкрана, сменить столь почетное и высокооплачиваемое амплуа на работу курьера, согласитесь довольно странно.
— Но увлекательно, — вставил я, польщенный, что меня приобщили к телезвездам.
— Так вы и в самом деле хотите попробовать?
— Если то, что мне рассказала Вики — правда, то очень.
— Вы не говорите по-испански?
— Нет, в школе я учил латынь и французский, а вот с испанским вышла промашка.
— Но вы готовы подучиться?
— Всей душой. Как лучше — прослушать лингафонный курс или взять самоучитель?
— Как вам удобнее. Я тут прикинул… Самое хорошее для вас место это Мальорка. Начиная с середины марта. У вас будет целых три месяца на то, чтобы освоить испанский, если вы и в самом деле этого хотите. И вы согласны продолжать работать все лето, до самого октября?
— Да, согласен.
— Замечательно. Тогда после Нового года жду вас в своей конторе и мы обговорим все условия. Вам только придется заполнить анкету, которую будет рассматривать наш совет директоров.
Я поблагодарил его, а он в ответ улыбнулся.
— Вы отработаете свое жалованье, уверяю вас. А теперь… — Он посмотрел на балюстраду. — Чтобы возвести эту дьявольскую конструкцию, нужны диплом инженера и адское терпение…
Я протянул руку.
— Позвольте я попробую… Мне доводилось этим заниматься.
Ардмонт благодарно протянул мне балюстраду. Я присел на корточки, поздоровался с вихрастыми бесятами и лихо, одним молодецким движением, отработанным во время бесконечных репетиций, ввинтил балюстраду на место.
У мальчишек поотвисали челюсти.
— Чтоб я сгорел! — вырвалось у Ардмонта.
Мы задержались до самого вечера — пока я достроил мост, полностью сложил разрезную головоломку, изображающую "Куин Элизабет" в бушующем море, наигрался до одури в футбол, отыскал спрятанные на дне океана сокровища и принял участие в полумиллионе музыкальных конкурсов и шарад. Что ж, ради всего этого и затевается Рождество — дети веселятся до упада, радуясь своим новым игрушкам и переворачивая весь дом вверх тормашками. Возясь с малышней, я припомнил собственное детство — хороводы вокруг елки, ожидание Санта-Клауса, рождественские чулки, набитые всякой гонконгской мишурой, подарки, сласти… Внезапно мне почудилось, что с тех пор прошло несколько миллионов лет.
В семь часов Филип и Лиз Ардмонты проводили нас до дверей, горячо поблагодарив за то, что мы устроили детишкам такой замечательный праздник.
Уже сидя в машине, Вики вздохнула и потерла уши.
— Уф, я почти оглохла! Должна сказать, что ты произвел сильное впечатление на Ардмонтов… особенно на мамашу Ардмонт.
— Ревность тебя не красит, радость моя. Хотя мамаша и впрямь ничего.
— Вот как? — вскинулась Вики. — А не старовата ли?
— У женщины это называется зрелостью, солнышко. Зре-лос-тью.
— Понятно. Как у овечьего сыра.
— Она тебе не нравится?
Вики расхохоталась.
— Что ты, мы обожаем друг дружку. Итак, Тобин… похоже, ты обрел новую работу.
— Даже не верится. Неужели я и впрямь проведу целых полгода на Мальорке. Шесть месяцев на солнце… И на море… Море… тра-ля-ля и солнце. Море, с-с…
— Остановись здесь! — приказала Вики.* (* Имеется в виду песня "Море, секс и солнце").
— Я хотел сказать "свет". Чего тут дурного?
Вики игриво шлепнула меня по колену.
— Уже семь, — заметил я. — Как бы тебе хотелось провести рождественскую ночь?
— В постели с тобой.
— Послушай, дорогая, ты можешь хоть иногда думать о чем-нибудь другом?
— Что, сводить тебя на вечеринку?
— Меня интересуют только определенные вечеринки.
— Ну, кто теперь все опошляет?
— А что ты имела в виду?
— Второе из моих приглашений — от двух знакомых стюардесс. Они снимают вдвоем квартирку в Найтсбридже. Боюсь только, что там тоже шумновато, зато вино льется рекой.
— А как тебе самой хочется?
Вики пожала плечами.
— А почему бы и нет. Если не понравится, нам никто не помешает слинять оттуда.
— О'кей. Давай тогда поужинаем в городе, а потом рванем туда.
Поскольку в рождественский вечер открыты далеко не все рестораны, мы выбрали ресторан отеля "Дорчестер" — там, по меньшей мере, вас не отравят. Как правило, я стараюсь избегать просторных и многолюдных залов, поскольку обычно сбиваюсь в них на шепот и совершенно не отдыхаю. Но вот в обществе Вики мне удалось полностью забыть про окружающих и отрешиться от внешнего мира, не замечая никого вокруг.
В половине десятого мы покатили в Найтсбридж и вскоре подъехали к современному многоквартирному зданию, тесно зажатому со всех сторон торжественными и мрачными особнячками викторианской эпохи.
Мы поднялись на третий этаж и позвонили. Дверь быстро открыли. Возникшая на пороге особа лет двадцати восьми, увидев Вики, расплылась и радостно завопила:
— Оно пришло… Ой, и оно привело мужика!
— Стелла, — грозно произнесла Вики. — Предупреждаю: я не войду, пока ты не пообещаешь, что не станешь к нему приставать!
— Подлюка! Ладно, заходите.
Войдя, Вики повисла у меня на руке и сказала:
— Это Расс Тобин, но здороваться с ним за руку я тебе не разрешаю. Она повернулась ко мне. — А эту самку зовут Стелла Орманд. Если ты по-прежнему дорожишь своей девственностью, то держись от неё подальше.
Стелла поспешно протянула вперед пухлые лапки, вцепилась в мою руку и томно промяукала:
— Привет, Рассик. Вики, он просто прелесть!
Сексуальность выпирала у Стеллы буквально изо всех пор. Среднего роста, она была, пожалуй, чуть полновата, и обладала впечатляющим бюстом. Привлекательное лицо носило следы излишнего увлечения спиртным, да и в целом Стелла производила немного неряшливое впечатление, словно оделась впопыхах после бурного торжества в постели. Она мне понравилась.
Изнутри доносились громкие возгласы и шум веселья, заливистый женский смех, громыхание мужских басов и все это — под аккомпанемент оглушающей музыки.
— Кто у тебя, Стелла? — поинтересовалась Вики.
Стелла отмахнулась.
— Господи, откуда я знаю! Их там тысячи. Мы пригласили человек двадцать, а нагрянуло больше сорока. Ничего, ребята, выпивки на всех хватит. Заваливайте.
Она взяла меня за руку и потащила за собой, приговаривая:
— Где ты откопала такого мужчинку, старая вешалка?
При этом многозначительно терлась о меня боком.
— В рождественском чулке с подарками. Я отправила спецзаказ Санта-Клаусу.
— Эх, а в моем чулке одни дырки. Чего я только не перепробовала — даже молилась.
Войдя в гостиную, Стелла проревела:
— Эй, все — заткнитесь! Я привела вам Вики и Расса! Все, — это уже нам. — С представлениями покончено. Хватайте стаканы и растворяйтесь.
Стелла не преувеличила: в гостиную набилось не меньше полусотни людей. Все, как мне показалось — одного поля ягоды; летная братия, давно знакомая друг с дружкой. Пока мы проталкивались через танцующие пары к небольшому бару в углу комнаты, Вики несколько раз приветливо кивала каким-то своим знакомцам. За стойкой бара орудовал краснорожий детина с топорщившимися усами и в рубашке с закатанными рукавами; судя по всему, он только что закончил рассказывать сгрудившимся вокруг бездельникам сальный анекдот все они вдруг дружно заржали.
— Это Рыжий Куксон, — сказала мне Вики. — Главный инженер нашей авиакомпании. Душа и тело всего общества.
