Уильям Джейкобс - Искатели клада. Рассказы

— Я вам не верю, — резко проговорила она; — я не верю, что корабль потерпел крушение.

— Как? Что такое? — вытаращил на нее глаза Стобелль.

— Да, я не верю! Вы завладели кладом, и желаете лишить меня моей доли, но я этого так не оставлю. Подождите. Вы еще обо мне услышите.

М-р Тредгольд собирался в контору, но, признавая права мисс Виккерс, он сообщил ей свою версию о крушения, несколько отличающуюся от рассказа м-ра Стобелля, и ему было не по себе, когда она, вынув карандаш, записала его показания. Он посоветовал ей обратиться за подробностями в м-ру Стобеллю.

— Мы только-что от него, — ответила мисс Виккерс, и глава ее зловеще блеснули: — вы говорите, что лодка находилась в минуту крушения в двух или трехстах саженях от корабля?…

— Более или менее, — осторожно сказал м-р Тредгольд.

— Я поняла из рассказа м-ра Стобелля, что это было в полумиле.

— Весьма может быть.

— М-р Стобелль сказал, что она была в четырех саженях!.. — воскликнула Селина возбужденно. — Я все записала. Вы потерпели такое же крушение, как и я сама.

— Мы потерпели большее крушение, — вмешался неугомонный м-р Виккерс.

Допрос м-ра Чока еще более усилил подозрения мисс Виккерс, и, приведя в порядок показания подсудимых, она не замедлила огласить их перед всем Винчестером. Она громко кричала, что ее ограбили, и даже подкарауливала наших мореходов на улице, требуя от них своих денег. Одного только они не могут отнять у нее: Джозефа, ее лучшее сокровище.

И м-р Таскер глубоко вздыхал при такой высокой оценке своей особы.

Месяц спустя, в чудный осенний вечер, капитан Брискет с Питером Деккетом сидели на балконе гостиницы в Хольмуте, приморском городке, милях в сорока от Биддлькомба. Деккет имел мрачный вид, но капитан Брискет с упованием поглядывал в сторону покачивавшейся на волнах, "Красавицы Эмилии".

— Нам следовало проехать прямо в Биддлькомб, — проговорил Питер.

— И наделать переполоху? Лучше мы подготовимся. Повтори-ка историю еще разок.

— Я уже повторял ее три раза, и всякий раз она кажется мне еще неправдоподобнее.

— Пустяки, — возразил, покуривая, Брискет: — мы возвращаем им корабль и карту. Чего же еще?

— А вот узнаете! Интересно, отправятся ли они снова за кладом, когда получат карту?

— Я бы послал за ним этого капитана Бауэрса! — нахмурился Брискет: — без его дурацкой выдумки, мы бы не пошли на такое дело. Мало повесить его!

— Я полагаю, для них лучше — не знать о том, что подобного острова совсем не существует?

— Конечно. Мы возвращаем им карту, стоящую полмиллиона. Ну, а как же с рассказом?

Осушив кружку с пивом, м-р Деккет, деревянным голосом, приступил к изложению "фактов".

Узнав о существовании клада, команда связала их во время сна и, поутру, угрозами принудила их вести корабль к острову, на котором находится клад. Матрос Сем Бетс знал, что остров, на который съехали джентльмены — не тот, так как он слышал вечером, как Брискет сознался Деккету, что ошибся в вычислениях, и собирался утром на берег — предупредить владельцев. Они долго крейсировали среди островов и, наконец, однажды ночью, воспользовавшись тем, что матросы перепились на берегу, взяли троих туземцев и поспешили на остров, на котором остались хозяева, — но уже не нашли их там. Старые подтяжки и сапог м-ра Стобелля служат вещественным доказательством.

— Надо завернуть их в газету, — сказал Брискет, вытаскивая эти реликвии из-под стола.

— Пускай-ка они опровергнут это! Команда разбрелась… Кстати, как узнала команда о существовании клада?

— От м-ра Чока. Ведь сказал же он вам.

По дороге в Винчестер, Питер Деккет снова принялся убеждать своего шефа — сбежать.

— И околеть с голоду? — перебил его Брискет. — А мое морское свидетельство? А твое?

Они прямо отправились к м-ру Чоку, но, узнав, что он находится в коттедже "Солнечных Часов", поспешили туда. Старые дома казались очень живописными при лунном свете, и приятели даже приостановились у крыльца.

— Так вот где живет этот старый пират! — проговорил Брискет. — Ну, подтянись, старина!

Он громко постучал кулаком в дверь.

Внутри дома гул голосов мгновенно смолк, кто-то крикнул: "Войдите!" — и, вступив в комнату, Брискет увидел всех трех своих жертв, играющих в вист с капитаном Бауэрсом.

Тредгольд и Чок приподнялись; Стобелль, опершись обеими руками на стол, смотрел на него с разинутым ртом.

— Добрый вечер, джентльмены! — проговорил задушевным голосом Брискет и, схватив руку м-ра Чока, потряс ее. — Рад видеть вас, сэр. Погляди-ка на него, Питер!

Но м-р Деккет, конфузливо улыбаясь, жался у двери.

— Это он! — воскликнул Стобелль, переведя дух: — это Брискет! Это Брискет! Поверните-ка ключ в замке, Чок! А теперь я должен сказать вам пару слов. Я не видел вашу безобразную рожу со времени…

— Катастрофы! — громко и поспешно прервал Тредгольд.

— Со времени…

Сознание вернулось к м-ру Стобеллю. С секунду он колебался, а затем, с искаженным от гнева лицом, бессильно опустился на место. Месть ускользала из его рук.

— Мы с Питером высадились только сегодня и поспешили сюда, — сказал Брискет.

— Знаю, знаю, — сказал Тредгольд, вставая я подавая ему руку; — мы очень рады, что вы спаслись.

Он не без труда пожал руку Деккета, так как этот джентльмен, побуждаемый смутным опасением, пытался выдернуть у него руку, и сам Брискет поглядел на него подозрительно, опасаясь ловушки.

— Значит, вы не пошли ко дну вместе с кораблем? — спросил очень заинтересованный капитан Бауэрс.

Брискет онемел от изумления, но Тредгольд, стоявший спиной к другим, выразительно подмигнув ему, проговорил, что если капитан Брискет и не потонул, то он, без сомнения, был последним, покинувшим корабль, а м-р Деккет — предпоследним.

М-р Деккет, не доверяя этим любезностям, с тоскою поглядывал на дверь, и Брискет начинал подумывать, что над ними потешаются.

— Расскажите, как вы спаслись, — продолжал Тредгольд, — или, быть может, вы желаете знать сначала, как спаслись мы?

— Пожалуй, так будет лучше, — произнес недоумевающий Брискет.

М-р Тредгольд поспешно передал обстоятельства, при которых произошло крушение "Красавицы Эмилии". Ни один мускул не дрогнул в лице капитана Брискета, но перемена в лице м-ра Деккета и его мимика были так поразительны, что рассказчик терял по временам нить повествования.

— Ну, конечно, вы спаслись в другой лодке и не заметили вас в темноте? — нервно заключил м-р Тредгольд, косясь в сторону Джозефа, подавшего виски и медлившего у дверей.

Мозги Брискета усиленно заработали в указанном ему направлении. Он развязно сел, скрестил ноги и широко улыбнулся.

— Вы правы, сэр, я не заметил вас в темноте.

— Славный вы капитан, нечего сказать! — воскликнул негодующий капитан Бауэрс: — бросаете корабль и предоставляете пассажирам спасаться, как хотят!

— Я держу ответ только пред моими хозяевами, — ответил Брискет. — Имеете ли вы ко мне какие-нибудь претензии, джентльмены?

Тредгольд и Чок поспешили успокоить его, и капитан Брискет, после некоторого колебания, проговорил, что им с Деккетом было бы очень приятно получить часть жалованья.

— Жалованья?.. — повторил пораженный Тредгольд.

Брискет выразительно подмигнул в сторону капитана Бауэрса и ответил, что они удовольствовались бы двадцатью фунтами — в счет жалованья.

Тредгольд, переглянувшись с друзьями, предложил Брискету зайти завтра для переговоров, но Брискет настаивал на немедленной уплате двадцати фунтов. Остальное можно выслать. Они уезжают сегодня же.

— Но нам необходимо о многом переговорить, — сказал Тредгольд, думая о шхуне: — я хотел кое-что узнать о… о корабле.

— Я готов сообщить вам все, что угодно, сейчас же, — некстати согласился Брискет, — только позвольте нам сперва деньги.

К счастью или в несчастью, Тредгольд побывал сегодня в банке, и, не слушая убеждений капитана Бауэрса и брани Стобелля, он, посоветовавшись с Чоком, вынул бумажник и, отсчитав деньги, передал их Брискету.

— А вот вам чек на остальные, — сказал он, пытаясь улыбнуться, и написал несколько слов на лоскутке бумаги.

Брискет взял его с довольною улыбкою, и Диккет прочел через его плечо: "Где "Красавица Эмилия"?"

— Не дадите ли вы мне расписку? — многозначительно спросил Тредгольд, подвигая к нему бумагу и карандаш.

Капитан Брискет подумал, пососал карандаш, затем стал писать и, окончив, заставил подписаться и Деккета.

М-р Тредгольд улыбнулся такой предусмотрительности, но улыбка мгновенно исчезла с его губ, когда он взял в руки бумагу — простую расписку в получении двадцати фунтов. О "Красавице Эмилии" — ни слова.